Falklands Commando / Hugh McManners - часть 1

[interest2012war]

Falklands Commando
Hugh McManners
Мемуары капитана 148-й батареи передовых артиллерийских наблюдателей (148 (Meiktila) Battery Royal ArtilleryВикипедия) 29-го полка Королевской артиллерии (Royal Artillery) об участии в Фолклендской войне в 1982 году.

Предисловие к электронному изданию

Написав новое предисловие к свежему электронному изданию "Falklands Commando", я решил сохранить прежние, написанные к первоначальному изданию 1984 года, и изданию 2001 года. Это необычно. Но книга была написана 30 лет назад и трижды переиздавалась за тот период истории, в ходе которого мир вышел из тупика ядерной войны в опасный мир асимметричной войны и распространения ядерного оружия.
Моя собственная точка зрения изменилась столь же фундаментально. От точки зрения профессионального солдата до мнения бывшего журналиста, ныне писателя, управляющего медицинским научно-исследовательским фондом Оксфордского университета в области неврологии постбоевых проблем военнослужащих.
Вы, конечно, можете просто пропустить введение и перейти непосредственно к началу 1-й главы этой книги.
Если вы хотите исследовать эволюцию различных военных вопросов, которые я здесь обсуждаю в течении этих решающих десятилетий - или мои личные чувства и взгляды, читайте дальше.

Введение к оригинальному изданию 1984 года

Я пишу из комнаты на втором этаже (с видом на площадку для крикета) Штабного колледжа в Кэмберли. Спрятанные от суеты Королевской Военной академии в Сэндхерсте, за зелеными лужайками и деревьями, его мраморные залы увешаны портретами усатых генералов и стеклянными витринами с теперь поношенной униформой, которую носили известные люди в битвах, вошедших в учебники истории. Колонны вокруг центральной галереи покрыты именами погибших в полузабытых войнах в непроизносимых местах - с аккуратными пометками "умер от ран", "умер от болезни" или "погиб в бою". К тому времени, когда весть об их исходе (да и вообще о том, что они когда-нибудь происходили) достигли внешнего мира, эти битвы давно уже закончились.
Через 2 года после того дня, когда аргентинская "Buzo TАctico'" (рота военно-морских коммандос) высадилась в Маллет-Крик на Восточных Фолклендах (2-го апреля 1982 года), мои воспоминания об этом остаются свежими, некоторые из них глубоко врезались в память. Однако весь этот эпизод стоит особняком от всего остального.
Обычное слияние событий и переживаний, помещенное в контекст, кажется невозможным по отношению к моими воспоминаниям в саге о Фолклендах. Я подозреваю, что это явление широко распространено: неспособность связать географическую изоляцию этих островов и политическую проблему, которую они сейчас представляют, с национальным подъемом, вызванным их оккупацией и возвращением в 1982-м году. Другие страны разделяли это волнение, и, все же, сегодня пренебрежительно говорят о мудрости отправки нашего Экспедиционного корпуса из-за столь незначительной материальной выгоды. Даже некоторые из наших людей делают это. Принципиальный вопрос, по-видимому, был забыт.
Это было необычное событие, возникшее, казалось бы, из ниоткуда. Для нас, его участников, наблюдавшими стабильность повседневной жизни, с ее рутиной и умеренными волнениями, казалось, что мир внезапно сошел с ума.
Внезапно все это закончилось. Период с момента, когда аргентинские коммандос забросали фосфорными гранатами казармы Королевской морской пехоты в Муди-Брук, до того, как 3 дня спустя Экспедиционный корпус вышел в море, был периодом интенсивной подготовки и хаоса. Было неясно, что собирается делать Экспедиционный корпус - некоторые даже думали, что мы просто немного поплаваем, а потом вернемся домой. Оказавшись в море, он погрузился в летаргию ожидания, время было занято тренировками и прослушиванием мировых новостей. Как и для большинства других людей, переживших войну, это скучно и без удобств - но, прежде всего, тревожно.
Как только начались военные действия с захватом Южной Георгии 25 апреля, а затем сражения на море (потопление крейсера "Генерал Бельграно" 2 мая и успешная атака ПРК "Экзосет" на эсминец "Шеффилд" 4 мая), мы все сосредоточились на задачах, которые нам предстояло выполнить. Летаргия полностью испарилась. Все были взвинчены и напряжены, события, казалось, происходили быстро. Поскольку это реальная история, захватывающие моменты случаются слишком внезапно (а иногда и слишком часто) для хорошо построенного сюжета. Их разделяют периоды скуки, усугубляемой условиями, отсутствием удобств и постоянным грызущим беспокойством. Что касается нас, то, как только 3-я бригада коммандос благополучно высадилась на берег, развязка была очевидна. Вопрос был лишь в том, когда "Арджи" поймут, что к чему, и сдадутся. Таким образом, для нас финал наступил без особой драмы, как тягостный и предрешенный результат, затянувшийся на несколько недель.
Капитуляция аргентинцев тоже не стала внезапным облегчением. Это создало совершенно новые проблемы, и мы застряли в 8 тысячах миль от дома. Короче говоря, как у истории, у нее есть недостатки с таймингом и сюжетом.
Если сравнивать с битвами, высеченными в мраморе возле фойе с балконом штабного колледжа, то найдется не только немало различий, но и некоторое сходство. Все это происходило далеко от дома - в той части света, которая многим казалась ближе к Шотландии, чем к Южной Америке. Расстояние было максимальным, которое мог предполагать любой сценарий (учитывая географию земли) для амфибийной группы, действующей без опоры на дружественный порт. Скорость, с которой была проведена операция , не имеет себе равных и все закончилось необычайно быстро.
Современные средства связи означали, что командующие на месте (командующий сухопутными силами бригадный генерал Томпсон и командующий военно-морской оперативной группой контр-адмирал Вудворд, а позже, когда к нам присоединилась 5-я бригада, дивизионный генерал Мур) ежедневно разговаривали с командующим адмиралом Филдхаусом в его штабе в Нортвуде. Адмирал Филдхаус ежедневно выступал перед премьер-министром и ее небольшим Военным кабинетом со всеми вытекающими отсюда рисками микроуправления.
В этом было отличие от англо-бурской войны, когда военные новости приходили в течении недель, поэтому командиры просто продолжали сражаться. Хотя расстояние и отсутствие независимых средств передачи историй, означали, что средства массовой информации оказывали меньшее влияние, чем в других недавних войнах, это было совершенно не так для людей из Оперативной группы. Мы были заядлыми потребителями медийных рассуждений - даже устаревших газет и Всемирной службы Би-би-си. Интерес к политическим маневрам был острым на раннем этапе и моральных дух колебался в зависимости от того, как СМИ рассматривали ход дипломатических переговоров. Когда дипломатия потерпела неудачу и началась война, зловещие заголовки в некоторых газетах заставляли нас чувствовать себя неловко - а некоторые заставляли нас сердиться.
Отставные кабинетные адмиралы-пандиты, выступавшие в телевизионных новостных программах и газетных колонках, были продуктами мирного времени, не имевшими боевого опыта. Иногда их дико неточные заявления были забавны, но, когда они начинали делать правильные выводы (например, обсуждение предстоящего нападения на Дарвин и Гус-Грин, пока десантники обливались потом в болотах и колючей траве лагуны Легна, перед внезапной ночной атакой) это казалось бесчувственным и нескромным. Конечно, они лишь строили догадки - как и аргентинцы. Конечно, их предположения могли помочь в создании впечатления еще одного диверсионного рейда (эскадрон "D" 22-го полка SAS совершил рейд на Дарвин в ночь высадки в Сан-Карлосе). Однако такая интерпретация действительно, слишком милосердна, поскольку в ту ночь для гарнизона в Грин-Гус вертолетами перебросили подкрепления.
Такие вещи заставляли нас чувствовать себя очень изолированными. И было ощущение некоторой горечи - от того, что мы не можем полагаться на сдержанность наших собственных соотечественников в теплых телевизионных студиях, говоривших от нашего имени.
Генералы, чьи имена высечены на мраморе в галерее вестибюля Штабного колледжа в Кэмберли, возглавляли армии, в которых умирали как от болезней, так и от действий противника. В те дни военно-медицинская наука была в рудиментарном состоянии. Люди чаще умирали от ран, чем выздоравливали.
Однако в Южной Атлантике медицинское обслуживание было превосходным. Никто не умер от болезней, несмотря на ужасный климат и условия жизни. Удивительно, но каждый человек, который добрался живым до главного перевязочного пункта в бухте Аякс (прозванного "красно-зеленой машиной жизни") выжил, несмотря на ужасные раны, нанесенные гораздо более мощным современным оружием. Хирурги объясняли это очень высоким уровнем физической подготовки раненых солдат, а также их волей к жизни. Великолепное мастерство и самоотверженность медицинского персонала, часто смертельно уставшего - это вторая половина этой истории. В отличии от Вьетнама, где солдаты находились всего в нескольких минутах полета на вертолете от самых современных госпиталей, раненые на Фолклендах часто должны были лежать часами, прежде чем вертолеты могли до них добраться. Медицинская подготовка во время переброски на юг позволила их товарищам сохранить им жизнь во время этого ожидания. Каждый человек знал основные приемы оказания первой помощи при травмах типа крупного дорожно-транспортного происшествия: остановка массивного кровотечения, наружный массаж сердца, искусственное дыхание рот в рот и капельницы, либо внутривенные, либо внутрикишечные, породившие новый крик на современном поле боя: "Медик, медик... ради бога, засунь мне эту штуку в задницу!"
После этого в комфортной нормальной обстановке, когда есть время подумать, операция "Корпорация" (так называлась вся операция), кажется сном, который случился с другими людьми. Это было все равно что шагнуть в Зазеркалье - но, оказавшись на другой стороне, уже не было никакой гарантии вернуться обратно. Впервые я позволил себе по настоящему подумать о возвращении домой за несколько дней до капитуляции Аргентины, но даже тогда я не рассчитывал на это, пока не оказался в тепле и комфорте БДК "Интрепид", просматривая видеозаписи Уимблдона.
Я не склонен к философствованию - я не думаю, что война поддается этому. Она жестока, бесчеловечна и несправедлива. Человеческая природа, к сожалению, делает войны неизбежными и поэтому солдаты, когда их заставляют воевать, должны быть решительными и безжалостными, а эксперты на своих переговорах, должны покончить с ней как можно быстрее.
Насилие оказывает омертвляющее воздействие на эмоции, и, по мере развития моей истории, это становится очевидным. Лояльность внутри моей маленькой группы становится важнее всего остального. Своего рода усталость охватывает каждого - явление, которое может быть по-настоящему понятно только теми, кто был вовлечен в войны. Четкие моральные границы размываются и люди с усталой решимостью переходят от одного печального и жестокого кризиса к другому. Как ни странно, есть и уникальные моменты ясности, товарищества и радости жизни, которые могут существовать только в контрасте с дискомфортом и опасностью. Триумф человеческого духа состоит в том, что люди способны пережить войну, не став варварами и не утратив моральных ценностей. Если бы только нам не пришлось идти и сражаться с ними.
Я написал эту книгу как "взгляд с уровня червей", без оглядки на прошлое. Моя цель - передать вкус жизни под палубой и в горах, и мои впечатления от небольшого кусочка войны. Я надеюсь, что мои товарищи по оружию найдут различия между их воспоминаниями об описанных событиях и моими, интересными, а не раздражающими. Нет двух людей, которые помнили бы одно и то же одинаково.
В течении нескольких месяцев после возвращения из Южной Атлантики, я был в некотором роде чудаком. Потребовалось время, чтобы приспособиться к нормальной жизни. Интерес к кампании был настолько велик, что новые знакомые не могли удержаться от вопроса: "На что это было похоже?". Краткий ответ на этот простой вопрос займет не меньше часа. Военные постоянно твердили мне, как мне повезло, что я уехал на юг и я был там, был частью этих событий.
Часть операции "Корпорация" была скучной. Большую часть времени я не знал точно, что происходит и все шло на фоне беспокойства и дискомфорта. В этой истории есть много такого, что нужно объяснять читателю, подготавливая к тому моменту, когда начнется действие. Кроме того, я пытался показать, как мы оживляли скуку и справлялись с тревогой, страхом и печалью.
Хотя это написано в первую очередь для друзей, которые были достаточно проницательны и добры, чтобы не спрашивать, эта книга также является ответом на вопрос: "На что это было похоже?". Настоящий ответ очень краток. Операция "Корпорация" была ни на что не похожа. Более того, я считаю себя не счастливчиком, отправившимся на юг, но счастливчиком, вернувшимся домой потом, когда многие этого не сделали. Но теперь, когда я благополучно вернулся домой, я бы ни с кем не поменялся своим апрельским "перерывом" 1982 года. Книга также предназначается Нику Аллину, Десу Никсону, Стиву Хойланду и Тиму Бедфорду, которые участвуют в этой истории на протяжении всего повествования, хотя мне не удается поработать с ними так часто, как они того заслуживают. Они держали меня на рельсах и мне очень нравилось быть с ними - несмотря на ужасный мир снаружи.
Штабной колледж Кэмберли, февраль 1984 года.

Введение к переизданию 2004 года
"Фолклендское коммандо" никогда бы теперь не была опубликована офицером, находящимся на действительной военной службе. Наряду с тем, что это первая книга о Фолклендах, написанная бойцом, она, вероятно, первая, которая была опубликована во время учебы в Штабном колледже Кэмберли - сомнительный "рекорд", который, я уверен, не будет побит...
"Фолклендское коммандо" стала во многом инициатором "синдрома книги частей специального назначения", который с тех пор преследует Министерство Обороны. Но она была опубликована в совершенно ином и, в некотором смысле, более рациональном мире. Вплоть до операции SAS по освобождению иранского посольства в 1980-м году, полк пользовался неприкосновенностью от внимания публики. Было опубликовано не более полудюжины книг о силах специального назначения. Это в одночасье изменилось, когда кадры теленовостей о спасении заложников создали нынешний ненасытный аппетит журналистов ко всему, что связано с SAS. В 1980-х годах было опубликовано около 30 книг о частях специального назначения. Затем, после войны в Персидском Заливе в 1991-м, было написано более 80 книг об операциях SAS, из них 15 только в 1996 году.
Как и "Фолклендское коммандо", эти книги были автобиографическими, написанными членами частей специального назначения, когда их воспоминания о кампании были свежи, а не старшими командирами - за одним исключением. Критики говорят, что генерал SAS сэр Peter de la Billiere [написал книгу "Storm command : a personal account of the Gulf War"] обрушил разрушительную лавину литературы о спецназе, раскрывая детали операций SAS в войне в Персидском заливе в своей книге "Мемуары Пустынного командования". Бывший командир SAS, бригадный генерал Энди Мэсси, присоединился к сэру Питеру в опале со стороны Министерства Обороны, после того, как он появился в четырехсерийном документальном фильме BBC о войне в Персидском заливе. А, затем, предался написанию газетных статей. Другой офицер, писавший под псевдонимом "капитан Джеймс Ренни", расстроил начальство, опубликовав интересную, но довольно трезвую книгу о тайных операциях Разведывательного корпуса в Северной Ирландии. Также была похожая, но более живая, и как мне показалось, запоминающаяся книга женщины - оперативника из разведки.
И вот множество недавно вышедших в отставку людей из SAS с помощью и подстрекательством их литературных негров, агентов и взволнованных издателей, бросились печататься, утверждая, что генерал создал прецедент. Министерство Обороны вошло в пике, запрещая авторам видеть своих товарищей на базе SAS в Херефорде - но избегая распространения наказаний и запретов на героя войны в Персидском заливе сэра Питера и двух других ренегатов из офицеров армии. У медиа началась страда, книги были опубликованы, а их авторы прокляты - как будто их это беспокоило. Американцы из частей специального назначения шутили, что умение печатать на пишущей машинке и навыки обращения со словами являются жизненно важной частью отбора в SAS.
С 1996 года Министерство Обороны пытается искоренить этот нежелательный литературный жанр посредством контрактов и запретов, которыми авторов спецназовской литературы стремятся сделать персоной нон грата. Министерство Обороны заставляет спецназовцев подписать контракт с кляпом во рту, где прописано соглашение о неразглашении всего, связанного с их работой. Если они впоследствии напишут книги, то могут быть привлечены к суду за любые деньги, которые они могли бы заработать как авторы, а также, преследоваться по закону "О государственной тайне". Если книга о частях специального назначения будет опубликована сегодня, Министерство Обороны почти наверняка наложит на нее запрет Высокого суда и подаст в суд на автора за нарушение контракта. Если автор является офицером на действительной военной службе, то ему грозит военный трибунал, тюремное заключение, крупные штрафы и гибель его военной карьеры. Если автор пойдет по соответствующим каналам и представит свою рукопись для проверки в Министерство Обороны, как это случилось с моим другом, ответственно и разумно писавшем о военном аспекте освещения деятельности частей специального назначения, ему дадут по рукам за такую дерзость (добавив черные метки в его конфиденциальную папку с личным делом) и прикажут никому не показывать написанную в тяжких трудах рукопись.
Тем временем, во внешнем мире публика продолжает поглощать раскрученные книги "авторов из Специальной Авиационной Службы". В лучшем случае публика читает книги, написанные профессиональными писателями триллеров, которые знают, как закрутить сюжет. В худшем, они читают какие-то небылицы, написанные людьми, которые никогда не были членами частей специального назначения, имевшими право носить их эмблемы. Или, как по крайней мере в одном случае с конкретным автором бестселлеров, выдумавшим как свои полномочия в SAS, так и чрезвычайно разрушительные события, в которые он, по его словам, был вовлечен.
"Фолклендское коммандо" избежала кошмара вмешательства государственных служб и военной цензуры исключительно благодаря поддержке тогдашнего директора Армии по связям с общественностью, ныне ушедшего в отставку инспектора тюрем Ее Величества лорда Дэвида Рамсботэма.
Во время боевых действий Фолклендской войны желание МО контролировать общественное понимание событий было гораздо более интенсивным. Их кампания в средствах массовой информации была неудачной, было сделано много ошибок, и Дэвид Рамсботэм боролся с верхушкой государственных служб, чтобы создать разумную систему, благодаря которой журналисты могли бы быть объективными. Но даже несмотря на то, что некоторые уроки были извлечены (что помогло в войне в Персидском заливе девять лет спустя), отношения между СМИ и Министерством Обороны (и нависающей правительственной машиной по управлению СМИ) по прежнему полны подозрений, нечестности и злобы. Это серьезная, ненужная и недостойная проблема, которая сильно повлияет на будущие военные операции.
Даже сейчас, в 2002 году, спустя 20 лет и после нескольких крупномасштабных операций, отдел по работе со средствами массовой информации Министерства Обороны по прежнему настроен враждебно по отношению к СМИ, от которых он зависит. В 1982-м году многие британские журналисты были убежденными сторонниками военных. И у нас все еще были соответствующие корреспонденты по оборонным вопросам в наших национальных газетах, которые потратили годы, изучая вооруженные силы, чтобы достоверно сообщать о военных вопросам заинтересованным читателям. Сегодня только Майкл Эванс и Шон Реймент могут быть охарактеризованы как профессиональные опытные корреспонденты по вопросам обороны, и они находятся под угрозой исчезновения.
Но вместо того, чтобы помогать потенциально готовым к сотрудничеству журналистам собирать информацию и публиковать полезные статьи, во время Фолклендской войны служащие МО, возглавляемые Иэном Макдональдом с роботизированным голосом - бесполезным и намеренно педантичным, в бесплодных усилиях пытались контролировать СМИ. Это выглядело так, будто МО видело себя сражающимся на двух войнах: на другом краю света против аргентинских войск и у себя дома. МО просто не понимало реальности жизни СМИ - что, независимо от любых других соображений, страницы и телевизионное время должно быть заполнены. Один из полковников, с которым я работал в МО по возвращении с войны (теперь он генерал), описывал пресс-конференции Фолклендской войны так, словно это были беспорядки во время футбольных матчей: "Пресса каждый день приходила сюда, требуя знать, что происходит - как паразиты". Теперь, когда я сам на какое-то время опустился до журналистики, я знаю, что многие британские "паразиты" прекрасно понимали необходимость соблюдения правил безопасности. И написали бы статьи куда менее разрушительные, чем многие из тех, что были напечатаны - или даже просто фотографии, если бы МО было менее автократично и работало, чтобы установить хорошие рабочие отношения с конкретными людьми.
Однако, в отличии от остальной части Уайтхолла, чьи государственные служащие могут запутывать, увиливать и вводить в заблуждение журналистов с незначительной прямой опасностью для кого-либо еще, Департамент средств массовой информации Министерства обороны не может позволить себе играть в ту же игру. Война - это слишком важно. СМИ в массовом порядке бросят все остальное ради войны - настоящей драмы жизни и смерти, которая затрагивает каждого потребителя новостей. Освещение событий в СМИ очень сильно влияет на моральный дух нации и может повлиять на электорат в его поддержке военных действий.
Не менее глубоко причастны нынешние боевые части, чьи сотовые телефоны, радио и миниатюрные телевизоры поддерживают час за часом связь с CNN, BBC и ITN. В последних военных кампаниях в каждом штабе был крайней мере один телевизор, который показывал CNN круглые сутки. Слишком часто CNN получает новости быстрее, чем военные информационные системы на поле боя. Войска узнают, что происходит на их войне в то же самое время, что и все остальные в мире.
Нет никаких сомнений в том, что войны будущего будут все больше определяться общественным мнением, возглавляемым средствами массовой информации. Но без огромного (и удручающе маловероятного) изменения отношения, культуры и восприятия со стороны организации средств массовой информации Министерства обороны, битва за этот важнейший мандат общественного мнения будет становиться все более сложной для победы военного командования. Я рассматриваю это как военный мандат, потому что как только политики позволяют дипломатии выродиться в войну, они должны передавать бразды правления своим военным командирам.
Кроме того, современные средства связи позволяют вести управление боем на детальном уровне с другого конца света - из Белого Дома, Пентагона, с Даунинг-стрит или Главного здания Министерства Обороны. Политики не понимают войны и слишком легко поддаются влиянию общественного мнения, чтобы быть решительными; нерешительность убивает войска. Это определенно способ проиграть сражения и войну. Решимость и решительность Маргарет Тэтчер были уникальны и позволили одержать невероятную победу.
В период современных кампаний Фолклендская война выглядит простой и жестокой. Несмотря на огромное количество современной техники, войну выиграли измученные солдаты в промокшей одежде и с больными ногами, которые шли через Восточные Фолкленды, чтобы использовать гранаты и штыки против своего противника. Но сейчас, на заре XXI века, мы начинаем привыкать к тому, что войны выигрываются с воздуха бомбардировщиками и умными ракетами. Причем только со случайными, часто непреднамеренными, потерями - следствиями ошибочной идентификации на поле боя, минных полей или послебоевой путаницы. Технология должна избавить нас от мучительного возвращения на родину мешков с трупами.
Но судя по войнам, которые ведут США и их союзники против Ирака и Сербии, эта растущая зависимость от технологий, воздушной мощи и удаленного технологического способа убийства людей, обрекает невинных гражданских лиц на почти полностью одностороннюю битву. Наши военные теоретики говорят об "асимметричной войне", под которой подразумевают небольшие, часто плохо вооруженные отряды, подобные Вьетконгу, противостоящие массивным, хорошо оснащенным силам, таким, как армия США.
В этом примере, получившим название "Война блох", блоха победила американского носорога. Но многие военные эксперты - особенно в военно-воздушных силах мира - считают что технологии теперь могут позволить воевать, сражаясь дистанционно, без взаимно высокого уровня кровопролития. Асимметричная война больше не является тревожным признаком, которым она была для высокотехнологичных стран, ее асимметрия теперь относится к резкому дисбалансу в показателях потерь: большое количество низкотехнологичных "злодеев", плюс невинные жители третьего мира на одной стороне, и несколько случайных смертей на стороне с высокими технологиями.
Но я пишу этот постскриптум всего через несколько недель после ужасных террористических атак 11 сентября. "Злодеи" использовали пронесенные с собой ножи для резки бумаги со средневековым варварством, заставив экипажи лайнеров таранить небоскребы, убив больше "высокотехнологичных" людей, чем любой предыдущий теракт в истории. Вполне предсказуемо, что американские военные снова полагались на свою технологию, чтобы принести бомбовое возмездие в Афганистан. Они выглядят везунчиками - в том, что, как я писал, афганские лидеры, похоже, стремятся создать стабильную страну, которая больше не будет давать убежища террористам.
Стало ясно, что за всеми по техасски жесткими разговорами президента о том, чтобы "выкурить их", у американских военных была только одна карта в рукаве - как всегда, бомбы с лазерным наведением, ракеты и ковровые бомбардировки с больших высот в духе Второй мировой, которые доставляли наши старые любимчики B52-е.
Но в действительности воздушные удары, в лучшем случае, могут быть лишь катализатором перемен. Именно местная оппозиция талибам, усиленная действиями SAS и ССО США на местах, вела боевые действия и добилась результата (примечание из 2014 года: но, в итоге, кампания затянулась еще на тринадцать лет. Вот тебе и воздушная мощь).
Мы не можем полагаться на технологии, которые спасут нас от необходимости сражаться и, если потребуется, умереть за то, во что мы верим. Я боюсь, что 21-й век предоставит нашим военным массу возможностей. Асимметричная война в настоящее время демонстрирует все новые и более устрашающие способы нанесения ответного удара по богатым высокотехнологичным странам, из которых США являются главной мишенью. Экономические проблемы менее развитого мира должны стать главной заботой процветающих наций, даже если решения означают, что мы должны от чего-то отказаться. Недовольство подпитывает гнев и ненависть, порождающие международный терроризм; и только когда они успокоятся, многоголовые монстры - такие, как "Аль-Каида" и "Исламский джихад", могут быть задушены в своих гнездах. Было бы дешевле принести торговлю и процветание остальному миру, чем создавать войска, сомнительные силовые структуры, оружие и высокотехнологичные решения, необходимые для ведения все более безнадежной борьбы с фанатичными врагами, которые не собираются уходить.
Вести войну против этого неопределенного асимметричного врага очень тяжело для демократий, чьи юристы ожесточенно спорят по поводу антитеррористических законов, ограничивающих гражданские права, чьи электораты не потерпят военных кампаний, в которых число жертв слишком велико. Как мы уже видели в США, давление на политиков с целью отомстить огромно, хотя это ведет лишь к дальнейшему росту терроризма. Я надеюсь, что пока я пишу, США и их союзники доставят военную помощь Афганистану в рамках краткосрочной миссии "мести" по аресту бен Ладена - а затем продолжат оказывать помощь в рамках долгосрочной глобальной стратегии. (Примечание из 2014 года: вместо этого они создали Кэмп Бастион, военный город в центре нигде, размером с Рэдинг и проводят операции, которые стоили намного больше, чем расходы на строительство современной инфраструктуры, которая могла бы создать своего рода процветание всей страны, что, в свою очередь, могло бы обратить людей против военных вождей).
Но только потому, что мы передаем миллиарды долларов в качестве помощи, сами террористы не собираются испаряться. Они будут продолжать действовать, и, как мы видели в Северной Ирландии, позиционировать себя в качестве местных наемников или гангстеров. Помощь должна предоставляться не в виде чеков для наполнения карманов правительственных чиновников, а в виде хорошо организованных, тщательно контролируемых долгосрочных проектов, которые позволят местной экономике создавать богатство для себя и своего народа. И в то же время, мировая полиция, военные и секретные службы, должны использовать самый широкий спектр методов и тактик для искоренения террористов. Технологии играют свою роль, но успех может быть достигнут только в том случае, если мужчины и женщины окажутся на земле и будут рисковать своими жизнями. И, как очевидно, они должны быть должным образом оснащены - одеждой и снаряжением, которое использует самые современные технологии.
Британские вооруженные силы все чаще участвуют во всевозможных операциях, которые непредсказуемы и потенциально очень опасны. Они прошли через самый плачевный период сокращения ассигнований, с перспективой дальнейших серьезных бюджетных трудностей. Наши вооруженные силы истощены до мозга костей, и ни малейших послаблений не предвидится ни для подготовки подразделений, ни на случай усиления частей, уже задействованных в операциях. Военнослужащие, мужчины и женщины, перегружены работой, а моральный дух хрупок. Политики и даже некоторые старшие офицеры, прибегают к самовосхвалению, злоупотребляя моралью наших вооруженных сил, делая грамотные заявления по различным поводам, что наши войска лучшие в мире (правда, которую лучше не говорить - по крайней мере, нам, на мой взгляд).
Но в то время, как наши политики нежатся в лучах славы с трудом завоеванных военных успехов, эти же самые политики, старшие офицеры и государственные служащие, игнорируют ложный пафос, которым можно так легко ошеломить людей, на самом деле обязанных делать всю работу и идти на риск.
Чиновники из Министерства обороны, несомненно, будут ссылаться на различные реорганизации и улучшения, которые, по их мнению, делают мою критику устаревшей. Однако я не упомянул о состоянии медицинского обслуживания войск (особенно армии). Мы не могли пойти на войну и ожидать, что справимся с любым прогнозируемым уровнем потерь, не оказав серьезного влияния на гражданскую Национальную службу здравоохранения. Генерал сэр Майкл Роуз, офицер SAS и генерал-адъютант (отвечающий за все кадровые вопросы), который в Боснии определил большую часть повестки дня для будущих миротворческих операций, уже предупредил, что хотя мы предполагаем, что наши вооруженные силы будут продолжать выигрывать войны без радикальных изменений (и дополнительных денег), мы должны подготовиться к серьезной военной катастрофе, поскольку наши боевые части не могут это делать за свой счет бесконечно.
Сага о винтовке SA-80 (L85A1), типичный и позорный пример. Помимо ботинок, винтовка солдата - его (или ее) самый важный предмет снаряжения. Сапоги и винтовка - основа основ любых вооруженных сил, по крайней мере, вы так думаете. Я воздержусь от рассказа столь же позорной истории бесполезных ботинок DMS Британской Армии.
В 1980-х годах многие британские солдаты хотели был использовать американские М-16, предпочитая их тяжелым и, в основном, изношенным SLR (британская самозарядная версия винтовки FN-FAL) или неэффективным, старомодным и зачастую опасным пистолетам-пулеметам, которые были стандартным индивидуальным оружием британской армии. Я использовал вариант М-16, Colt Commando AR-15, во время Фолклендской войны. Закупка готовых М-16 в США дала бы нам то, что нам было нужно и сэкономила бы миллионы фунтов.
Но, чтобы сохранить британское оружейное производство, Великобритания с большими затратами разработала свою собственную новую винтовку, известную как SA-80 (стандартного калибра НАТО 5,56 мм, такого же, как у М-16). Это заняло длительное время и после того, как новое оружие поступило на вооружение, очень быстро были выявлены серьезные недостатки. Но по-видимому из-за надежд, что другие страны могут купить новое оружие, эти недостатки - сочетание фундаментальных ошибок конструкции и дрянного производства - были проигнорированы, несмотря на хорошо информированное и широкое освещение проблем в средствах массовой информации.
Только когда британские войска вступили в войну в Персидском заливе против Ирака, и в СМИ появились сообщения о том, что SA-80 отказывают в песках пустыни, ломаются ударники и так далее, что-то было сделано. В то же время выяснилось, что хваленый новый британский танк "Челленджер" (еще один предполагаемый источник денег для британской оборонной промышленности) не мог справиться с условиями пустыни - Министерство обороны не озаботилось приобрести песчаные фильтры для двигателей "Челленджеров".
Миллионы были потрачены на расследование по поводу неисправностей SA-80. Затем, в 2001 году, через два десятка лет после разработки и обширной модификации, Министерство обороны объявило, что "исчерпывающие испытания доказали, что SA-80, наконец, можно считать надежной. Скрестим пальцы, парни, пока начальники снабжения Министерства обороны возносят свою самую искреннюю благодарность за удачу, которая удерживает линейные полки британской армии от отправки на войну в течении всех этих лет. (Я шучу - начальники службы снабжения Министерства обороны меня не интересуют).
Но несмотря на это и многие другие катастрофы с закупками, ничего особо не изменилось. В ходе крупномасштабных учений в Саудовской Аравии осенью 2001 года, в ходе которых войска специального назначения были переброшены непосредственно в Афганистан, для участия в войне против талибов, многие военнослужащие не получили надлежащего обмундирования и снаряжения для пустыни. Их обычные черные ботинки, например, так нагревались, что обжигали людям ноги.
Проблема заключается в восприятии, граничащем с невежеством. Армия гражданских служащих Министерства обороны больше по численности, чем британская действующая армия, и в два раза больше Королевского военно-морского флота и Королевских ВВС. У них свое, особое восприятие. Они населяют бюрократические анклавы в таких местах, как Бат и Уайтхолл, очень мало контактируя с настоящими войсками, которые живут разбросанными по всей Британии в военных городках, таких как Каттерик, Олдершот, Колчестер и Уорминстер, на отдаленных авиабазах, в болотах или вблизи портов, таких как Плимут, Розайт и Портсмут.
Министерство обороны является одной из самых расходных статей Департамента по штатам. В мирное время, без каких-либо операций по выявлению его недостатков, гладкое функционирование МО является главенствующим соображением - это бессмысленный монолит, подобный "Департаменту административных дел", подаривший нам так много смеха в телевизионной комедии "Да, господин министр".
Здесь нет коротких путей. Если мы действительно хотим жить в безопасном, дружелюбном мире, мы должны заплатить за это - не только временем, усилиями и деньгами, но используя, а иногда и теряя жизни преданных мужчин и женщин, достаточно смелых, что бы взять на себя такие обязательства. Эти уникальные люди в армии, полиции, Секретной службе, пожарные и "Скорая помощь" должны быть хорошо обеспечены, экипированы, получать достойную плату и пользоваться уважением. А когда срок их службы заканчивается, им необходимо помочь вернуться к нормальной жизни - особенно, если они были ранены или пострадали от того, что им пришлось сделать.
Это не было понято до, во время, или после Фолклендов, когда армия мирного времени отправилась на войну. Мы сражались в ботинках, которые обеспечили нам "траншейную стопу", водонепроницаемой одежде, купленной за свои деньги в альпинистских магазинах, и с тяжелым, устаревшим, низкотехнологичным радиооборудованием. И когда мы вернулись домой, не было никаких попыток выяснить, не сказался ли отрицательно на нас этот опыт.
Когда эта книга выходит в свет, 1 марта 2002 года, Министерство обороны должны отвечать в Высоком суде Лондона на иски со стороны примерно 1800 ветеранов фолклендской, североирландской, боснийской и иракской кампаний. Все они понесли психологический ущерб, но в их отношении даже не рассматривалась какая-либо помощь. Это дело тянулось годами, и Министерство обороны использовало все уловки юристов чтобы избежать решения напрямую связанных с ним проблем. Дело станет серьезной пиар-катастрофой для Министерства обороны и Казначейства, но, тем не менее, инсайдеры Министерства обороны настаивают на том, что альтернативы, как они их видят, гораздо хуже. Все дело в деньгах. Будучи вынуждены выплачивать миллионы женщинам-военнослужащим, оставившим службу из-за беременности, потенциал для дальнейших выплат Министерства обороны огромен и решение суда затронет ветеранов и других кампаний.
Министерство обороны уже попыталось опровергнуть аргументы, связанные с этим делом, облив презрением якобы новую культуру "обвинений", которая, как они утверждают, создала то, что они считают необоснованными юридическими претензиями. Старшие офицеры в прошлом говорили о серьезных психологических состояниях, связанных с боем, таких как депрессия и ПТСР (посттравматический стрессовый синдром), как "компенсаторный синдром". Но судебный процесс в марте 2002 года не имеет никакого отношения к тому, должны ли солдаты получать компенсацию за то, что они пострадали от боевых действий. Все военные, особенно предположительно участвующие со стороны ответчика ветераны Фолклендов, согласны с возражениями адвокатов МО, что их опыт боевых действий является разумным ожиданием любого, кто стремится к военной карьере. Действительно, некоторые из этих тяжущихся, а также, такие как я, были бы разочарованы, если бы их военная карьера не включала в себя несколько настоящих боевых операций. Речь идет не о неблагоприятном психологическом воздействии боя на солдат, которое, так же как и более явные физические повреждения хорошо понимают медики, но действительно ли МО, в особенности Армия, проявили должную и ответственную заботу о психологическом благополучии своих солдат до и после боевых действий.
В книге "Шрамы войны", которую я написал в 1993 году, я рассказываю, как современные солдаты страдают от боевых действий, и как, несмотря на значительный объем медицинских знаний в области послевоенной психологии, многие британские ветераны войны вынуждены самостоятельно справляться с серьезными психическими проблемами, связанными с военными действиями.
Книга вызвала неизбежный шквал возмущения со стороны некоторых военных старой школы, отмеченного одним очень странным, раздраженным (и дико клеветническим) письмом на 6 страницах, отправленного по открытой рассылке многим высшим офицерам в Министерство обороны. Но пафос быстро угас, когда люди действительно прочитали книгу, которая впоследствии появилась в официальных списках для чтения армейского Штабного колледжа и Королевской Военной академии в Сандхерсте.
В частности, "Шрамы войны" описывала, как вплоть до конца 80-х годов и войны в Персидском заливе, психиатры британской армии пренебрегали как обучением солдат вероятным психологическим последствиям боевых действий, так и выявлением и последующим лечением получивших психологическую травму солдат. Я приписал это общему отсутствию интереса Армии к тому, что они тогда считали "второстепенными конфликтами" (вроде Фолклендов - "не настоящая война", как сказал нам один старший офицер Бронетанкового корпуса в Штабном колледже в 1984-м), которые отвлекали внимание от Холодной войны и главной роли британской Армии в поддержании бронетанкового паритета между НАТО и странами Варшавского договора в Центральной Европе.
В Высоком суде требования ветеранов заключаются в том, что им должны были сказать, чего ожидать, затем обучить распознавать симптомы и принимать основные меры по исправлению положения, а затем они должны были получить надлежащую психиатрическую оценку и лечение - точно так же, как они ожидали бы получить физические травмы. Если бы это было сделано, разрушительные последствия их опыта были бы смягчены, и многие пострадавшие ветераны теперь могли бы нормально функционировать. Вместо этого были разрушены жизни, разрушены семьи; крутые, здравомыслящие люди совершали самоубийства, и многие, преданные карьере военнослужащие, мужчины и женщины уходили, когда на самом деле хотели бы остаться.
Такое глобальное отсутствие заботы недопустимо. В нашем ужасном новом мире после 11 сентября у нас есть только люди, которые рискуют своей жизнью ради нас, чтобы спасти от той же тьмы, которая поглотила Нью-Йоркский Торговый центр. Если мы не будем настаивать на том, чтобы с нашими людьми обращались должным образом, они больше не смогут выполнять эту работу. И нам всем придет конец.
Кентербери, Кент, 2001 год.

Введение к изданию электронной книги 2014-го года

Молодежь сражается на наших войнах, в то время как старики остаются дома и делают все возможное, чтобы избавиться от необходимости сражаться. По крайней мере, сейчас предполагается, что так должно быть. Большинство сегодняшних высокопоставленных политиков не имеют военного опыта и порой ведут себя подобно Великому Старому Герцогу Йоркскому, развертывая войска без малейшего представления о том, что им предстоит сделать. Затем, когда войны будут выиграны, скажите им "спасибо" в виде сокращения расходов на оборону и расформированием их полков, кораблей или эскадронов.
Я был молодым человеком, поэтому эта книга - точный отчет о том, каково было мне и другим молодым людям, с которыми я имел честь работать. Сейчас я пишу еще одну книгу, оглядываясь назад на эту необычайную войну и последствия предъявляемых ей требований и ее опыта для многих, включая меня. Я должен добавить, что будучи книгой молодого человека, она не перегружена структурой триллера и прозы, которая характеризуют более поздние военные книги. От многих моих коллег - военных авторов, в наши дни агенты или редакторы требуют, чтобы их произведения были написаны литературными неграми или "сильно отредактированы" профессиональным писателем. Это легко заметить, и я думаю, что это позор, так как способ выражения профессиональных солдат гораздо интереснее - если бы только редакторы имели достаточно знаний о нашем мире, чтобы воздать ему должное.
Кульминацией 25-летия войны за Фолкленды стал грандиозный парад Конной гвардии. Одновременно с военного кладбища в Сан-Карлосе, на Восточных Фолклендах, транслировали службу памяти, спроецировав на огромные экраны, чтобы все могли видеть. В конце-концов мы двинулись по аллее к Букингемскому дворцу - вдоль улиц, заполненных благодарной публикой. Это был единственный в жизни опыт национального признания и принадлежности к чему-то уникальному и очень особенному. К тому же, он был на удивление вечным. После того, как мы прошли по аллее и встали в три шеренги перед Букингемским дворцом, я представил себе, как это было после большой битвы - такой, как Ватерлоо. Ожидая, как всегда, что бы что-то произошло ("Красные стрелы" пролетели над головой), мы вели вполголоса вечный разговор солдат, стоящих плечом к плечу - в основном об отсутствующих друзьях. В дополнение к этому мое поколение бывших коммандос обсуждало преимущество моторизованных тележек для гольфа и реалии артритных коленей, больных спин и того, будем ли мы еще на 50-й годовщине.
30-я годовщина была не столь впечатляющей - она совпала с Лондонской олимпиадой. Тем не менее, были встречи и похороны моего друга и товарища по коммандо, передового артиллерийского наблюдателя Питера Гири - на берегу моря, в его продуваемой всеми ветрами деревне в долинах Антрима. Втиснувшись на кухню его коттеджа с видом на Гленарм и его пустынный порт, военные друзья Пита рассказывали импровизированные истории о его подвигах для жены Джеки (и недоверчивой семьи Пита) и для нашего собственного катарсиса. Присутствовали все чины, начиная от бригадира и ниже, но большинство составляли солдаты, которыми командовал Пит - коммандос-артиллеристы из его любимой 79-й батареи Кирки. Вечер закончился исполнением возмутительной песни 79-й батареи "Розовый отель" (которую можете найти на Ютубе, если вам так хочется).
Ещё одна встреча в честь 30-летия состоялось на базе Королевской морской пехоты в Пуле, где нынешняя 148-я батарея принимала всех своих бывших членов, с самого начала своей истории в годы Второй мировой войны. Один из уцелевших наблюдателей в "День Д", был там, опираясь на трости и сравнивая свои воспоминания с парнями, недавно вернувшимися из Афганистана. Я сразу же связался с людьми, которых не видел 30 лет, как будто это было неделю назад. Я был рад снова увидеть их, и это совершенно не похоже на любую другу встречу.
Хотя почти не было разговоров о войне или переживаниях, это было фоном - и оправданием - для встречи. Хотя мы, ветераны, уже не были достаточно молоды, здоровы или сильны, чтобы заниматься этим делом, наши все еще находящиеся на действительной службе товарищи относились к нам с тем же уважением, с каким они относились к самим себе. Нынешняя 148-я батарея очень боеспособна, и недавно в ней были убитые и серьезно раненые, что является частью ее повышенного боевого потенциала. Для них операции продолжаются - вечная вероятность, которая бросает свою странную и изнуряющую тень на жизнь в части на передовой.
Но, как ясно дали понять служащие члены 148-й батареи, эта странная тень одинакова для всех нас. Войны не заканчиваются, когда взрывается последний снаряд, или когда последний человек возвращается домой к своей напряженной и благодарной семье. Это катастрофические человеческие события огромного масштаба и резонанса, бросающие свою тень на гораздо большее количество жизней, чем когда либо было потеряно.
Но я всегда очень осторожен, чтобы не описывать эту тень как "черную" или как однозначно негативную. Хотя она приносит страдания, она также, может предоставить пример жизни и интенсивности человеческих отношений и чувств, которые не существуют в нормальной жизни. У некоторых эта интенсивность вызывает привыкание, создавая проблемы после боя. Этот феномен вызвал психологические исследования чрезмерного риска, которому подвергаются ветераны войны. Кроме того, существует большой и сложный комплекс психологических и неврологических состояний у выживших, сопровождающих сильные стрессы и насилие на войне.
Странная доброта, существующая на войне, является одним из самых фундаментальных человеческих противоречий - что среди вырождения мы можем быть самыми благородными, как цветы Беккета, растущие на навозной куче.
Это качество я рассматриваю как естественный продукт насилия в нашей эволюционной борьбе. Оно пришло из темных и забытых земель давным-давно и позволило нашим предкам одержать победу над соперниками и более сильными видами. Оно отделяет самых лучших солдат от жестокого бандитизма, который характеризует плохо обученных ополченцев и бандитов.
Разница заключается в мотивации - те, кто делает это ради племени, своих товарищей и общего блага нации, свободны от моральной ответственности. Если же они делают это каким-либо образом для себя, то "странное благо" не применяется и есть очень серьезные личные последствия. Любое незначительное отклонение от моральных ценностей, которые инстинктивно понимает каждый хороший солдат, чревато этими личными последствиями. Мы понимаем это и идем сами по себе, только наша совесть защищает нас. Есть личная цена, которую должны заплатить те, кто заходит слишком далеко и переступает черту. Большинство солдат видели эту линию - даже касались ее и видели, как другие ее пересекали. Это несправедливо, но едва ли удивительно, что даже те, кто никогда не совершал роковой переход, могут в конечном итоге заплатить эту цену. Но война никогда не должна быть справедливой, как это известно каждому солдату.
Это темная, личная психология боя, в которой радость и облегчение от возвращения домой могут превратиться в вину выжившего. Удовлетворение от того, что выполнили свой долг, с годами превращается в кошмар гнева и ненависти к себе. Но абсолютных причин и следствий не существует, как возможно предполагает моя "теология" пересечения границ.
Солдаты в бою пытаются найти причины гибели своих товарищей - вывести какую-то логику, объяснить ужас, происходящий вокруг них. Они скажут: "Сержант Смит был очень осторожен, но никто не сказал ему, что предыдущее подразделение установило схему, используя тот же маршрут каждый день" или "Пит недостаточно хорошо в тот день замаскировал наблюдательный пункт...". Причина того, что происходит с каждым человеком, в идеале с тем, кого можно обвинить.
Но реальность такова, что, как говорят американцы, "дерьмо случается" без причины, логики или божественного вмешательства. Вы можете быть обучены хорошо выполнять свой долг, что повышает ваши шансы выжить и победить в бою, но это не может защитить вас как личность. И вас можно научить справляться с постоянными невзгодами, жестоко разрушенными ожиданиями и восприятию трагедии. Но, поскольку все мы индивидуальны, эта тренировка не может не приучить нас к воздействию на наш ум, характер и душу.
До сих пор медицинская наука играла в этом весьма ограниченную роль. Помимо хорошего военного руководства, работа капелланов, на мой взгляд, наиболее благоприятна для психологического благополучия большинства военнослужащих - независимо от того, имеют они какие-либо религиозные убеждения или нет. Наиболее эффективное консультирование осуществляется неформально руководителями и товарищами, терапия, которая, к сожалению, прекращается, как только солдаты возвращаются домой. Только наиболее серьезно пострадавшие должны, в конечном итоге, обратиться к военным психиатрам. В равной степени, к сожалению, это не то, что происходит.
Это очень сильно беспокоило меня в течении последних 20 лет. И вот, в кульминации кропотливой работы, я основал и помог научно-исследовательскому центру Оксфордского университета "Шрамы войны" привнести передовые достижения нейронауки в послевоенные проблемы солдат.
Мы используем самые современные технологии, чтобы выявить воздействие экстремального, длительного стресса и недиагностированной физической травмы на мозг, системы мозг-тело и разум. Это не покажет нам, как война влияет на наши души и личности, но объяснит, как влияет на системы тела и мозга, и как эти неблагоприятные эффекты могут быть смягчены лекарствами и терапией.
Это, в свою очередь, может помочь нашему разуму примириться с нашим опытом, что, в свою очередь, может облегчить богу исцеление наших душ. С момента первой публикации, в 1984 году, многие люди писали мне, что чтение "Фолклендского коммандо" заставило их захотеть вступить в Вооруженные силы. Меня еще просят подписать древние первые издания, принадлежавшие нынешним старшим офицерам, которые говорили то же самое.
Но, поскольку "Фолклендское коммандо" завершается нашим возвращением домой, плюс несколько размышлений из Штабного колледжа Армии в Кэмберли, где я закончил редактирование, создавалось впечатление, что все живут долго и счастливо. К сожалению, тогда я не понимал, что это слишком часто не так.
Поэтому, хотя мой рассказ о событиях 1982 года точен, честен и другие рассказывают мне много интересного, есть еще одна история, которую я надеюсь опубликовать в свое время. Мое мнение в той или иной степени совпадает с мнением значительного процента участников операции на Фолклендах и ветеранов войны в Персидском заливе, Ираке и Афганистане - не забывая о тех, кто был втянут в трагедии Северной Ирландии, Боснии, Косово и других кампаний.
Вопрос о том, на скольких из них влияет боевой опыт, является спорным: Министерство обороны говорит о 2-4 процентах от всех, кто был задействован, в то время как другие британские и американские исследования сообщают о 14% - 20% и более, в зависимости от подразделения, интенсивности боевых действий и других факторов. Это очень большое количество людей, которые стараются скрыть свои симптомы и живут нормально - как и я. Особенно страдают части специального назначения, поскольку они больше всего в деле.
Это очень опасные времена. Нам нужны сражающиеся солдаты, чтобы поддерживать функционирование нашего мира. Современное оружие и боеприпасы намного мощнее, чем когда-либо прежде. Сегодняшние операции более сложны, непредсказуемы и напряжены, что делает современных солдат гораздо более уязвимыми к психологическим проблемам, чем когда-либо прежде.
Они рискуют своими жизнями ради нас. Необходимо сделать больше, чтобы помочь им.
Сент-Клементс, Оксфорд, январь 2014 года.

Хронология событий Фолклендской войны
1 апреля. Поползли слухи о вторжении на Фолклендские острова. 148-я батарея отозвана из отпуска. Выданы предварительные приказы на проведение операций.
2 апреля. Аргентина вторгается на Фолклендские острова.
4 апреля. Танкодесантный корабль Королевского вспомогательного флота "Сэр Персиваль" отплывает из Марчвуда.
5 апреля. Авианосная группа "Гермеса" и "Инвинсинбла" отплывает из Портсмута, вслед за кораблем-доком "Фирлесс".
9 апреля. 3-я бригада коммандос отплывает на борту лайнера "Канберра".
10 апреля. Бывший американский генерал и государственный секретарь президента Рейгана Александр Хейг прибывает в Буэнос-Айрес из Лондона.
12 апреля. Установлена морская зона отчуждения вокруг Фолклендских островов.
15 апреля. Группа эсминцев Королевского военно-морского флота развернута в середине Атлантики (подводная лодка уже находится на позиции в районе Фолклендских островов).
16 апреля. Сухопутные и военно-морские силы запланировали встречу на острове Вознесения. Александр Хейг возвращается в Буэнос-Айрес после посещения Лондона и Вашингтона.
18 апреля. Аргентинский авианосец "25-е мая" возвращается в порт для ремонта.
22 апреля. Министр иностранных дел Великобритании Фрэнсис Пим в Вашингтоне.
24 апреля. Военно-морская оперативная группа адмирала Вудворда прибыла в Южную Атлантику и встретилась с группой эсминцев.
25 апреля. Южная Георгия отбита британскими войсками специального назначения, использовавшими огонь корабельной артиллерии, корректируемый 148-й батареей.
29 апреля. Британский Экспедиционный корпус вышел на границу зоны отчуждения.
30 апреля. Вступает в силу полная блокада Фолклендских островов. Президент Рейган обещает полную поддержку американцев Великобритании.
1 мая. Первая бомбардировка взлетной полосы Порт-Стэнли "Вулканами", за которой последовали атаки "Харриеров" и обстрел корабельной артиллерией.
2 мая. Аргентинский крейсер "Генерал Бельграно" потоплен.
4 мая. Потоплен эсминец КВМС "Шеффилд". Сбит первый "Си Харриер".
7 мая. Зона полной блокады расширена на 12 миль до побережья Аргентины.
12 мая. Лайнер "Королева Елизавета 2" отплывает из Саутгемптона с 5-й пехотной бригадой (включая лейтенанта королевских саперов П. Дж. Макманнерса) на борту.
14 мая. SAS уничтожают самолеты на Пеббе-Айленд, используя огонь корабельной артиллерии, корректируемый 148-й батареей.
18 мая. Встреча Экспедиционного корпуса с отрядом десантных кораблей на северо-востоке Фолкледнских островов.
19 мая. Британский военный кабинет отдал приказ высадиться на Фолклендах.
21 мая. Началась высадка британцев в Сан-Карлос. Потоплен фрегат "Ардент".
23 мая. Потоплен фрегат "Антилопа".
25 мая. Потоплены эсминец "Ковентри" и контейнеровоз-авиатранспорт "Атлантик Ковейр".
27 мая. Сухопутные войска начинают движение из района высадки: подразделения специального назначения движутся вглубь территории, SAS - к горе Кент, SBS на северо-запад, в то время как 3-й парашютно-десантный батальон и 45-е коммандо начинают долгий марш к заливу Тил. 2-й парашютно-десантный батальон совершает марш к Гус-Грин.
28 мая. 2-й парашютно-десантный батальон сражается и побеждает у Дарвина и Гус-Грин. 5-я пехотная бригада перебрасывается с "Королевы Елизаветы 2" на "Канберру" у Южной Георгии.
31 мая. Вертолетный десант 42-го коммандо у горы Кент.
1 июня. 5-я пехотная бригада начинает высадку в Сан-Карлосе.
2 июня. 2-й парашютно-десантный батальон выдвигается на восток к Блаф-Ков.
8 июня. Танкодесантные корабли "Сэр Галахад" и "Сэр Тристрам" подверглись бомбежке в Блаф-Ков, Уэльская гвардия выведена из строя.
11 июня. Начало решающей битвы за Порт-Стэнли.
14 июня. Сухопутные войска аргентинцев капитулируют.

Словарь
AA - Anti-aircraft - зенитный (орудие или ракета).
ADC - (Aide-de camp) Personal staff officer - адьютант, личный штабной офицер.
AGI - Amphibious Gatherer Intelligence (ship) - корабль-носитель боевых пловцов.
AOO - Amphibious Operations Officer - офицер по десантным (амфибийным) операциям.
AOR - Amphibious Operations Room - центр амфибийных операций.
AP - Armour Piercing - бронебойный.
ASD - Anti-Submarine Duties - противолодочное дежурство.
Avgas - Aviation Gasoline - авиационный керосин. Так себе альтернатива автомобильному бензину для примуса.
BAOR - British Army of the Rhine - Британская армия на Рейне, группировка британских войск в Германии во время Холодной войны.
Basha - Small hide area with poncho roof, where one or two soldiers live (more correctly a jungle version, but a general usage) - универсальный тент, рассчитанный на одного или двух солдат (точнее, версия для джунглей, но применяется везде). Так же может служить как носилки или гамак.
Bear - Russian high altitude reconnaissance aircraft - "Медведь", разведывательная версия турбовинтового стратегического бомбардировщика ТУ-95 по классификации НАТО.
Bergen (also Bergen rucksack) - A large military rucksack back-pack with side pouches, made of waterproof material - "рюкзак Берген", у британцев любой большой (100-120 литров) рюкзак военного образца с боковыми карманами, выполненный из водонепроницаемого материала, (аналогично "ксероксу", например). Изначально, как и многое в британском снаряжении и обмундировании, имел, как понятно из названия, норвежское происхождение.
Binos - binoculars (abbrev) - бинокль.
Biscuits AB - ships style hard compo biscuits - британские галеты из полевых рационов. Отлично обеспечивают запор при длительном употреблении.
Bite - (as a fish to bait) A positive reaction to a provocative comment, which may lead to the commentator being `goffa'd' (qv) - "Клюнул!", как рыба на приманку, на провокационный комментарий, который может привести к тому, что комментатор будет "гоффнут".
Bivvie - (from bivouac) See basha - бивачный. Также бивачный мешок, что-то вроде одноместной палатки, куда можно влезть в спальнике и еще останется место для части снаряжения. Обычно делается из мембранной ткани, например "гортекс".
Blowpipe - Light shoulder launched point defence air defence missile - британский ПЗРК "Блоупайп". В Фолклендской войне применялся обеими сторонами.
BMA - Brigade Maintenance Area (mountains of stores, vehicles and a hive of activity) - тыловой район бригады, БПТО - бригадный пункт тылового обслуживания.
Bombardier- A Royal Artillery soldier holding rank of corporal - бомбардир, звание военнослужащих Королевской артиллерии, эквивалентное капралу.
Bluey - Small portable cooker - "Блю", портативная походная газовая горелка.
Brew a wet - Make tea, coffee or similar hot drink (qv) - "Сделать питье" - приготовление чая, кофе или любого другого горячего напитка.
Brick - A man and his oppo - "Блок", "кирпич" (дословно) - пара бойцов в патруле.
Burma Road - Main passage through a ship - "Бирманская дорога" - основной проход на корабле.
Buzz - Rumour (a gen buzz) - "Жужжание", слухи.
C130 (Hercules) - Heavy-lift transport aircraft, used by us and the Argentinians - Американский военно-транспортный самолет "Локхид" C-130 "Геркулес", использовавшийся как британскими, так и аргентинскими войсками.
Cache - Hidden supply of ammunition, food, batteries et all - Тайник, закладка, спрятанный запас продовольствия, боеприпасов, батарей и так далее.
Cam cream - Black camouflage cream, said to be very good for the complexion, to cam out or cam up with foliage - камуфляжная краска, как правило черная, наносимая на лицо, руки и открытые участки тела для маскировки.
CAP - Combat Air Patrol (Cap); Harriers - Боевой авиационный патруль, патруль из "Харриеров", прикрывавший подходы к стоянке британских кораблей Экспедиционного корпуса.
Casevac - Casualty Evacuation - медэвак, медицинская эвакуация.
Chaff - Tin foil, used as a decoy on enemy radar screens - "Тянущаяся жевачка", пакеты из полос фольги, отстреливаемые для защиты от радаров противника.
Chairman Mao Suit - Quilted Arctic jacket and trousers - "Костюм председателя Мао", стеганые утепленные штаны и куртка характерного вида, напоминающие утепленное зимнее обмундирование китайцев во время Корейской войны.
Chatelaine - Smaller hand-held thermal imager (TI) - портативный тепловизор.
COMAW - Commodore Amphibious Warfare (Commodore Mike Clapp) - командующий отряда амфибийных операций, коммодор (командир соединения) Майк Клапп.
Commando Snake - Single-file line of soldiers moving at night - "змейка коммандос", движение цепочкой в ночных условиях.
Comms - Communications (abbrev) - связь.
Compo - Combat rations (See rats) - Полевой рацион, сухой паек, сухпай.
Container - Contraption of straps and clips with which a paratrooper jumps with his weapon and equipment secured to his body. (He releases it in the air once his parachute has safely opened and it drops below him, attached by a 15-foot rope to his harness). See also CSPEP - Мягкий пристяжной контейнер для снаряжения, оружия и оборудования, пристегивающийся к парашютной обвязке, во время прыжка сбрасывается на 15-футовом стропе.
CPO - Chief Petty Officer - Главный старшина на корабле.
CSPEP - Carry Straps Parachutist Equipment (See Container) - см. Container.
CW - Carrier Wave, used to transmit morse code - несущая частота, используется для передачи сообщений азбукой Морзе.
DF - Defensive Fire or Direction Finding, depending on context - заградительный огонь или направление поиска, в зависимости от контекста.
DLG - Destroyer Light Guided - Эсминцы управляемого ракетного оружия, УРО.
DPMs - Disrupted Pattern Material, camouflage cotton uniforms - британский камуфляж c очень эффективным четырехцветным рисунком для лесистой местности и полевая униформа из материала в этом камуфляже. В начале 80-х - отличительная черта десантных и специальных подразделений, в то время как основная часть сухопутных войск носили униформу оливкового (dark green) однотонного цвета.
Drop Zones - Area of ground suitable for dropping paratroops - Зона выброски, район приземления для парашютного десанта.
First field dressing - Vacuum-packed shell dressing with yards of crЙpe bandage, for initial wound treatment - ИПП, индивидуальный перевязочный пакет, стерильно упакованный в вакуумную оболочку перевязочный пакет для оказания первой помощи при ранениях.
Fives M - (measurement) of satisfactory radio communications - "На пять", оценка качества радиосвязи.
Flick - Verb meaning rapidly to change radio frequency. Can also be a noun referring to the quartermaster's file in which people sign when they become responsible for equipment - as "it's on my flick" - Быстрая смена радиочастот. Также используется при передаче оборудования под ответственность квартирмейстера - "на мою смену".
Flyco - Flying Command running flying operations on a ship - Служба управления полетами, БЧ-6 на корабле.
FO - team Shortened version of NGFO team, Naval Gunfire Forward Observation team (also FO1, NGFO Team Number 1) - сокращение для обозначения передовой группы наблюдателей-корректировщиков огня корабельной артиллерии. Например, ПГН-1.
FOO - Forward Observation Officer (Artillery) - передовой наблюдатель-корректировщик артиллерийского огня.
FPB - Fast Patrol Boat - БПК, быстроходный патрульный катер.
Gizzet - Spoil of war (from "Give us that...") - трофей, от англ. "Give us that", "Тащи это сюда".
Goffa - Bread roll, large (sea) wave, or a punch (To be goffa'd is to be hit by a wave or a punch) - "Гоффа", рулет, большая морская волна или удар. "Гоффнуть" - попасть под волну или удар.
GPMG - General Purpose Machine-Gun, 7.62 mm - британский единый пулемет L7 на базе FN MAG калибра 7,62х51 с ленточным питанием.
Green slug - Sleeping bag (or maggot) - спальный мешок, он же "кокон".
Gunner - Royal Artillery private soldier (also the generic term for members of the Royal Artillery) - канонир, рядовой солдат Королевской артиллерии, также общий термин для британских артиллеристов.
Hard - Area of hard standing used to beach sea craft - береговая зона для жесткого причаливания десантного катера.
Harry - Peculiar naval word added to anything to give emphasis (e.g. Last night I was `harry crappers' meaning "I was very under the influence of alcohol") - "Гарри", морское словечко, добавляемое ко всему, в качестве подчеркивания (например, "Вчера вечером я был дерьмовым Гарри", что означает "я был под сильным влиянием алкоголя").
Harry Maskers - Black plastic masking tape used for everything (one item without which military operations would grind to a halt) - черная пластиковая маскировочная клейкая лента, используемая для чего угодно (одна из тех вещей, без которых военные действия были бы остановлены).
HDS - Helicopter Delivery Service - "служба доставки вертолетом".
Heavy weapons - Artillery guns, anti-tank guns, 130-mm mortars - тяжелое вооружение, артиллерийские и противотанковые орудия, 130-мм минометы.
Helo - helicopter (abbrev) - вертолет.
Hercules - See C130 - "Геркулес", см. С130.
Hexxy - Hexamine, tablets that burn to heat food - гексамин, "сухое горючее", горючие таблетки для розжига огня и разогрева пищи.
HF - High Frequency Radio - высокочастотная рация или радиосвязь, диапазон УКВ. Зачастую конкретизируют область этого диапазона - VHF или UHF.
HLS - Helicopter Landing Site - ВПП, вертолетная посадочная площадка.
Jack or Jolly Jack - Slang term for a sailor (Jolly Jack Tar) - Джек или Джолли Джек, разговорный термин для обозначения матросов. Аналогично Томми или Томми Аткинс для солдат.
Kelp - Thick belts of seaweed that clog many Falkland inlets - толстый пояс из водорослей, окружающий побережье бухт на Фолклендах.
KMs - kilometres (abbrev) - км., километр.
LAW - Light Anti-Tank Weapon, 66-mm rocket launcher - американский противотанковый одноразовый 66-мм гранатомет.
LCM - Landing Craft Mechanised - танкодесантный катер с аппарелью.
LCU - Landing Crafy Utility - десантный катер
Light Gun - 105-mm artillery gun used by Commando, parachute and `light' field artillery - легкая 105-мм пушка L118, используемая артиллерийскими частями коммандос, десантниками и "легкой" полевой артиллерией.
LPD - Landing Platform Dock (HMS Fearless and Intrepid) - десантный корабль-док, типа "Fearless".
LRO - RN rank, Leading Radio Operator - звание в Королевском военно-морском флоте, старший радист.
LS (helicopter) - Landing Site - посадочная площадка вертолета.
Lynx - naval helicopter - "Рысь", многоцелевой вертолет британского производства (Westland Lunx AH.MK5)
MASH - US army term for Mobile Army Surgical Hospital (also name of comedy film about Korean War) - американский термин для мобильного военно-полевого госпиталя, а также комедийный сериал о таком госпитале во время войны в Корее.
MDS - Main Dressing Station, field hospital with rudimentary surgical facilities - Главный перевязочный пункт, полевой госпиталь с неотложной хирургией.
MT - Motor Transport - тягач.
Nav Bag - Navigation bag; carried by aviators - авиационный планшет.
NCO - Non-Commissioned Officer - младший командный состав, сержанты, старшины, уоррент-офицеры и петти-офицеры.
NGS - Naval Gunfire Support - огневая поддержка корабельной артиллерии.
Nimrod - Long-range RAF reconnaissance aircraft based on the old Comet jet aircraft - HS.801 "Нимрод" , самолет дальней авиаразведки на базе гражданского самолета "Комет".
NOD - Night Observation Device - ПНВ, прибор ночного видения.
NP8901 - Naval Party number 8901, garrisoned in the Falklands before the Argentine invasion - Военно-морская партия N8901, рота Королевской морской пехоты, осуществляющая представительские и гарнизонные функции на Фолклендских островах перед вторжением аргентинцев.
Nutty - Confectionery (as in nutty locker) - "Нутти", кондитерские изделия.
OC - Officer Commanding - командир роты (эскадрона).
OGs - Olive Green lightweight trousers - форменные полевые штаны из комплекта полевой "зеленой" британской униформы, облегченного (т. е. обычного) образца.
Once-only Suit - Bright orange immersion suits to keep dry after abandoning ship (hopefully used once and discarded) - Водонепроницаемый оранжевый спасательный костюм (предполагается, что используется один раз).
OP - Observation Post; Observation Position - НП, наблюдательный пост.
Oppo partner - Everyone is paired up with a partner, and on operations they always stay close to each other (See Brick) - напарник в паре при выполнении заданий.
Orbat - Order of Battle - боевой приказ.
P Company - Parachute selection company; four gruelling weeks of long marches, assault courses and runs carrying heavy equipment and loads, to select soldiers for service with airborne forces - Отборочный курс в роте "П" парашютно-десантного полка, на котором проводится отбор кандидатов в десантники, 4 изнурительные недели, заполненные длинными маршами, полосами препятствий и бегом с тяжелым снаряжением и полной выкладкой.
Pipe - Tannoy announcement on a ship - "дудка", объявление по боевой трансляции на корабле.
Pluto wave - Exercise to strengthen arms, shoulders and back; peculiar movements required, reminiscent of canine olfactory investigation - упражнение на развитие силы рук, плеч и спины, "волна". Напоминает движения принюхивающейся собаки.
PNG - Passive Night Goggles - ПНВ, прибор ночного видения, в данном случае пассивные очки ночного видения (без инфракрасной подсветки).
PO - Royal Navy Petty Officer - петти-офицер (старшина) Королевского военно-морского флота.
POL - Petrol, Oil and Lubricants - ГСМ, горюче-смазочные материалы.
Poncho - Rectangular waterproof poncho, with hood for use as a raincoat; more commonly used as lightweight overhead shelter, stretched tightly over a trench or a hide - пончо, прямоугольное водонепроницаемое пончо с капюшоном, используемое как дождевик, а также для легкого укрытия, навеса.
PoWs or PWs - Prisoners of War - ВП, военнопленный.
PT - Physical Training - ОФП, общефизическая подготовка.
Proximity fuses - See VT - неконтактный взрыватель, устройство, обеспечивающее подрыв артиллерийского снаряда в заданной точке траектории.
Puri tabs - Water purifying tablets - таблетки для очистки воды.
RALONGS - Royal Artillery Liason Officer Naval Gunfire Support (Lt.-Colonel Eve) - связной офицер по огневой поддержке корабельной артиллерией (подполковник Ив).
Rapier - Short Range Air Defence Missile System (SHORADS) - "Рапира", зенитный ракетный комплекс ближнего действия.
Rat Pack, rats Rations- "Крысиный паек", сухой полевой рацион в Британской армии.
RFA - Royal Fleet Auxiliary - Королевский вспомогательный флот.
RIB - Rigid Inflatable Boat - полужесткая надувная лодка.
Rigid Raider - Flat-bottomed fibreglass assault dory, very fast, bumpy and you get very wet - Полужесткий десантный катер, плоскоднное стеклопластиковое доу, очень быстрое, тряское и очень, очень мокрое.
RO1 - RN rank, Radio Operator Class 1 - флотское звание, радист 1-го класса.
Roland - French-made anti-aircraft missile system used by the Argentinians - Французский зенитный ракетный комплекс "Роланд", использовавшийся аргентинцами.
RS - RN rank, Radio Supervisor - флотское звание, главный радист.
RTU'd - Returned to Unit (from a course) - возврат в подразделение (после курса).
RV - Rendezvous - рандеву, встреча или точка встречи.
SACC - Supporting Arms Co-ordinating Centre - Центр координации тыловых служб.
Salvo - Round of Naval Gunfire Support - снаряды (залпы) огневой поддержки корабельной артиллерии.
SAS - Special Air Service - Специальная Авиадесантная Служба.
SBS - Special Boat Squadron Royal Marines (as in 1982, but later expanded into the Special Boat Service); also SB, SB Squadron and The Squadron - Специальный лодочный эскадрон Королевской морской пехоты (в 1982 году, позже развернут в Специальную байдарочную службу), также СБ, эскадрон СБ и просто Эскадрон.
Schoolie - Royal Navy Education Officer - "Школяр", обучающий школьному курсу офицер КВМС.
Scout - Light helicopter - "Скаут", легкий вертолет.
SDS - Sea King Delivery Service, also HDS (Helicopter Delivery Service) when RM or Army Gazelle helicopters were doing it - Служба доставки "Си Кинг", также Служба доставки вертолетом, осуществляемая флотскими вертолетами "Си Кинг" или армейскими "Газелями".
Section - The smallest group of infantry, of 6 to 10 men - секция, минимальная группа пехоты, от 6 до 10 человек.
SHAR - Sea Harrier - палубная версия британского истребителя вертикального взлета и посадки "Си Харриер".
SIGINT - Signals Intelligence - служба радиоразведки.
SLR - British 7.62-mm Self-Loading Rifle - самозарядная винтовка L1A1, британская версия автоматической винтовки FN FAL калибра 7,62х51 НАТО.
Small arms - Hand weapons, rifles, SMGs, pistols and GPMGs - стрелковое оружие, винтовки, пистолеты-пулеметы и единые пулеметы.
SMG - Sub-Machine-Gun - ПП, пистолет-пулемет.
Snake - See Commando Snake - "Змейка", передвижение в колонне по одному по пересеченной местности в ночных условиях.
Spoof - Joke - Подколка, шутка.
Stickies - Cakes eaten at tea-time in large quantities, by soldiers embarked on ships - "Липучки", булочки или кексы, поедаемые размещенными на борту корабля солдатами в огромных количествах во время чая.
Stick Orbat - List of names of people to travel in each helicopter, or to parachute, jumping together (see Orbat) - список имен людей, перемещающихся на каждом вертолете, или выбрасываемых с парашютом.
Stroppy - Adjective meaning un-cooperative and argumentative (can lead to bites and even goffa's) - Сварливый, несговорчивый, спорный (может привести к подколкам или даже гоффу).
STUFT - Ships taken up from trade: merchant ships on charter - Фрахтовое судно, торговое судно в чартерном рейсе.
Tabbing - Parachute equivalent of `yomping', i.e. head down, gun in hand, bergen as high as possible and you cover the ground steadily without pause - "Таббинг", десантный эквивалент для морпеховского "йомпинга", то есть скрытного марш-броска с оружием и полной выкладкой без передышки, привалов и остановок.
Tail-end Charlie - Could be a rear gunner in an aircraft; for commando purposes, the last man in a Commando Snake, or patrol - "Хвостовой Чарли", замыкающий в "змейке" коммандос, патруле или кормовой бортстрелок.
Tank-deck - Lower deck on any LPD - "Танковая" или нижняя палуба на любом корабле-доке.
Thunderbox - Portable lavatory - "Тандербокс", "громовой ящик", передвижная туалетная кабинка. А также, волею случая, один из возможных позывных радиста на боевом корабле.
TI - Thermal Imager - тепловизор. Да, уже в 1982 году.
UHF - Ultra-high Frequency - радиочастоты диапазона УКВ (от 300 МГц и выше).
VC10 - Passenger-carrying RAF jet aircraft - Виккерс VC10, британский пассажирский самолет.
VHF - Very-High Frequency, used in military radios for medium range communications - радиочастоты диапазона УКВ (от 30 до 300 МГц), широко используемые в военной радиосвязи на средних дистанциях.
VT - Variable Time naval shell fuses (similar to artillery proximity fuses); operated by a sensor that explodes the shell a set height from the ground - дистанционная трубка, то же самое что артиллерийский бесконтактный взрыватель, подрывающий снаряд на определенной высоте над землей.
Watches - Royal Navy term for working shift - вахта, флотский термин для рабочей смены.
Webbing - (equipment) worn around the waist, with shoulder straps and pouches (pronounced `pooches' by Royal Marines), for ammunition, food and medical kit (also belt order and fighting order) - Разгрузка (снаряжение), термин для ременно-плечевой системы или боевого (штурмового) жилета, предназначенных для переноски боеприпасов, продовольствия, медицинского и прочего имущества, входящего в экипировку отдельного бойца. В случае использования ременно-плечевой системы состоит из поясного ремня, плечевых ремней и подсумков. В данный период британской штатной разгрузкой была РПС М1958, сделанная из тонкого и плотного хлопчатобумажного брезента с металлической фурнитурой, использовавшаяся в "штурмовой" (только поясные подсумки и шанцевый инструмент) или "маршевой" (с пристегивающимся к плечевым ремням и поясу очень неудобным ранцем) выкладках.
Wessex - Oldest but tried and trusted RN troop-carrying helicopter - Уэстланд "Уэссекс", старый, но служащий верой и правдой многоцелевой флотский вертолет.
Wet - Drink (a wet of tea; as in "I've just made us a wet") - питье (например, выпить чаю; или "приготовлю-ка я чего-нибудь попить").

Глава 1. Затишье перед бурей

2-го апреля 1982 года я отправился в Корнуолл на Пасхальные каникулы - на несколько дней раньше, под предлогом рекогносцировки зон высадки парашютистов для запланированных на лето учений. Я выехал со своей базы Королевской морской пехоты в Пуле на синем "Форд-эскорте", который вел флайт-лейтенант Джефф Диггл - из крыла сил специального назначения. Нам обоим очень хотелось поскорее убраться из офиса.
Мы провели день, бродя по мокрым кочкам и песчаным дюнам вокруг Перранпорта, болтая о подходах самолетов и опасностях для десантников. Там были заброшенные шахты, куда можно было попасть при неосторожной выброске и критические уровни прилива, которые должны были быть учтены в плане.
День был необычайно ясный, чисто вымытый, как всегда бывает в Корнуолле, когда кончается дождь. Мы могли видеть церковь в Кьюберте - гораздо большую, чем сам Кьюберт, а за зелеными дюнами - истертый ветрами гранит Креста Перрана и его спутника, холм и большой белый крест. Этот таинственный холмик защищает остатки крошечной церкви святого Перрана шестого века, захороненной, чтобы спасти ее от стихии. Теперь пустые хижины ужасной стоянки автофургонов Перранпорта усеивали дюны, под которыми, как говорят, лежал разрушенный штормом город Лангарроу, корнуолльский "Содом". Который погиб, чтобы стать фундаментом старейшей в стране христианской церкви, а затем, и этой стоянкой автофургонов.
Холм с плоской вершиной и маленькими, крестообразными домиками, образующими деревушку Розы, был туманно пастельно-зеленым, размытым яркой синевой моря, белизной неспокойных облаков и сливавшейся с мягкой зеленью землей. Чайки кружились и пронзительно кричали, а постоянные порывы ветра доносили бормотание тракторов.
Температура была бодрящей, но с какой-то мягкостью, которая не имеет ничего общего с несколькими лишними градусами на термометре. Долгий влажный путь зимы подходил к концу, зимний мир сделал несколько глубоких вдохов, готовясь к весне, а затем, к лихорадочной деятельности лета. Потихоньку просыпаясь, суровая, естественная красота северного побережья Корнуолла смягчалась, чтобы показать его скрытую мягкость.
Мы с Джеффом Дигглом ели пирожки, запивая их чаем, в большом приморском кафе в Перранпорте, где скучающие официантки тупо смотрели сквозь запотевшие витрины. Мы сидели незваными гостями, посреди пустых столов, неуместные в своих камуфляжных прыжковых куртках и высоких парашютных ботинках. Кафе пустовало перед летним столпотворением, все системы были готовы к работе - затишье перед бурей.
Мне принадлежал каменный дом на главной улице Св. Агнессы, некогда резиденция горного техника - большого человека по местным меркам. Для армейского капитана считалось приемлемым владеть этим очень солидным зданием. Мой сад на заднем дворе выходил на трубу того, что когда-то было депо балансирной машины одного из многочисленных шахтных стволов в этом районе.
Сегодня мир и покой окутывали старый порт Сент-Агнесс в Тревонанс-Коув, когда-то шумный и окутанный пылью дробильно-просеивающей фабрики. Деревня Сент-Агнесс находится на вершине холма - намного выше того, что могло быть грязным дымным промышленным ландшафтом. Ее дома небольшие, с толстыми гранитными стенами и шиферными крышами, их деревянные части окрашены в белый или зеленый цвет, с парадными дверями более светлых, даже ярких цветов. Более мягкая погода побережья и более южные широты позволяют неуместность случайных пальм. Зима в Корнуолле серая и унылая, и только шиферные крыши блестят от воды. Но в ясном солнечном свете трансформация эффектна: великолепный солнечный свет, веревки для сушки белья, на которых раскачиваются простыни.
После двух месяцев арктических горных тренировок в холодной, монохромной Норвегии, мой двухнедельный отпуск будет ярким и разнообразным: ремонт, которого требовал старый дом, выпивка с клубом регбистов "Пивовары" Перранпорта в субботу вечером, рискнуть всем в прибое и пробежки каждый день вдоль утесов, наедине с чайками и океаном.
Свой первый вечер я провел среди друзей в отеле "Сент-Агнесс", расположенном в нескольких ярдах от моего дома. Передняя стойка бара была темной и уютной, стены увешаны моделями кораблей, фотографиями экипажей спасательных шлюпок - старых и новых; и порта в его лучшие дни, с парусными судами, загружаемыми по желобам рудой из повозок, запряженных лошадьми. Я договорился встретиться там в следующий вечер.
Но на следующее утро, в шесть часов, в мою дверь постучал местный полицейский Морис. Я должен был без объяснения причин немедленно вернуться на базу Королевской морской пехоты в Пуле. Он подождал меня на своей патрульной машине, а потом отвез на станцию Труро, к следующему поезду. Я возвращался на базу Королевской морской пехоты в Пуле, современный военный лагерь, на краю бухты Пула, по соседству с лагерем отдыха Рокли Сэндс. Полное название моей части было "148-я передовая наблюдательная батарея коммандос Королевской артиллерии". Она базировалась в Пуле почти с момента основания лагеря, на территории охотничьего домика принадлежащего лорду Уимборну.
Штатом нашего подразделения была выполненная в красно-синих цветах эмблема Штаба Совместных Операций - круг с наложенными друг на друга пистолетом-пулеметом Томпсона и орлом на якоре, что означало комбинацию навыков, впервые использованных коммандос во Второй мировой войне. Тогда Королевский военно-морской флот обеспечивал штурмовые катера, а армия - солдат для формирования рейдовых отрядов, выполнявших рейды на побережье оккупированной Франции. 148-я батарея по прежнему набирает рекрутов как из армии, так и из Королевского ВМФ. Это единственное уцелевшее подразделение коммандос, которое обладает опытом двух родов войск, как в те первые дни.
Обучение коммандос включает в себя очень много холодной мутной воды, лазанье по канатам, ползание по туннелям и марш промокшими с переноской тяжелого снаряжения на протяжении многих миль. Всем испытаниям предшествуют долгие, изнурительные упражнения в Дартмуре, с неизбежной плохой погодой. Кандидаты выматываются до такой степени, что это больше не оказывает на них влияния. Это неприятная, но отличная подготовка к войне.
Те, кто через это прошел, отправляются в Олдершот и в казармы Парашютно-десантного полка, в пресловутую роту "P" (роту отбора в десантники). Это очень тяжелое физическое испытание, длящееся в течении четырех недель, включающее в себя длинные пробежки и марши с тяжелым грузом, полосу препятствий, гонки с бревнами и полевые учения, предназначенные для проверки агрессии, решимости, физической формы и чувства юмора. Рота "P" не делает особого акцента на изнурительной тактической подготовке, но, тем не менее, многие успешные коммандос находят ее чрезмерно экстремальной и безжалостной. Сам парашютный курс, проходящий в джентльменской манере Королевских ВВС, является спокойным и расслабляющим - по контрасту с тем, что происходило раньше. Зародыш "Nigsfo" (как, согласно аббревиатуре зовут передового наблюдателя морской артиллерийской поддержки, Naval Gunfire Support Forward Observer) затем начинает свою шестимесячную подготовку в области связи, тактики и наблюдения. Не все, кто заходит так далеко, преуспевают. Чтобы пройти курс, нужны значительные умственные способности.
Основной задачей передового наблюдательного подразделения коммандос состоит в управлении огнем орудий Королевского военно-морского флота с суши, и подразделение экипировано и обучено высадке на берег всеми мыслимыми способами, чтобы иметь возможность выполнять эту работу. В 1982-м году подразделение было разделено на несколько передовых групп наблюдения FO, каждая из пяти человек - обычный патруль спецназа из четырех человек (так что если один будет ранен, двое его несут, пока четвертый идет в головном дозоре), плюс дополнительный специалист для связи с бортом военного корабля или штабом соединения на берегу, если понадобится.
Каждую группу возглавляет капитан Королевской артиллерии. У него есть бомбардир (артиллерийский эквивалент капрала) в качестве помощника. Команда может разделиться для выполнения более чем одной задачи, в этом случае бомбардир берет на себя ответственность за одну из двух созданных групп. Остальные 3 человека - старший радист или радист 1-го класса из Королевского военно-морского флота, младший бомбардир и комендор.
Каждый член группы способен управлять огнем корабельной артиллерии и обычной полевой артиллерии. Офицер и бомбардир дополнительно обучены вызывать ударную авиацию для бомбежки целей. Группы обычно выдвигаются далеко вперед, часто в тыл противника, высаживаясь на берег на лодке , парашюте или вертолете, за несколько дней до основных сил. Таким образом, они являются частью сети ушей и глаз подразделений специального назначения, которые передают информацию в Великобританию и на корабли в море.
База Королевской морской пехоты в Пуле очень хорошо оснащена для специального обучения, необходимого при подготовке к этой ответственной роли. Район дока, известный как "Хард", является домом для роты десантных кораблей Королевской морской пехоты, являющихся экспертами в части крупномасштабных десантно-штурмовых операций с кораблей. Специальный лодочный эскадрон (SBS), как они назывались в 1982 году, также базируется в Пуле, и 148-я батарея имеет с ними очень тесные связи, в силу специфических целей совместной работе на войне. Это близкое родство перевернуло карты на Фолклендах. В то время я отвечал за организацию групп, выделенных для работы с SBS, и за руководство одной из этих команд, FO-1 (передовая группа наблюдения номер один).
Как только вы закончите все курсы и попадете в 148-ю батарею, вас все равно должны принять как надежного члена группы, что может занять некоторое время. Сочетание жесткости, физической подготовки, технических знаний и интеллекта создает необычный тип солдата, который предпочитает все делать по своему.
Личные отношения внутри команд FO очень сильны. Они остаются вместе в течении длительного времени и путешествуют по миру, как тесно сплоченная маленькая единица. Офицер известен как "босс", а солдат называют по их прозвищам, в непринужденном, неформальном стиле, который может быть использован, чтобы дразнить старших офицеров извне состава подразделения. В тех редких случаях, когда группы находятся в казармах, каждый прилагает большие усилия, чтобы вести себя в рамках военной субординации. Но будучи вдалеке от места постоянной дислокации, группы вместе выходят в город и становятся отрадно невоенными. У них больше контактов с Королевским флотом и Королевскими военно-воздушными силами, чем с армией, что создает "космополитическое" отношение, которое не всегда получает одобрение в самой армии. Как следствие, члены подразделения специализируются на том, чтобы быть как можно менее заметными, как на службе, так и вне ее.
Огневая поддержка корабельной артиллерии при стрельбе из корабельных орудий использует куда более тяжелые снаряды, чем легкие 105-мм пушки, которыми были оснащены артиллеристы на Фолклендах. Как правило, она была более точной, чем полевая артиллерия. Более старые корабли, такие как эсминец "Антрим" и фрегат "Плимут" стреляли 55-фунтовыми фугасными снарядами на 18000 ярдов со скоростью более чем один выстрел каждые 2 секунды, используя двухорудийную башню. (Орудие полевой артиллерии стреляет снарядом 35 фунтов со скоростью от четырех до пяти в минуту, в зависимости от физической подготовки и мастерства расчета). Этот огонь очень точен и каждую минуту обрушивает около тонны взрывчатки. Некоторые из этих старых кораблей имели две башни, что удваивало их огневую мощь.
Следующее поколение кораблей (фрегаты Тип 21-й и эсминцы Тип 42-й) оснащено компьютерами и полностью автоматическими системами заряжания и является еще более точным. Каждый ствол стреляет 46-фунтовым снарядом на 24000 ярдов со скоростью 24 снаряда в минуту. Время отклика очень быстрое (время от момента, когда корабль получает координаты цели по радио от нас, до момента когда падает снаряд) и с одной пушкой 2 цели могут быть поражены одновременно, с одним осветительным снарядом (который автоматически заряжается и выстреливается, чтобы разорваться над целью). Цели могут быть сохранены в компьютере для немедленного открытия огня.
Точность одиночного скорострельного морского орудия не дает такое рассеяние снарядов, как широко расставленные орудия артиллерийской батареи. Поэтому при стрельбе по площадям, например, по оборонительным позициям пехоты, лучше использовать полевую артиллерию. Но для повреждения, или даже разрушения зданий и мостов, или разрушения хорошо подготовленных траншейных позиций, особенно с верхним перекрытием и укреплениями, которые могут выдержать обстрел полевой артиллерией, морская пушка намного лучше.
Огневая поддержка корабельной артиллерии имеет особенности, которые делают его слегка похожим на черную магию для тех, кто знаком только с артиллерией. Иногда кажется, что снаряды не делают того, что должны, и возникают, казалось бы, необъяснимые задержки. Все эти вещи заключаются в природе системы, которая работает на корабле в море; и только благодаря опыту и подготовке эта очень мощная система оружия полностью раскрывает свой потенциал - что является работой 148-й батареи передовых наблюдателей коммандос.
Как обычно для нас, январь, февраль и большую часть марта, 148-я батарея находилась в Норвегии с 3-й бригадой коммандос, занимаясь боевой подготовкой в горах. Она завершилась неделей прыжков с парашютом с использованием специальных средств, включая волокуши, на замерзшие фьорды, отдаленные лесистые склоны холмов и в море. И, наконец, большие учения НАТО, в которых большая часть подразделения была десантирована ночью группами по пять человек. Этот трехмесячный период льда и снега был ежегодным и обязательным. Многие из батареи проводили так каждую зиму. У одного сержанта за плечами было в общей сложности шестнадцать норвежских зим.
В январе 1982 я провел в госпитале две недели из-за проблем со спиной. Поздним вечером я отправился в Норвегию, чтобы присоединиться к подразделению на последней стадии развертывания - прыжкам с парашютом и заключительным учениям. Мне не разрешили прыгать из-за проблем со спиной, благодаря которым я попал в госпиталь, так что я управлялся с административными делами - что было совсем не в моем стиле.
В апреле, благодаря нашему пребыванию в Норвегии, мы уже акклиматизировались и готовились к войне на холоде. На Фолклендских островах (если нас туда направят) будет очень сыро - в отличии от обычно минусового сухого холода Норвегии. Это может сделать некоторые вещи более трудными. Но, благодаря нашим традиционным тренировочным площадкам в Великобритании - мы, казалось, специализировались на поездках в Дартмур, Окехемптон и мыс Рат, выбранных из-за дождя, ветра и холода. Мы уже много раз проходили через трудности, вроде Фолклендских, и точно знали, как с ними справляться. Преодоление плохих условий на тренировках заставляет вас абсолютно правильно выполнять свои оперативные действия, потому что в противном случае, вы тратите больше времени на выживание, чем на выполнение работы. Тренировка в ужасную погоду означает, что вы с меньшей вероятностью будете захвачены врасплох, в тот день, когда условия в самом деле могут быть более сложными. Наша подготовка определенно была реалистичной. Максима "Тяжело в учении - легко в бою" очень верна.
Междугородний 125-й плавно скользил по красивой сельской местности Корнуолла, пересекая Тамар, с проблесками сверкающих серых военных кораблей, стоящих на якорях у Плимута, а, затем, пышную зелень Девона. Мы выехали на тропинку из красного песчаника, чтобы миновать поле для гольфа Доулиша, с океаном по правую руку от нас. Я подумал, не связано ли это с аргентинскими сборщиками металлолома, которые, по слухам, находились на Южной Георгии. На следующий день после возвращения из Норвегии, я состряпал фальшивое сообщение об "Операции Пингвин", которое заставило нашего заместителя командира батареи капитана Кевина Арнольда позвонить людям, с которыми мы обычно связываемся, когда предстоят внезапные действия. Кевина было легко одурачить, потому что в нашем деле вы склонны смотреть на мировые дела с полуосознанным участием. Паническая переброска в Антарктиду, только что вернувшихся из Норвегии и Арктики, была не такой уж неожиданной. Но первоапрельский День Дурака прошел и теперь эта шутка обернулась против меня. С таким чувством юмора как у бога, было бы трудно справиться.
Итак, рассуждал я в поезде, это, вероятно, Фолкленды.
По возвращении к тренировочным площадкам и серым современным зданиям базы в Пуле, в лагере воцарилась суматоха. Аргентинцы, казалось, были готовы вторгнуться на Фолклендские острова, поэтому рота десантных судов, специальный лодочный эскадрон и батарея готовились к выходу. Гарнизонные войска Фолклендских островов, рота Королевских морских пехотинцев, известная как военно-морская партия 8901, находилась в середине процесса замены. Большая часть новой смены покинула базу в Пуле неделей раньше. Последние несколько солдат, которые должны были уйти, все еще были здесь, завершив свои 6 месяцев обучения и подготовки. Мы хорошо их узнали, так что, если Фолклендские острова будут захвачены, мы все примем личное участие в этом кризисе.
В Пуле было много людей, побывавших на Фолклендах. Несколько бывших бойцов военно-морской партии 8901 работали там. Теперь они вышли на передний план, с картами, фотографиями и даже кинофильмами, снятыми там.
Мы смотрели телевизионные новости в прихожей офицерской столовой, пили чай и жевали тосты, наблюдая за развитием событий - с недоверием, как и любой другой зритель, но немного затаив дыхание и с гораздо большим личным интересом. Когда были показаны первые телевизионные кадры вторжения, бывшие бойцы военно-морской партии 8901 смогли точно указать нам на то, что мы видели, с ценными деталями. Мы видели фотографии наших друзей, распластанных на дорогах, которых под дулами оружия обыскивали аргентинские спецназовцы. Военно-морская партия 8901 была символической частью, не предназначенной для серьезного сражения. Но они сражались до тех пор, пока губернатор не приказал сдаться, когда подавляющее превосходство сил сделало дальнейшее сопротивление и гибель людей бессмысленными. Мы очень обрадовались, узнав позже, что все они благополучно вернулись в Великобританию. Характерно, что они яростно лоббировали их перевооружение и отправку на юг - что и произошло.
Следующие несколько дней были хаотичны - мы обзванивали Британию в поисках снаряжения, которое нам либо не разрешалось иметь, либо оно должно было появиться в каком-то неопределенном будущем. Шлюзы были открыты и никаких проблем не возникло. Кладовщики, выдернутые из своих постелей в 4 часа утра, были не только вежливы и чрезвычайно любезны, но и спрашивали, не нужно ли нам чего-нибудь еще. Они даже организовали транспорт! Капитан Боб Хармс, наш офицер по административной части, яростно врал днями напролет, доставая нам оборудование, о котором мы раньше только мечтали.
Мы с удивлением следили за новостями: бронемашины двигались через Порт-Стенли и рождалась история отважного боя военно-морской партии 8901. Было жутко видеть оружие, которое могло, в конечном счете, стрелять в нас и солдат, которые должны были стать нашим противником.
В отличии от беспорядка повсюду, было довольно просто подготовить 148-ю батарею к выступлению. Дежурный сержант обзвонил всех, и мы все прибыли, откуда бы нам не пришлось добираться. Капитан Вилли Маккракен и его группа были глубоко в новозеландском буше на учениях, так что прошло еще несколько дней. Наше личное снаряжение, массивные бергеновские рюкзаки и разгрузки с боевой выкладкой, были выстроены в нашем парашютно-тренировочном ангаре в соответствии с командами, в которых мы находились.
Но как только мы были готовы к развертыванию, началась неразбериха с бесконечным потоком противоречивых инструкций и вопросов. Какие машины мы должны взять - если таковые имеются? Мы должны взять лыжи, волокуши и полное арктическое снаряжение, и нужны ли нам лодки? Единственный способ уменьшить эту неразбериху состоял в том, чтобы взять все - как мы и сделали. Батарея никогда не имела традиции проводов, как таковых. Мы просто спешили присоединиться к различным кораблям и самолетам, обычно без особого предупреждения. Я помню, однако, собрание, на котором нам сказали (непопулярный и, я думаю, неудачно попавший на эту роль майор), что мы уезжаем по крайней мере на 3 месяца, которые будут потрачены на то, чтобы скучать в море. Он убеждал нас не вбивать себе в голову, что мы идем стрелять пулями в аргентинцев. Его последним обнадеживающим и пророческим замечанием было то, что если выстрелим хотя бы одним 4,5 дюймовым снарядом из корабельной пушки по Порт-Стенли, он "съест свои сапоги".
Я должен был быть первым, со своим заместителем Ником Аллином, кто сильно ошибся насчет своей группы на этот раз. Моя обычная группа, FO-1, уже была вместе некоторое время, но эта сильная и опытная группа была разделена тем, что я считал неуместной попыткой распространить ее опыт по всей батарее. Мы с Ником Аллином были этим недовольны - в частности, мы лишились нашего "матроса" Стэна Харди, который был еще и медиком, как раз в тот момент, когда он нам скорее всего понадобится. Я отправлял Стэна получить практический опыт в отделении травматологии в главном госпитале Пула, и он также занимался огнестрельными ранениями и другими травмами и болезнями, во время пребывания со мной на тренировках в джунглях Белиза, в Центральной Америке.
Однако бомбардир Ник Аллин остался моим заместителем. За последние 5 лет мы много работали вместе и хорошо знали друг друга. На самом деле, его свадьба, была первым светским событием, на котором я присутствовал в батарее, когда я впервые к ней присоединился. Мы проводили много времени друг с другом, как на тренировках, так и в обществе. Ник - веселый и шумный парень с очень острым чувством юмора, которое заставляет людей работать и развлекает их. Он родом из Окегамптона, и часто становится объектом шуточек на тему о своем "янни" акценте и недостатках деревенского парня.
Он отвечает на такие выпады очень резко и с соответствующими ссылками на происхождение критика, по части родителей или географическое. Ник также был чемпионом Королевского военно-морского флота по боксу в легком весе. Моим новым матросом стал радист 1-го класса Стив Хойланд, очень яркий и жизнерадостный северянин из Мидлсборо ("Бурра", как он называл это место), имевший пугающую привычку вытаскивать передние зубы и ухмыляться с этой щелью. Он был радистом на нескольких больших кораблях КВМФ, прежде чем пришел к нам, недавно закончив все курсы, и FO-1 была его первой группой. Когда мы особенно замерзали, промокали и чувствовали себя несчастными, Стив с удовольствием мечтал снова оказаться на борту этих кораблей. Он рисовал картины, на которых "собачья вахта" бездельничает в тепле, заваривая себе чашечку кофе, а затем неторопливо прогуливается до своих милых теплых "ям" (коек).
Канонир "Дес" Никсон был йоркширцем, старше среднего канонира, так как покидал армию, а затем вернулся. Он был очень опытным солдатом, десантником из 7-го полка Королевской конной артиллерии, входившего в состав Парашютно-десантной бригады. Дес был "Номер 1" в расчете, отвечал за орудие и его расчет. Он ушел из армии, но после нескольких приключений и работы на стройках, решил вернуться. Для этого ему пришлось отказаться от своего сержантского звания и снова стать канониром. (Примечание автора: канонир - это самый низкий ранг в Королевской артиллерии, подобный "саперу" в Королевских инженерах и "солдату (trooper)" в бронетанковых полках). Он был острым как гвоздь и абсолютно непрошибаемым, с чувством юмора и прямой, но часто очень мягкой заботой о других. Его короткая стрижка и светлые волосы делали его подходящей жертвой для тех, кто искал неприятностей, но когда на него давили, реакция Никсона была быстрой и безоговорочной. Остальные члены группы звали его "Старик" или "Дес-лопата", после неудачного вечера в Норвегии, когда группа более крупных морских пехотинцев совершила ошибку, напоровшись на него. Чаще всего "Старик" показывал им дорогу домой.
Пятый член FO-1, канонир Тим Бедфорд, был также самым молодым. Как и Стив с Десом, он только что закончил технический курс в конце отбора в 148-ю батарею. Он пришел в 148-ю батарею после курса начальной подготовки, прослужив в армии менее двух лет. Тим был самым тихим из нас пятерых - высокий, неуклюжий, с прямой спиной и серьезным видом. Поначалу его больше чем двух других беспокоило отсутствие опыта. Со временем его уверенность в себе возросла, и он стал более общительным. Столкнувшись с тем, что в такое время пришлось собирать новую группу, общая нехватка опыта была скорее беспокойством для всех нас - но на самом деле, такой поворот оказался хорошей вещью. Мы использовали недели, которые должны были провести на борту корабля, чтобы изучить все, что мы должны были знать, разговаривая об этом и практикуясь. Были также моменты болтовни, остроумия и подколок, что, на мой взгляд, является лучшим из всех признаков. С ними было очень весело.
Хаос подготовительной недели был утомителен. Мы работали на телефонах в офисах батареи, нас вызывали на брифинги в странное время и отправляли в Пул на заключительные пьяные обеды и безудержное веселье в винных барах. Ранним утром нас подняли с постелей, чтобы проверить только что прибывшее оборудование, так что, когда я, наконец, получил приказ погрузить наше снаряжение на четырехтонный грузовик и приготовиться к отъезду, это стало облегчением.
Последовала еще большая военная неразбериха. Сначала нам было приказано проехать 543 мили на север до Арброта, недалеко от Данди в Шотландии, чтобы присоединиться к 45-му коммандо. Затем 45-му коммандо сказали, что их корабль должен был плыть в Марчвуд, около Сатгемптона в Хэмпшире, чтобы загрузить некоторые машины, поэтому мы решили подождать. Наконец 45-му коммандо было приказано погрузить все на грузовики, проехать на юг до Марчвуда, чтобы воссоединиться с их собственными машинами, которые уже отплыли, а затем погрузиться на другой корабль Королевского вспомогательного флота (RFA) в военном порту. Ожидание сэкономило нам 510 миль езды (Саутгемптон от Пула в 33 милях).
Итак, утром 4-го апреля, с четырехтонным грузовиком, заполненным снаряжением, а сами на "Лендровере", мы проехали эти 33 мили до военного порта Марчвуда, чтобы погрузиться на танкодесантный корабль "Сэр Персиваль". У нас было 5 полных комплектов арктического снаряжения для Южной Георгии, на случай, если операция на Фолклендах продлится до зимы. У нас было 2 надувные резиновые лодки ("Джеминис") и четыре подвесных мотора с соответствующими запасными частями. В больших плетеных корзинах, тщательно обтянутых тканью, лежали наши рации, по одной на каждого и несколько запасных, с двумя тяжелыми ручными генераторами для зарядки батарей и запасными батареями. Там же лежали штыки - скорее, как заявление о намерениях, так как они подходили только к одному виду винтовок, которые мы использовали. Мы взяли 7,62-мм самозарядные винтовки (SLR) и 9-мм пистолеты Браунинга. Однако мы сочли не такие тяжелые 5,56-мм "Армалайты" более подходящим оружием для наших целей и поменялись на них, с браунингами в качестве скрытого оружия "последней надежды".
Мы были готовы, если потребуется, высадиться с парашютами, взяв их с собой. Мы везли специальные мешки для топлива, необходимые при выброске вместе с лодками "Джемини" и подвесными моторами, парашютные шлемы, пристяжные системы переноски для снаряжения (CSPEP - прим. перев), тяжелые водонепроницаемые контейнеры на молнии и так далее. Поговаривали, что нас выбросят с парашютами на боевые корабли, которые уже отплыли, чтобы сэкономить время и быстро нас туда доставить.
Я забрал кучу канцелярских принадлежностей у нашего главного клерка: блокноты, пластиковую пленку для водонепроницаемых карт, скотч, ручки, карандаши, линованную бумагу формата А4, тетради, линейки, ножницы и все остальное, что я только смог стащить с его склада.
После нескольких дней скуки в море, я сильно пожалел, что не привез свою гитару из Корнуолла. Почему-то мне показалось неуместной брать ее на войну, к тому же она рисковала затеряться в хаосе, как только мы вступим в бой. Я оставил ее там как своего рода талисман, чтобы обеспечить свое возвращение. Но мне следовало взять ее с собой. Вам нужно все легкомыслие, которое вы сможете проявить, когда жизнь становится слишком серьезной.
Мы свернули не на тот съезд с кольцевой и когда амбициозно сделали разворот через островок безопасности, гражданские водители освободили нам путь, показывая большие пальцы и махая нам через ветровые стекла. По дороге мы остановились у дома Деса Никсона в комплексе Армейских домов - он разыгрывал ту же сцену прощания, что и всякий раз, когда уходила группа. На этот раз мы понятия не имели, как долго нас не будет и что нам придется делать. Мы надеялись, что дипломаты разберутся с этим на следующей неделе. Встревоженные жены с озадаченными детьми, которые уже много раз видели, как уходит папа, держались бодро, но в этот раз все было по другому.
"Сэр Персиваль" стоял на якоре в военном порту Марчвуда, спустив кормовой трап. Вереница погрузчиков перемещала поддоны с причала вниз по спуску на плавучий понтон и оттуда по опущенному трапу в трюм корабля. Нос корабля также имел рампу, так что машины могли проходить прямо сквозь корабль и попадать в ряд других кораблей, связанных вместе как цепь очень больших пещер. Использовались три трапа, два крана с большими сетями для подъема грузов и специальными цепями для погрузки "Лендроверов", грузовиков и 105-мм пушек. Другая сторона узкой пристани была занята под погрузку его систершипа, "Сэра Ланселота".
Вдоль причала выстроились "Лендроверы", их кузова были забиты камуфляжными сетями и деревянными шестами, торчащими сверху рюкзаками "Берген", плетеными корзинами с рациями, черными пластиковыми канистрами и канистрами для бензина, опорожненными и провентилированными, согласно правилам подготовки к плаванию. Большая часть этого снаряжения прибыла из Норвегии даже не распакованной. Солдаты в камуфлированных ветрозащитных парашютных куртках, темно-зеленых штанах и ботинках, с надетыми разгрузками и вооруженные винтовками или пистолетами-пулеметами, сидели, прислонившись к машинам и трепались. Одни сидели в кабинах, другие рылись в кузовах, проверяя, не забыто ли чего, и, как всегда делают солдаты, перебирая свое снаряжение.
Докеры Королевского транспортного корпуса, в белых строительных касках, загружали корабли, и мы ожидали, когда в их графике погрузки очередь дойдет до нас. Не было ни спешки, ни нетерпения. Нам сказали, что мы пробудем на борту по меньшей мере три месяца. Имя этой игре было "ожидание".
В свою очередь, когда пришло наше время, мы тихо поднялись по сходням. Я заметил имя на двери каюты, которое узнал, поэтому бросил свои вещи на одну из свободных коек в этой каюте, подтвердив свои притязания кучей снаряжения. Мы коротали день за хаотичным обедом в главном береговом камбузе, где повара, перегруженные лишними ртами, обчистили кладовую словно саранча. Зная, что нас ждут долгие часы ожидания, я побрел прочь от пристани, через лагерь, который я хорошо знал, по обучению на курсе подводного плавания, в живописную офицерскую столовую, чтобы почитать газеты.
Погрузка продолжалась до 16.30. На борту "Сэра Персиваля" подавались чай и "липучки" (булочки), но после налета на камбуз Королевского транспортного корпуса никто не был голоден. Я сделал несколько последних телефонных звонков из телефонной будки на причале, сходни были подняты, палубные команды сворачивали канаты и готовились к отплытию. Верная (и стройная), в ярко-красных джинсах, жена одного из пилотов-вертолетчиков 45-го коммандо, которая проделала весь путь из Шотландии (он прилетел на собственной "Газели"), чтобы проводить его, махала с набережной .
Кроме того, на борту "Сэра Персиваля" офицеры корабля прощались с женами. Некоторые из них жили на борту, в роскошных двухместных каютах своих мужей, путешествуя с кораблем в качестве "привилегии". Операция "Корпорация" повлекла за собой грубое прекращение этой морской идиллии и их внезапное выселение накануне запланированного ранее отплытия корабля в Роттердам, что добавило общей неразберихи.
Мы вышли в море на два дня раньше остальной группы, уведенные от пристани грязными суетливыми буксирами в Солента, как раз напротив причала лайнера "Королева Елизавета 2", который был пуст. Мы медленно тронулись в путь в сгущающихся сумерках. Зажглись уличные фонари, белые и оранжевые точки света на фоне сине-зеленого туманного весеннего вечера. Мы осторожно двинулись вниз по каналу мимо речного входа в Болье, потом мимо старой армейской психиатрической больницы в Нетли. С нашим систершипом "Сэром Ланселотом" за кормой, гудками, эхом разносящимися по пустынным верфям и пристаням, мы представляли собой самый прекрасный конвой, какой только можно пожелать. Фургон "Форд-Транзит" и маленький седан гудели и мигали фарами. Мы помахали в ответ, когда сгустились сумерки.
Когда темнота сделала невозможным увидеть что-либо, кроме огней других кораблей и линий причалов, мы ушли с верхних палуб и спустились вниз, чтобы подумать о бесконечном ожидании, которое для нас теперь началось. Но для некоторых из тех, кто стоял на палубе и смотрел, как Англия исчезает в ночи, это был последний отблеск дома.

Глава 2. В море

В первые два дня нашего пребывания в море, телевизионный прием был очень хорошим, что неудивительно, поскольку "Сэр Персиваль" отплыл из Марчвуда к югу от острова Уайт, где мы ожидали остальных.
Телевизионные новости показали нам оживленные приготовления в Портсмуте и Плимуте, загрузку корабля-дока "Фирлесс" (корабль-док имеет большую летную палубу на корме и кормовой внутренний док, которые принимает четыре больших десантных судна). "Фирлесс" должен был стать центром десантных операций, на котором будет осуществляться все военное планирование. Два авианосца, "Гермес" и новый "Инвинсибл", кишели муравьеподобными цепочками матросов, передающих из рук в руки по сходням припасы, от коробок с печеными бобами и бочонков пива до ракет "Си Дарт".
Пока "Сэр Персиваль" дергался и раскачивался на волнах, мы наблюдали за эмоциональным прощанием города Плимут с кораблем Ее Величества "Фирлесс" - команда и коммандос вдоль борта, вертолеты на палубе. Десантные суда "Фирлесса" следовали за ним, как утята за мамочкой. Жены для прощального взгляда собирались на местах с лучшим обзором, поднимая маленьких детей, чтобы те помахали на прощание.
Всего несколько недель назад я был на "Фирлессе", возвращаясь из Норвегии. Тогда были все те же пурпурно-синие холмы, шиферно-серые дома, но в Плимут-Саунде была только сонная суета и угрюмые лица медленно подъезжающих таможенников Ее Величества. А сейчас цвета и почти отчаянная карнавальная атмосфера больше напоминали мне отбытие из Гранд-Харбор-Валетты на Мальте, чем весенний отъезд из Плимута.
Прощание с 3-й бригадой коммандос, которое мы смотрели по телевизору в кают-компании, отличалось от тех, которые мы увидели через 3 недели спустя, на видеокассетах, сброшенных с парашютом, об отправке 5-й бригады на "Королеве Елизавете 2". К этому времени мы уже были уверены, что нам придется сражаться.
Но когда отплыл "Сэр Персиваль", Экспедиционный корпус представлял собой лишь плавучую угрозу, резерв для политических переговоров, дипломатический рычаг, придающий вес взвешенным формулам торга. Наш поход, казалось, скрасил реалии экономического спада. Позже, когда мрачные последствия операции стали более очевидными, настроение изменилось.
Корабль-док "Фирлесс", из своего родного порта Плимут, авианосцы "Гермес" и "Инвинсибл", лайнер "Канберра" из Портсмут-Саутгемптона, все отплыли в блеске славы средств массовой информации, подаваемом как реакция Великобритании на аргентинское вторжение. Солдаты и матросы выстраивались на палубах плечом к плечу; они махали руками и приветствовали различные оркестры Королевской морской пехоты, игравшие веселые полковые марши, популярные мелодии и странно навязчивую песню Рода Стюарта "Я плыву". Пожарные буксиры посылали струи воды высоко в воздух и реяли флаги.
Но для нас, уже находившихся в море, погода становилась все хуже и морской туман скрывал даже южное побережье острова Уайт.
Большинство из нас хорошо привыкли к жизни на борту корабля, скатившись к своему собственному своеобразному распорядку, направленному на поддержание, по крайней мере, некоторого уединения в условиях тесноты и исключению срывов, которыми могли обернуться трения. Для офицеров центром внимания на корабле была кают-компания. Вместе с офицерами корабля мы ели в маленькой столовой и пили в баре. Однако они, с их огромными двухместными каютами и примыкающими к ним отдельными ванными комнатами и туалетами, оставили гостиную кают-компании с ее банками и столами для "военных офицеров". Мы играли в настольные игры: "скрэмбл" и "Дипломатию" (последнее очень актуально) и читали книги из небольшой библиотеки, которую делили с остальной частью корабля.
Мы спали в маленьких четырехместных каютах "офицеров соединения" на корме, позади собственно кают-компании с одной двухместной каютой для командира батареи майора Джерри Ахерста. Все они были полны и наше огромное количество снаряжения блокировало проходы, что было опасно. Так что, по обоюдному согласию, одна офицерская ванная комната (для тех кто не может вынести мысли о том, чтобы принять душ) превратилась в складское помещение, забитое до потолка морскими мешками, рюкзаками, разгрузками и потрепанными чемоданами.
Корабли Королевского вспомогательного флота укомплектовываются моряками из торгового флота, связанных дополнительным пунктом в контракте, обязывающим их участвовать в подобных подвигах. Мы видели их очень редко, что было неудивительно, так как они все время работали в одни и те же часы. Некоторые из них вели ночной образ жизни, в то время как другие, по вполне понятным причинам, предпочитали свои большие каюты переполненной кают-компании.
Экипаж "Сэра Персиваля" состоял из гонконгских китайцев. Они жили там же где и мы, двумя палубами ниже. Каждое утро приходил стюард с чашками отвратительно крепкого чая и прилагающимися сахаром и печеньем, производя впечатление, балансируя над нашими рюкзаками, морскими сумками, летными шлемами, планшетами и чемоданами. Хотя чай на самом деле пить было невозможно, его появление означало, что завтрак будет подан через полчаса. Мы вставали по очереди, чтобы побриться в единственном умывальнике нашей каюты, прежде чем надеть легкие камуфлированные брюки, рубашку и пустынные ботинки. Пустынные ботинки были самым вежливым из того, что можно носить на кораблях - резиновая подошва боевых ботинок оставляет черные полосы на палубах, которые матросы полировали часами.
На "Сэре Персивале" было множество различных военных подразделений: пушки и канониры из двух батарей коммандос, 7-й ("Сфинкс") и моей бывшей 8-й батареи ("Альма"), известной как "Черная восьмерка", люди из 45-го коммандо и его вертолетного звена, плюс 3 "Газели", пилоты, наземная команда, аэродромные сигнальщики, и вспомогательные подразделения. Командиром звена был мой товарищ по каюте, лейтенант Ник Паундс. На корабле постоянно базировался плавучий отряд "Мексе" Королевского транспортного корпуса из Марчвуда, они пользовались лучшими каютами. Я не знал, откуда взялось слово "Мексе" (MEXE, Military Engeneering Experimental Establishmen, НИИ военно-инженерных средств в Крайстчерче), в то время как сами "Мексе" поплавки представляли собой огромные металлические понтоны, которые можно было скреплять вместе, образуя плоты, по которым могли ездить грузовики. У них были огромные подвесные дизельные двигатели тракторного типа, которые позволяли им доставлять машины на берег, или же они могли маневрировать вместе, образуя непрерывную рампу от судов снабжения до твердого берега. Они необходимы для мест с отлогими пляжами и без причалов.
Отряд понтонеров "MEXE", будучи старожилами на борту, пользовался привилегиями и держался старательно небрежно по отношению к остальным. В этом был еще и оборонительный аспект, поскольку они не были обученными коммандос. Так что, хотя это был "их" корабль, мы были неизвестной величиной и, вероятно, довольно вызывающей. Позже металлические понтоны "MEXE", которые были привязаны по бортам корабля, сильно потрепало в шторм и нескольких случаях, дело было близко к тому, чтобы их угробить. Когда мы прибыли на Вознесение, они очень усердно работали, перемещая грузы по всему флоту.
Корабль был набит под завязку. Его предполагаемая военная роль заключалась в переброске солдат через Канал для усиления британских частей в Германии, а в мирное время - для переброски снабжения через Канал и солдат в Северную Ирландию. Поэтому он был рассчитан на то, чтобы действовать с полной загрузкой в течении нескольких дней, но не более. Однако нам предстояло пробыть на борту неизвестное количество недель, а не только эти несколько дней.
Океанскую зыбь коренастый старый "Сэр Персиваль" переносил плохо. По ночам, чтобы хоть как-то уснуть, я клал свой громоздкий корабельный спасжилет под матрас, подальше от стены, и втискивался между койкой и переборкой. Уловка со спасательным жилетом спасала меня от смертельного бокового крена, оставив только движение лошади-качалки по оси нос-корма. Ничего с этими рывками поделать было нельзя, они будили тебя в момент панической невесомости, а затем, в вызывающем тошноту обратном движении прижимали к матрасу. Но к этому было не так уж трудно привыкнуть, и сон приходил довольно легко, за исключением одной недели, когда у нас была непрерывная плохая погода, обеспечив 7 дней мрачной бессонницы для большинства из нас.
Во время непогоды люди старались держаться горизонтально, насколько это было возможно, сдерживая головную боль и тошноту. Пищу принимали все, кроме хронически больных и, в конце-концов, большинство сумело приспособиться. Некоторые профессиональные моряки так и не могут адаптироваться и продолжают страдать от морской болезни. Можно только удивляться, почему они упорно продолжают свою карьеру. Позже, на Фолклендских островах, на мостике корабля "Фирлесс" во время воющих штормов, я с восхищением наблюдал, как бледнолицый вахтенный офицер склонялся над штурманским столом, чтобы проверить наше местоположение, осматривал вздымающийся горизонт в бинокль, поворачиваясь взглянуть на экраны радаров и периодически нырял в сторону, чтобы жестоко поболеть в удобно расположенные ведра - по мне, так сущий ад на земле.
С разнообразными подразделениями на борту, "Сэр Персиваль" превратился в племенную общину. Военные "семьи" держались вместе: 7-я батарея ("Сфинксы") коммандос, была наиболее полным подразделением на борту, со всеми пушками, машинами, боеприпасами и людьми. Орудийные батареи работают, сражаются и играют вместе, выступая единым фронтом перед всем остальным миром. Их командир батареи и наш, майор Джерри Ахерст, были способными и спокойными, с дружелюбным великодушием, которое сгладило многие потенциальные трения и раздоры.
"Черная восьмерка" - моя бывшая орудийная батарея, имела на борту две трети от своей численности. Свое прозвище она заработала в битве при Альме, во время Крымской кампании, когда ее пушки были выдвинуты перед пехотой для штурма высот. Они выпустили столько боеприпасов, что лица канониров, как и шкуры их изначально белых лошадей, были совершенно черными от пороха.
Подразделения формировали группы для тренировок: физическая подготовка по утрам, артиллерийские учения, тренировки с оружием, лекции и подготовка снаряжения. Это централизованно координировалось Джерри Акхерстом, так что ограниченное свободное место корабля можно было полностью использовать без помех их хорошо организованному расписанию. Капитан "Сэра Персиваля" Питт был чрезвычайно полезен и стал всеобщим любимцем. Он положил конец противостоянию между нами, кишащими повсюду военными офицерами и его сдержанными корабельными офицерами, чей распорядок был серьезно нарушен нашим присутствием. Главный стюард, китаец, пытался заставить нас есть в разное время, на что капитан Питт наложил вето. Это дало бы хитроумному стюарду возможность составить различные меню, чтобы уменьшить свою рабочую нагрузку и кто знает, что еще кроме этого. Итак, мы вместе сели за стол и лед был сломан.
У сержантов была своя столовая. Время от времени раздавались приглашения - точнее сказать, повестки - для посещения ее офицерами. Однажды вечером были бега - традиционная корабельная игра, на которой вы "покупаете" картонную лошадь, используя реальные деньги, на аукционе, которая затем участвует в гонках для ее владельцев, получающих общую выручку с аукциона, если лошадь выигрывает. Забег проводится в большом квадрате и ходы определяются броском костей. Есть и побочные ставки, и обычно офицеры комплексно "отмываются". Тем более, что сержанты очень "любезно" соглашаются разрешить своим офицерам подписывать счета за бар, чтобы делать ставки, а не использовать наличные деньги. Мы вышли оттуда очень поздно и на следующий день были не слишком здоровы. Однако выяснилось, что на этот раз мы их обчистили, выиграв скачки с лошадьми, купленными очень дешево, и, в то же время, ускользнув с аукционов, где торги вышли из-под контроля.
Солдаты на борту были всех видов и размеров - от медведеобразного сержанта "Такси" Каслюского, который выиграл соревнование по отращиванию бороды, несмотря на то, что уже на полпути был сыт по горло ее расчесыванием и подравниванием, до миниатюрного бомбардира Тулипа, известного как "Лепесток", чье невозмутимое чувство юмора меня обычно поражало. Ребята в какой-то степени были воодушевлены происходящим, но их возбуждением было умерено тем, что они делали это и раньше, в предыдущие периоды международных кризисов.
Размещение войск было ничем иным как ужасом и кошмаром для ответственного за него офицера - лейтенанта Билла Макрея, помощника квартирмейстера 45-го коммандо. Кубрики были очень тесными и рассчитанными только на один, максимум на два, ночных перехода. Койки висели в три яруса, одна над другой, рядами. Там не было постельного белья, а наши спальные мешки были слишком теплыми, чтобы их можно было использовать. Поэтому их держали в водонепроницаемых чехлах, в качестве подушек для диванов, которые образовывали на день, опустив среднюю койку и подняв и закрепив верхнюю. Там не было рундуков для хранения личных вещей и только минимальное место в шкафчиках.
В этих отчаянно перенаселенных условиях гигиена была главной заботой. Каждый вечер офицер в сопровождении старшего унтер-офицера (сержанта или выше) производил формальных осмотр, известный как "обход", тщательно осматривая все, особенно каждую уборную, раковину, душ и слив. Старший в каждом кубрике присутствовал и докладывал о поломках в своем отделении. Эта ежедневная инвентаризация позволила нам надавить на уже измученных корабельных инженеров. Задержки в ремонте могли привести к инфекциям, пищевым отравлениям или вспышкам заболеваний - проблемам, незнакомым нам в 20-м веке, но бывшими основными причинами смертей в предыдущих военных кампаниях.
Кондиционер никогда не требовался на европейских трассах, поэтому он никогда не включался, а когда потребовалось - не работал. Как только мы вошли в тропики, пресная вода была отключена, за исключением 30-ти минут в день, потому что корабельный опреснитель не справлялся. Обычные морские правила приема душа - это включить и намочить себя, выключить и намылиться, а затем ненадолго включить и смыть. Тем не менее, когда мы добрались до Вознесения, мы даже это сделать не успевали. Единственный способ получить воду для питья - это наполнять каждый раз свои фляги и другие емкости каждый раз, когда включали воду.
Эта бурлящая человеческая масса была в режиме 24/7 подчинена "дудкам" (от сигналов боцманских дудок на парусных кораблях - прим. перев.) из вездесущей системы трансляции корабля, работавшей из гауптвахты. Объявления - "дудки" которые делал дежурный унтер-офицер, были очень громкими, навязчивыми и часто искаженными - как и большинство объявлений кондукторов на британских железных дорогах. Если его акцент был особенно сильным, или когда он не понимал сообщения, это был непонятный шум. Этот ужасный голос прерывал разговоры, сон и самые сокровенные мысли человека. Хуже того, они врезались с бессмысленными объявлениями в репортажи Всемирной службы новостей, в которых мы ловили каждое слово. Объявления по трансляции - это неудачная часть жизни военных кораблей (что удивительно - и офицерских столовых). Позже в этом кризисе, когда начались бои и люди, работающие на вахте, должны были спать в течение дня, объявлениям по пустякам был положен конец. 30 лет спустя я все еще испытываю сильную неприязнь к любой акустической системе, используемой таким ленивым, бездумным и навязчивым способом.
Падре 45-го коммандо, преподобный Уинн Джонс, решил взять на себя самостоятельное издание корабельной газеты, полагая, что это одна из "обязанностей в бою" падре. Он назвал ее "Промасленная тряпка", намекая на многочисленные совпадения между походом "Сэра Персиваля" и грузовыми судами на случайных фрахтах, чьи инженеры умасливали их плыть вокруг всего мира. Инженер нашего корабля был не слишком доволен, но нам это показалось уместным. Редакторский стиль падре был освежающе четким. Он публиковал все, что люди были достаточно любезны ему предоставить, без каких -либо изменений или поправок, даже сохранив написание оригинала, чтобы добавить аромата.
Единственными изменениями с его стороны были случайные опечатки или ошибки при расшифровке плохо написанных рукописей. Он начинал с новостей из ежедневного телетайпа и сводок британских газет, передаваемых из Лондона. Остальное было открытым форумом для чего угодно. Я стал постоянным участником анонимной колонки "Не злись, но..." в которой освещались и утрировались события, происходившие на борту. Мой псевдоним "Мак" прогремел, как только был оценен уровень юмора.
Мы с жадностью ждали новостей, и так как не все могли слушать радио, бюллетени падре были очень полезны. Нас больше всего волновали последние подвижки в англо-аргентинских дипломатических отношениях и парламентские дебаты о кризисе. Мы были участниками, наряду с двумя сверхдержавами, нашими союзниками по ЕЭС и всей сложной южноамериканской путаницей. Что-то должно было случиться, мы были частью маневров, и некоторые из нас могли из-за этого умереть.
В "Промасленной тряпке" от 10 апреля 1982 года, Уинн сообщил министру обороны Великобритании Нотту, что Королевский военно-морской флот потопит аргентинские военные корабли в зоне отчуждения после истечения крайнего срока в ближайший понедельник. Узнав об этом, президент Галтьери пригрозил ответить войной. Нот заявил: "Пусть они убираются". Тем временем госсекретарь США Ал Хейг находился в Буэнос-Айресе, где его встречал массовый митинг в поддержку вторжения на Мальвинские острова. (12 апреля "Тряпка" сообщила, что мистер Хейг прибыл в Лондон). Были сообщения о том, что аргентинцы выставили мины вокруг Фолклендских островов и установили там сложные системы наблюдения; о том что 15 гражданских служащих на островах попросили эвакуировать гражданских лиц до прибытия Экспедиционного корпуса, на что свергнутый губернатор ответил, что 90% жителей островов их не покинут.
Но, казалось, что урегулирования не будет - достаточно длинные задержки, во время которых условия на море подорвут нашу боеспособность, наступит зима в Южном полушарии и у аргентинцев будет время укрепить свою оборону. В более кратких заметках сообщалось о несчастьях других людей, кроме нас: 500 мексиканцев в опасности из-за извержения вулкана, 8 убитых во время извержения вулкана в Индонезии и 3 партизана, которых уничтожили в Южной Африке. Ранее в эту дату, 10 апреля, были одержаны 3 морские победы: над французским кораблем, захваченным в 1795 году, Вторая флотилия эсминцев одержала победу при Нарвике в 1940-м году (капитан Уорбертон был награжден Крестом Виктории) и над немецкой подводной лодкой, потопленной в 1945-м.
"Полезной информацией дня" была "жизненная статистика" корабля-дока "Фирлесс", заложенного в 1962 году (двадцать лет назад, что казалось долгим сроком), водоизмещение, количество десантных судов, грузовиков и танков, которые он перевозил. Было также одно или два объявления, которые не всегда были тем, чем казались. Наивные добровольцы, явившиеся в "Центр отдыха и развлечений Момбасы", которым руководил старший сержант Смит, в результате покрасили автомобильные прицепы. Остальная часть "Промасленной тряпки" была отдана свободной журналистике без цензуры. Чтобы быть постоянным обозревателем в "Тряпке", важно было писать на местном наречии. По мере прочтения каждого номера мы испытывали всепоглощающую гордость за то, что наш корабль поднялся до международного класса в части грубого юмора. В торжественном объявлении газеты сообщалось: "Редакторы "Плейбой" и "Knave" объявили, что в следующем месяце выпуск будет состоять только из карикатур и фотографий. Это потому, что грязные ублюдки, которые пишут все письма и статьи, находятся на борту данного корабля".
Моя колонка "Не злись, но..." предлагала читателям описание жизни на других кораблях флота, подробно описывая роскошь, неизвестную на нашем корабле, или изобретая особые морские обычаи и церемонии, о которых мы, простые солдаты, должны были узнать. Моя альтернативная сюжетная линия представляла собой комическую галерею аргентинских военных персонажей, описывающую их воображаемые взлеты и падения, по мере того, как до них доходили страшные новости о приближающемся Экспедиционном корпусе. Что вы можете сказать о противнике? Психологически для нас было лучше - и более цивилизованно, не изображать их ненавистными. В Экспедиционном корпусе было очень мало ненависти. В номере от 10 апреля я описал жизнь на "Канберре", роскошном пассажирском лайнере, на борту которого находились морские пехотинцы, армейские коммандос и Парашютно-десантный полк. Я писал о том, как "Филлис и Десмонд" каждое утро давали уроки бальных танцев, и о всплеске соперничества среди личного состава, потому что женская танцевальная группа "Пэнс пипл" была случайно оставлена на борту из-за неразберихи при отплытии, и как я предложил поместить их на борт "Сэра Персиваля", чтобы прекратить последующие ссоры.
В следующем номере я смог дать более подробную информацию: как произошел крах морального духа на роскошном лайнере из-за слишком большого количества обязательных коктейльных приемов, и как Комитет спасения строил планер в главном женском туалете, используя планки от сидений спасательных шлюпок, со всем 3-м батальоном десантников, отдавших свои левые штанины для обшивки рамы: "пока никто ничего не подозревает, но расхаживающие по верхней палубе с оставшейся штаниной навыпуск, десантники выглядят весьма оживленными". А тем временем, королевская яхта, по имеющейся у меня конфиденциальной информации, продолжала готовиться к переходу в Южную Атлантику, так как подразделения, которые должны были отправиться в путешествие на ней, были обучены в Виндзоре гвардейской бригадой пить чай, оттопыривая мизинчик и не говорить "дерьмо", когда что-то идет не так.
В номере "Промасленной тряпки" от 10 апреля также был представлен герой моей саги о Буэнос-Айресе Спиди Гонзалес, который, пытаясь атаковать на канонерской лодке "Сэра Персиваля", запаниковал, увидев ярко-красные вертолетные спасательные баллоны капитана Ника Паунда, после того, как они были случайно надуты, в то время как "Сэр Персиваль" шел полным ходом (настоящий инцидент). Тем не менее, Гонсалесу предстояло значительное продвижение по службе и, соответственно, с более тяжелыми обязанностями, тяжелее даже, чем его медали, которые иногда придавали ему крен.
Божий представитель на "Сэре Персивале", Уинн Джонс, был настоящей жемчужиной. Стройный смуглый валлиец, падре 45-го коммандо, выдержал суровые испытания курса коммандос, которые для большинства падре были испытанием веры, а также испытанием их характера. Курс коммандос предназначен для солдат, которые продолжают свою работу, несмотря на худшие физические условия, которые могут быть созданы, независимо от того, какие труды прилагают инструктора, делая их таковыми. Наличие падре на курсе является дополнительным бонусом для инструкторов, которые разрабатывают для него специальные тесты, такие как остановка дождя во время учений в Дартмуре или демонстрация его способности ходить по воде. Его ругают, когда он терпит неудачу: "Ну же, падре, вы же не можете ожидать, что эти солдаты будут вести себя так с падре, который даже не может пруд перейти. Даже мой маленький сын смог бы быстро дойти туда пешком. Ну же, падре, попробуйте еще разок. Мы сохраним первую попытку втайне от людей. Да ладно, сэр, Вы даже не пытаетесь. Мы не можем допустить вас в бригаду коммандос после такого выступления. Все другие падре, которые приходят на этот курс, управляются с ним. Нам просто придется пробовать каждый день, пока Вы не сделаете все правильно". И весь курс должен будет сделать то же самое, в наказание за то, что их падре был таким праздным и бесполезным.
Каждый пресыщен оскорблениями, которые становятся фоновым шумом и извращенной формой развлечения. Черных повсеместно называют "мелками", а ирландцев целой гаммой "паддизмов". К офицерам особое отношение - их "просят" отжиматься в грязных лужах, бросаться в реки и так далее. Идея в том, что несмотря на постоянное унижение, вы остаетесь ответственным человеком. В ходе этого процесса формируется "серьезный" лидер, чье суждение не зависит от плохих условий или стресса. Солдаты становятся такими же невозмутимыми из-за сложившихся обстоятельств, или из-за того, что над ними насмехаются, и каждый вырабатывает очень сильный командный дух. Он также производит особый тип священнослужителя. В Пасхальное воскресенье Уинн отслужил службу на крышке люка, рядом с привязанными с нами орудиями. Вокруг стояло множество людей, наслаждающихся солнечным светом. Один из сержант-майоров рявкнул им: "Идите сюда и очистите свои гребанные души" - и это дало нам хороший стимул.
Уинн, в своем полном облачении и стихаре, стоял впереди. "Без лишних слов, джентльмены, давайте начнем с песни. У меня есть парочка хороших парней, так что давайте выложимся по полной". Мы застряли на "Есть зеленый холм далеко", понимая, что, как и мы, Уинн знал неуважительное исполнение "потому что он веселый хороший парень", которое могло последовать. К счастью, этого не произошло. Он также немного рассказал нам о том, что мы собираемся делать, и том, что христианство это религия человека. Эти несколько мгновений пения и размышлений были полным отрывом от военной реальности, беспокойства и дискомфорта, которыми все наслаждались. Мы закончили военно-морской молитвой:
"О вечный господь бог, который один простирает небеса и правит бушующим морем
Кто соединил воды с границами, пока день и ночь не придут к концу.
Радуйся принять под твою всемогущую и всемилостивейшую защиту нас, слуг твоих и флот, в котором мы служим.
Сохрани нас от опасностей моря и воздуха, и насилия врага, чтобы могли быть защитой для нашей Самодержицы, Леди Королевы Елизаветы и ее владений, и защитой для тех, кто проходит по морям в своих законных делах.
Чтобы жители нашего острова и Содружества могли жить в мире и покое, служить тебе, нашему богу.
И чтобы могли мы вернуться в безопасности, дабы насладиться благословениями земли с плодами трудов и благодарным воспоминанием о твоих милостях,
Хвалить и прославлять Святое Имя Твое, через Иисуса Христа, Господа нашего. Аминь."
Эта молитва, казалось, подводила итог всему и давала мне ощущение "безвременья" нашего предприятия.
Мы, как и наши предшественники на протяжении сотен лет, обеспечивали безопасность тех, кто был вовлечен в их "законные дела". Красота языка, с его лаконичной краткостью и полной уместностью, была успокоением и утешением.
Позже я слышал об Уинне от нескольких человек, участвовавших в Фолклендской кампании. Он постоянно находился рядом с солдатами, изо всех сил стараясь отвлечь от суровой действительности, пытаясь пробудить более счастливые воспоминания о доме. Что бы он на самом деле не думал, он всегда казался веселым, но все же умел уловить настроение и присоединиться, рассуждая о военной стороне дела, а потом расспросить о вашей семье, чтобы немного растормошить. Одну из историй об Уинне рассказывали мне несколько морпехов из 40-го коммандо, которые были соседним подразделением для 45-го коммандо. Они увидели странную закутанную фигуру, которая бродила в темноте, крича и размахивая руками. (Должно быть, это было похоже на тот жуткий кинопризрак в "Сигнальщике" [The Signalman — телеадаптация BBC 1976 года рассказа Чарльза Диккенса «Связист»]). Часовые, державшие оружие наготове, ждали когда странная фигура приблизиться.
- Зу-у-лу-у, Зу-у-лу-у, Зу-у-лу-у, - кричало оно.
Они подняли по тревоге весь отряд, изготовивший оружие в своих окопах, и командир отряда двинулся вперед, чтобы выяснить, в чем дело. Когда фигура приблизилась, слова, которые уносил прочь ветер, стали яснее:
- Рота Зу-у-лу-у-у, где вы?.
Поэтому часовой крикнул фигуре:
- Стой, кто идет?
- О, хвала uосподу, я кого-то нашел. Это всего лишь падре, и я забыл ебучий пароль.

С таким падре, как он, разве мы можем не преуспеть?
Каждое утро, после завтрака, мы устраивались на барных стульях под прохладой потолочных воздуховодов и слушали Всемирную службу новостей Би-би-си. Казалось, что вся планета скатывается в насилие и напряженность, что угнетало. Любое незначительное развитие событий на Фолклендских переговорах обсуждалось с большим личным интересом. Чем скорее политики и дипломаты разберутся с этим, тем скорее мы все покинем "Сэра Персиваля" и вернемся домой.
11 апреля новости для нас в море вдохновляющими не были. Мистер Нотт, постановив что запретная зона вокруг Фолклендских островов будет введена в действие в ближайшие 24 часа, принимал американского странствующего дипломата Александра Хейга, у которого, как они говорили, были "конкретные идеи для обсуждения". Со всех сторон препоясывали свои чресла (иносказ. собирались в путь) . Островитяне передали Оперативной группе пасхальное приветствие, адресованное адмиралу Вудворду и гласившее: "вперед, христианские солдаты". В ответ аргентинские захватчики конфисковали их рации. Генерал Галтьери заявил на митинге в Буэнос-Айресе, что Аргентина хочет мира, но если необходимо, будет воевать и ЕЭС объявила о полном запрете аргентинского импорта.
Единственной хорошей новостью для нас в море было то, что наши друзья с базы морской пехоты в Пуле, лейтенант Кейт Миллс и его отряд Королевской морской пехоты (и тринадцать гражданских с Южной Георгии) должны были быть репатриированы. Снайпер в Иерусалиме расстрелял паломников, вошедших в Купольную мечеть, ранив восьмерых и убив двоих, а Израиль наращивал свои силы на сирийской границе по мере нарастания напряженности на Ближнем Востоке. На "Сэре Персивале" нас уговаривали сократить потребление воды даже в течение ежедневного получасового периода. Некоторые отщепенцы, принимая душ, продолжали намыливаться. Перегруженный главный камбуз едва-едва справлялся с кормежкой голодных солдат, так что еда была не слишком вкусной. С водой, выключенной большую часть времени, было нелегко получить напитки, что в условиях тропической жары приводило к проблемам. Фляги с водой нужно было постоянно наполнять. Разрядке не способствовало и установленное одним особенно назойливым сержант-майором обязательное открывание банок при ежевечерней выдаче пива, по 2 банки на человека, которое задумывалось для того, чтобы никто не мог накапливать банки в течении нескольких вечеров и, потом, напиваться. Эта конкретная глупость была отвергнута довольно резко.
Мы уже находились в 120 милях к северу от Танжера. Было тепло, ни следа земли, никаких рыб или птиц. Теперь можно было разглядеть и другие корабли Оперативной группы, шедшие параллельно нам, но на большом расстоянии друг от друга. Корабли эскорта Королевского военно-морского флота использовали превосходство в скорости, чтобы обойти пасомое стадо, в то время как мы напрягались изо всех сил. Иногда по утрам мы просыпались совершенно одни, горизонт был пуст, как будто нас оставили позади, что немного тревожило.
Мы абсолютно ничего не знали о том, что нам придется делать. Но теперь мы направлялись не прямо к Фолклендам, а к острову Вознесения. Скорость нашей погрузки в Великобритании разбросала всех нас по флоту. Никто не знал, что было на борту, что было забыто и где что-нибудь находилось. Я ожидал, что со следующей флотилией нам доставят несколько предметов снаряжения, но понятия не имел, где и когда их забрать.
Дорога до острова Вознесения заняла десять дней - больше, чем ожидалось. Мы не смогли оценить расстояния, связанные с этим и думали в терминах недели до Вознесения, а затем еще одной недели до полной зоны отчуждения.
Важность мировых новостей полностью затмевалась личными новостями из дома. Нам удалось доставить почту в Гибралтар вертолетом, когда мы пролетали мимо, но ничего не получили взамен. Нам сказали, что почта для нас накапливается на Вознесении, и мы отчаянно нуждались в ней. Когда мы подошли ближе, Билл Макрей был завален требованиями марок, поэтому он выдал по 2 марки на каждого, с чрезвычайно разумной инструкцией, чтобы в каждый конверт были вложены несколько писем для рассылки в Великобритании.
С прошлой войны все знали, как важна почта для поддержания боевого духа. Но вы должны побывать в ситуации, подобной нашей, чтобы по настоящему это оценить. Письма из дома становятся по настоящему личной вещью, которая у вас есть, и единственным доказательством вашего существования как личности вне военной машины. Солдаты, которые не получали никакой почты, часто получали письма от своих товарищей для чтения - обычно с пропущенной "спортивной страницей".

Глава 3. Планировщики и мистификаторы

Как только шторм утих, морская болезнь отступила, и мы почувствовали себя лучше, началась бесконечная работа по планированию. Штаб 3-й бригады коммандос на корабле-доке "Фирлесс" штамповал сценарий за сценарием, оценки, планы и контрпланы. Был запущен вертолетный экспресс вокруг флота, один круг утром и второй обратно поздно вечером. Известный как "рейс SDS" (Служба Доставки "Си Кингом") он, в основном выполнялся "Си Кингами" с "Фирлесса", слишком большими, чтобы сесть на другие корабли. Так что людей, припасы и почту приходилось поднимать и опускать лебедкой в зависании, пока корабли шли вперед. Этот процесс занимал много времени (и топлива) и очень утомлял пилотов.
Быть на нем пассажиром означало по крайней мере один день потерять впустую - ожидание прибытия SDS, путешествие с ними вокруг флота, выяснения у членов экипажа, что они уже были в пункте назначения, посадка где-то еще, обед и ожидание, пока они не выйдут на вечерний рейс, чтобы доставить вас к месту назначения, или туда, откуда вы начали. На этой стадии экипаж обычно испытывал к вам сочувствие и летел прямо туда, куда вам было нужно.
Неразбериха усилилась, когда мы двинулись на юг. Корабли закрашивали свои опознавательные номера, так что даже тренированный глаз не мог различить корабли одного и того же типа. Люди регулярно садились не на тот корабль и застревали там, если погода менялась к худшему и SDS не могла летать.
Я отважился окунуться в этот хаос, чтобы самому припасть к источнику всей мудрости на "Фирлессе" и увидеть, что же было задумано. На нем все было совсем не похоже на "Сэра Персиваля" с его отсутствием воды, стирки и соревнованием по отращиванию бород. Все были подтянуты, затянуты и одеты по военному, в спасательных жилетах и с противогазами на поясах, готовыми к использованию, а еще все таскали дипломаты. Кают-компания была намного больше, чем наша уютная каюта на "Сэре Персивале", но переполнена штабными офицерами, стоящими групппами, тычущими в папки с бумагами и спорящими. Коридоры были заставлены пачками хлопьев для завтрака, а на полу лежали коробки с консервированными томатами и печеной фасолью, так что приходилось изворачиваться при ходьбе.
Подполковник Майк Холройд Смит, высокий, светловолосый, прозванный солдатами "Майкл Кейн" из-за сходства, а офицерами просто "Эйч Эс", командовал 29-м полком коммандос Королевской артиллерии. Он был советником бригадира по всем аспектам огневой поддержки, от корабельной и полевой артиллерии и истребителей-штурмовиков ("Харриеры") до ЗРК "Рапира" и "Блоупайп", и его заместителем. Эйч Эс был командиром батареи "Черная восьмерка" во время моего первого назначения в звании второго лейтенанта в 1974-м, так что мы знали друг друга довольно хорошо. Он курил короткую трубку и всякий раз, когда чувствовал, что его не понимают, вынимал ее изо рта и тыкал черенком в того, кто не спешил прислушиваться к его доводам.
В мирное время было много софистики в отношении артиллерии, которую нужно было развеять, чтобы можно было строить реалистичные планы. Подполковник Майк читал лекции группам оскорбленных штабных офицеров, тыча в воздух своей трубкой, поворачиваясь ко мне со своей ослепительной улыбкой и говоря уголком рта: "Это чертовы штабные офицеры. У них нет ни малейшего представления об артиллерии".
Он конечно знал о чем говорил, и к счастью, благодаря его опыту и силе личности, штаб бригады к нему прислушивался. Он начал свою карьеру в Омане, сражаясь с коммунистическими лазутчиками из Йемена, и его взгляды на артиллерию были простыми, прямыми, бескомпромиссными и, что более важно, уже были проверены в действии. На него было приятно работать, потому что он позволял тебе это делать, не придавая большого значения ошибкам (но горе было тому, кто повторял одну и ту же дважды) и ясно давал понять, что ему нужно.
Местным экспертом по Фолклендам был еще один мой друг с базы морской пехоты в Пуле, майор Юэен Саутби-Тейлор. Он командовал предыдущей военно-морской группой 8901 на Фолклендах и будучи очень увлеченным яхтсменом, выпустил книгу о прибрежной навигации вокруг островов, которая при публикации собрала очень мало откликов. (Впоследствии эта книга была переиздана и Юэн стал яхтсменом года). Он был очень оживленным собеседником, но по мере продвижения экспедиции все больше беспокоился. На суждения и информацию Юэна все чаще приходилось полагаться при принятии важных решений о том, где мы должны высадиться. Он мучительно сомневался в точности и актуальности своей информации, так как знал ужасные последствия высадки в неудачном месте для всех нас.
Подполковник Майк Роуз, командир 22-го полка SAS, сидел в зеленом блок-контейнере, установленном на палубе ЗРК "Си Кэт", который обычно использовался для обучения кадетов-офицеров тайнам навигации. Высокий, по-мальчишески атлетически сложенный, с очень ясным прямым взглядом - он был ярким примером самой элитной породы интеллигентного гвардейского офицера. Историк из моего Оксфордского колледжа Сент-Эдмунд-Холл, Майк Роуз, был сторонником жестких рейдовых ударов и считал, что все можно быстро решить с помощью нескольких полнокровных операций. Поскольку он командовал операцией "Нимрод" - штурмом SAS иранского посольства в Лондоне два года назад, этого следовало ожидать. Были разработаны различные свирепые планы, например - налет в израильском стиле на аэродром Порт-Стэнли с использованием десанта на транспортниках "Геркулес", высаживающих эскадрон SAS для создания хаоса.
Бригадир Джулиан Томпсон руководил этим муравейником, ведущим яростную штабную работу, спокойно, но твердой рукой. Он был широко известен и любим, и знал большинство офицеров 3-й бригады коммандос по имени. Он находился под большим давлением - сверху, из Лондона, сбоку - от флота, плюс еще он должен был делать свою собственную работу.
На этапе планирования каждый выдвигал свои идеи, некоторые из которых были рассмотрены более подробно. Было важно, чтобы каждый действовал в соответствии со своей ролью. Например, чтобы артиллеристы подчеркивали преимущество и разрушительность морской и полевой артиллерии, а SAS - психологическое воздействие (на уже дрожащих солдат-срочников), свои принципы боя - насилие,подрывающее боевой дух. Из всех этих идей бригадир мог составить реалистичные планы, соответствующие политическим установкам, которые на этой ранней стадии могли оказаться практически любыми. В результате появились некоторые отчаянные головы, которые были отстранены, по мере того, как личный состав работал над набором осуществимых военных вариантов, чтобы соответствовать постоянно меняющейся политической и дипломатической ситуации.
Мы по-прежнему были подавлены мрачностью мировых новостей, рутиной корабельной жизни и нашими военными приготовлениями. С каждым прошедшим днем лекции по оказанию первой медицинской помощи, учения с оружием и разговоры о географии, флоре и фауне Фолклендских островов казались все более актуальными. Наше будущее было очень неопределенным. Завтра может состояться политическое урегулирование, или мы продолжим плыть на юг, навстречу возможной гибели. Важно было оставаться позитивным и отвлечь мысли каждого от мрачных вариантов. Мой маленький вклад состоял в том, чтобы продолжать писать для "Промасленной тряпки". Вот отчет о моем визите на "Фирлесс" и слухи (и мы надеялись, что это правда), что они страдают от нехватки продовольствия:
"Как и было обещано, ваш верный корреспондент преодолел голодные волны и совершил опасное путешествие на лебедке и "Си Кинге" на корабль Ее Величества "Фирлесс", чтобы иметь возможность сообщить об истинной ситуации на нем.
Во-первых, слухи о нехватке продовольствия, которые вы слышали, не соответствуют действительности. Каждому четвертому человеку не ампутировали левую руку выше локтя, но как я понимаю, офицеры в кают-кампании получают сэндвичи к чаю только через день. Проходы выложены коробками с сухими пайками на 10 человек и консервированными помидорами, так что вы чувствуете себя как Алиса в Стране Чудес, принявшая таблетку (ту, что заставляет ее расти выше, а не ту, что мешает ей рожать детей, когда чаепитие Безумного Шляпника превращается в групповуху).
Вокруг бесстрашно носится огромное количество людей, выглядящих "ужасно важными" и "очень занятыми". Все они с дипломатами и ходят на совещания. Однако я сделал открытие, которое может все объяснить. Ночью "Фирлесс" совершенно пуст, как "Мария Целеста", на борту нет ни души.
Видите, что происходит, когда все они возвращаются домой. Отчасти из-за того, что они обнаружили отсутствие на борту простыней, только отвратительные колючие спальные мешки. Но главным образом потому, что кто-то обнаружил люк, которого не было на чертежах и который, казалось, никуда не вел. Я попробовал и обнаружил, что мне "заливают" после игры с "Манчестер Юнайтед", так что я сразу же вернулся. Как бы то ни было, в шесть вечера они все берут свои маленькие дипломаты, и когда думают, что никто не видит, крадутся домой. Я подумал, что вы все хотели бы это знать".
Мой герой буэнос-айресской комической оперы, капитан Спиди Гонзалес, получил повышение и был проинструктирован сеньором Коста Мендесом и адмиралом Энрико Фригорифико с целью вывести в море эскадру военно-морского флота - героическую роль, которую он с нетерпением ждал, но в последнюю минуту не смог выполнить из-за каких-то неопределенных проблем со здоровьем. Вдохновение мое было на исходе, но, к счастью, выяснилось что аргентинцы после Второй Мировой войны купили у нас авианосец, когда он назывался "Венерейбл", и дали ему имя "Вейнтисинко де Майо". Поэтому в моей колонке "Не злись, но..." появился новый персонаж, просоленный старший матрос по имени Рэмсботтом: "Тем временем в Буэнос-Айресе адмиралиссимус Энрико Фригорифико одержал крупную психологическую победу по уничтожению всего Королевского военно-морского флота. Он захватил в плен британского моряка! Вчера вечером военнопленный предстал перед мировой прессой и вот стенограмма этого интервью:
- Ладно, вы знаете. Мы, представители аргентинского флота - самого мощного, смертоносного и великолепного флота во всей Юго-Восточной Южной Америке, после ожесточенной, но славной борьбы, захватили в плен этого трюмного сына медузы, чья мать даже не может приготовить бобы к чаю по воскресеньям. Он такой тупой, этот глупый маленький человечишко, он вообще не может говорить на каком-либо языке. Я, пожалуй, провентилирую свою задницу, чтобы вы поняли, что я имею ввиду.
- Мое имя Станторп из "Дэйли Ториграф". Как зовут вашего британского пленника и сколько ему лет?
- Мы не занимаемся подобной мелочной ерундой. Вы можете спросить его, если хотите узнать.
- Вы меня слышите, сэр? Как Вас зовут?
- Э-э-э, чертовски здорово услышать еще один британский голос после всех этих лет. Меня зовут Рэмсботтом, Артур Рэмсботтом, старший матрос и мне около 65 лет.
- Мистер Рэмсботтом, не могли бы вы объяснить, как вы здесь оказались?
- А, прень, ну может. Я был салагой на "Венерэйбле", в 1945 году, и я малость приложился к ключам от кладовки с выпивкой и закуской в кают-кампании. Я тогда случайно заперся там и провел - е-е-е, чертовы годы, это было неплохо. А потом однажды я малость пошумел - слишком громко, как будто - и они вышибают эту чертову дверь. Ну и упаковали меня, как в корзинку. Когда они купили этот чертов корабль у Королевского флота, они купили и меня.
- Вы можете сказать, как изменился корабль с 1945 года?
- Айе. Таперича они назвали его чертовски глупым именем. Звучит как Винтиченкоо дер Майя и повесили этот чертов голубой флаг на мачту. В мое время капитана звали Памферибандерснэтч. Я-то думал, что это чертовски глупое имя, пока не услыхал имя аргентинского капитана.
- И какое?
- Звучит как персонаж из мультиков - нога в гипсе, ходит на костылях и не может разогнуться из-за медалей. Зовут Спиди Гонзалес.
В этот момент старшего матроса Рэмсботтома оттеснили 37 бойцов антитеррористического отряда спецназа, вооруженных пулеметами и гранатометами."

В длительных путешествиях, когда мало чем можно заняться, кроме тренировок по физической подготовке, учений с оружием и еженощных проверок столовой, включая редкие фильмы, солдатам становится скучно. Разница, между жизнью в казарме на берегу и необычайно странной жизнью на борту, велика, и тем, кто никогда не был в море, есть чему поучиться. Бывалые бойцы устраивают новичкам розыгрыши. Один из обычных трюков, который устраивают с салагами, это организовать набор на "курс управления поражаемой мишенью".
Восторженных молодых коммандос во время первой командировке в море убеждают добровольно записаться на этот фиктивный курс и обучают, пока позволяет их доверчивость, рулежке или "пилотированию" торпедоподобной "поражаемой мишени". Такие мишени действительно существуют, и их буксируют за кораблями на длинном тросе, чтобы самолеты могли практиковаться в бомбометании и обстреле, или чтобы войска на борту могли стрелять по ним из своего стрелкового оружия. Желание пилотировать эту мишень может показаться самой удивительной вещью, на которую может найтись доброволец, но молодой свежеиспеченный солдат-коммандос готов ко всему, и он считает, что если есть требования и курс обучения, то он должен его пройти. Всем остальным остальным это помогает избавиться от скуки долгого путешествия.
В этом ключе нам удалось успешно провести "отбор для прыжков со сверхмалой высоты", в ходе которого группа добровольцев была обучена прыгать, как в реальном бою, с низко летящего над морем вертолета. Используя наш вертолет "Рысь", они должны были висеть на салазках до тех пор, пока не окажутся как можно ниже, чтобы затем броситься в море всей группой, после чего они поплывут к берегу для дальнейших скрытных действий. (На самом деле, такой отбор действительно производится морскими пехотинцами США). Мы обучили их расширенной первой помощи, обращению с оружием на наших "Армалайтах", плюс много серьезной физической подготовки на мышцы верхней части тела, так что это не было для них пустой тратой времени. Нам даже удалось втравить офицера в этот розыгрыш. Все завершилось на кормовой летной палубе церемонией вручения капитаном Питтсом сертификатов. Все наши "испытуемые", как только они оправились от того, что были полностью одурачены, отнеслись к ситуации очень по-спортивному. Даже рассказывали, что они многому научились.
Внешний мир становился все более сложным - и, для нас, все более тревожным. Возможность советского вмешательства (на стороне Аргентины) в организованных выступлениях на Кубе вызывало беспокойство слушателей. Мистер Хейг покинул Великобританию, чтобы вернуться в США, заявив, что его миротворческие усилия "были неубедительны, но обе стороны обдумывали некоторые новые иди". А представитель правительства Великобритании сообщил о "новых и серьезных событиях", и что "оптимизм был бы неуместен". Наш боевой дух снова упал.
Аргентина объявила, что если Британия отведет Оперативную группу, она выведет свои войска с Фолклендских островов, но больше не признает отношений между островами и Великобританией. Лондон ответил, что ничего, кроме безоговорочного ухода Аргентины не будет удовлетворительным. Когда в конце-концов вмешалась ООН, чтобы предотвратить кровопролитие, Маргарет Тетчер твердо заявила, что Аргентина не должна извлекать выгоду из применения силы.
Мы уже беспокоились, потому что время для военных действий у нас было очень ограничено - всего несколько недель до наступления зимы у антиподов. Премьер-министр прорвалась сквозь эту запутанную паутину недомолвок с ясными моральными позициями. Дополнительные предложения по посредничеству со стороны проаргентинских южноамериканских стран в Организации Американских Государств показались нам еще одной пустой тратой времени. Время, проведенное в море, уже сказывалось на нашей боеготовности. Тропическая жара без ливней или проточной воды становилась все более некомфортной. Бар кают-кампании, находившийся прямо под полетной палубой и трубой корабля, которые днем раскалялись солнцем, превратился в пекло. Капитан, человек с хорошим чувством юмора, которому больше нравилось быть одним из парней, чем одиноким человеком наверху, "обнаружил" что горячий воздух поднимается вверх и что самое прохладное место в кают-компании - это сидеть на полу. Так каждый вечер офицеры лежали на полу кают-компании, время от времени поднимая головы и потягивая пиво. Скреббл прекратился, так как от пота фишки стали слишком скользкими, чтобы их можно было поднять, а пол был слишком забит лежащими телами, чтобы разложить доску. Спать по ночам было нелегко, тем более, что вертолетная площадка "Сэра Персиваля" находилась как раз над нашей каютой, и каждую ночь они отрабатывали взлет и посадку на совершенно затемненный корабль.
Каждое утро мы собирались на кормовой палубе, опираясь на огромные кабестаны, которые тянули цепи, покрытые смазкой, поднимавшие и опускавшие заднюю рампу и грузовой съезд. В свежем соленом воздухе, белая кильватерная струя тянулась бесконечно, совершенно прямая, когда на вахте стоял опытный рулевой или петляющая, когда мальчика учили. Небо было фарфорово-голубым и ровным. Флот был рассредоточен на огромном пространстве на случай атаки с воздуха. Мы и торговые суда, были окружены "каруселью" военных кораблей без опознавательных знаков, которые двигались в заданном порядке вокруг, к вечному замешательству наших вертолетчиков, пытавшихся высадить людей на определенные корабли. Иногда по утрам кораблей вообще не было видно. Через несколько дней после отплытия с острова Вознесения, они все ускорили ход, оставив медлительного "Сэра Персиваля" плестись вместе с нашим верным эскортом "Антилопой".
"Антилопа" был фрегатом "Тип 21", особенно важным для нас, поскольку был оснащен 4,5 дюймовым (113 мм - прим. перев.) орудием "Марк 8". Было два вида корабельных пушек, которые могли быть использованы в операции "Корпорация": современные автоматизированные "Марк 8" и старые, более медленные, с немного меньшей дальностью огня, но в некоторых отношениях более надежные "Марк 6".
Задача наших групп 148-ой батареи из пяти человек состояла в том, чтобы проникнуть на берег и наблюдать за аргентинскими целями, будь то из горного укрытия, ямы скрытой в болоте, двигаясь в рядах атакующей пехоты, с лодки у берега или с вертолета. Несмотря на опасность, наша задача состояла в том, чтобы добраться до лучших мест, откуда можно направить огонь корабельной артиллерии именно туда, где он причинит наибольший ущерб.
Мы имели доступ ко всем диапазонам военной радиосвязи: КВ, УКВ (VHF и UHF), поэтому мы могли связаться с различными штабами и подразделениями, самолетами и кораблями. Мы передавали кораблю координаты обнаруженных на берегу целей, и точные приказы относительно типа боеприпасов, которыми он должен был стрелять, сколько и когда. Мы контролировали, куда падают снаряды, смещали точку наведения и переводили огонь на другие цели. Требуется большая практика, чтобы огонь корабля, который перекатывается на зыби в кромешной темноте, был точным.
Команда "Антилопы", пока мы еще были на Вознесении, очень хотела собраться вместе и отработать процедуру. Если возможно - пострелять из их пушек. Как объединение сил, с помощью которых мы должны были вести борьбу с врагом, это был значимый и позитивный момент. Все было проведено очень гостеприимно. Нас приняли с большим радушием, позволив наслаждаться их кондиционером, душем и сменой обстановки.
Капитан и его группа оперативного планирования еще не видели никаких наземных карт Фолклендских островов. На их морских картах были нанесены только очертания побережья и несколько контуров, похожих на холмы, видимые с моря. Я передал свою огромную пачку карт в масштабе 1:50000, плюс карты управления воздушным движением в большем масштабе, чтобы обсудить все, что я узнал об островах с их помощью.
Затем мы провели утро, тренируясь в ведении огня и обсуждая типы наземных целей, которые, как мы думали, могли бы атаковать. Их хирург Джон Реймидж, друг офицера медицинской службы на базе Королевской морской пехоты в Пуле, поместил меня в свой пустующий лазарет, на единственную свободную койку на борту. На следующее утро вертолет "Рысь" с "Антилопы" доставил нас обратно на "Сэра Персиваля". Нику и парням подарили большие коричневые бумажные мешки, которые они держали прижатыми к груди.
Нас спустили на лебедке по одному, так как полетная палуба "Сэра Персиваля" была слишком мала для посадки "Рыси". Я шел последним, и экипаж вертолета игриво опускал меня, пока мои ноги не коснулись моря. Затем пилот перелетел с носа на корму вдоль всего "Сэра Персиваля" и, крутанув, опустил меня на палубу с мокрыми ногами. Коричневые мешки были полны охлажденными пивными банками и сомнительными журналами, подаренными моряками "Антилопы", которые были тронуты рассказами о наших лишениях. Мы поставили пиво в холодильник с мясом в провизионке "Сэра Персиваля", чтобы оно оставалось холодным для особого праздника, когда мы доберемся до Вознесения.
16-го апреля "Промасленная тряпка" сообщила нам, что аргентинский флот, вместе со своим авианосцем "Вейнтисинко де Майо", вышел в море "в качестве оборонительной меры". Мистер Хейг снова побывал в Буэнос-Айресе и президент Рейган разговаривал с президентом Аргентины генералом Галтьери. Русские, после разоблачений что они снабжали аргентинцев информацией об Экспедиционном корпусе, вновь обвинили США в том, что "они действовали в сговоре с колониальной державой и снабжали ее данными разведки". Был применен запрет Общего рынка на аргентинские товары, первоначально на один месяц, что затронула около 25% ее экспорта.
В остальном мире напряженность: насилие продолжалось в Бейруте, Китай был недоволен поставками товаров из США на Тайвань, недавние находки оружия в Зимбабве привели к некоторым отставкам в ее армии, королева официально провозгласила новую канадскую Конституцию в Оттаве, а Бьорн Борг не будет играть ни на Уимблдоне, ни в Париже в этом году.
В том же номере "Промасленной тряпки" я сообщил о нашем визите на "Антилопу". Я слышал о кораблях, выбрасывающих за борт мебель, не являющуюся жизненно необходимой, поэтому придумал оргию разрушения на "Антилопе":
"Вчера я отправился на фрегат "Антилопа", "Тип 21", который за нами присматривает. У этих ребят есть одна или две проблемы, которые я постараюсь объяснить. Похоже, у них что-то не так с системой питания, что приводит к отсутствию воды и порций пива. Это значит, что все мочатся и никто не моется.
Находясь на борту, я подслушал, как первый помощник обсуждал их планы. Очевидно, когда корабли КВМФ входят во враждебные районы, на них начинается то, что они называют "оборонительными вахтами". Это означает, что никому не разрешается спать, все едят бутерброды с ветчиной и пьют какао кружками, постоянно носят с собой перочинные ножи и выбрасывают всю обстановку за борт! Но может ли это быть правдой? Я навел справки и так оно и оказалось.
Традиционно они начинают с ковра в кают-компании и картин, затем идут голова антилопы и настенные таблички. Пивной холодильник в кают-компании старшин идет последним.
- Простите капитан, сэр, не могли бы вы встать на секунду. Так, старший радист, выбросьте этот стул за леер. Вам ведь не нужны эти фотографии жены и детей, не так ли, сэр?
Когда в конце-концов эта оргия разрушения заканчивается (она включает в себя стрижку и сбривание бороды, если вы ее носили), офицеры корабля надевают свою парадную униформу и идут по дивизионам (это смотр всей роты). На дивизионах все помогают друг-другу оторвать карманы и пуговицы от своих лучших мундиров и прыгают на фуражках. Наконец капитан, полностью обритый наголо, получает пригоршню дерьма, втираемого в его плешь каптенармусом (приписанный к кораблю КВМФ представитель Королевской военной полиции - прим. перев.) и ломает свою подзорную трубу о колено. К этому моменту они уже изрядно разозлились и ходят по своему разрушенному кораблю, одетые в лохмотья и тряпье, злясь все больше и больше.
- Ну вот - говорят они, - теперь мы по-настоящему разозлились. Вы, ублюдочные аргентинцы. Сейчас мы с вами окончательно разберемся.
- Ты только посмотри, черт возьми, на мою голову! Вы ублюдки, мы действительно заставим вас за это заплатить, ублюдки вы эдакие.
Поэтому, прежде чем мы достигнем Вознесения, когда это произойдет, не пугайтесь, если увидите как мимо нас дрейфует мебель из кают-компании или столы из главного камбуза, или дартс, или фильмотека. Это всего лишь Джек (общее прозвище матросов Королевского флота, как Томми - солдат. Прим. перев.) приводит себя в правильное расположение духа".
Ходили слухи, что "Инвинсибл" действительно выбросил в море ковры и пианино из своей кают-компании и теперь нес "оборонительные вахты", причем половина всего экипажа дежурила всю ночь, а корабль оставался в полной боевой готовности круглосуточно - в отличии от обычной ночной минимальной вахты, плюс команды уборщиков. По мере того, как опасность усиливается, жизнь на военном корабле становится все более и более некомфортной, и психологический эффект огромен. На самом деле "Антилопа" собиралась последовать примеру "Инвинсибла" в том, что касалось вахты. Что же касается выбрасывания вещей за борт, они почти смирились, что их священная голова антилопы может быть выброшена за борт.
Другой элемент военно-морской подготовки, который действительно имел место, флот получил благодаря любезности французских вооруженных сил, когда большинство фрегатов "Тип 21" смогли попрактиковаться в учениях ПВО на самолетах "Дассо Супер-Этендар" французских ВВС, используемых также ВВС Аргентины, когда мы плыли параллельно западноафриканскому побережью. Эти учения доказали свою бесценность и спасли жизни.
Когда мы приближались к острову Вознесения, я завершил свою Буэнос-Айресскую сагу, отправив аргентинский флот под командованием Спиди Гонсалеса. Адмирал Энрико Фригорифико не смог лично принять командование, так как из-за веса своих медалей он теперь лежал в госпитале, с лопнувшими хрящами на обоих коленях и выпавшим диском позвоночника. Но время легкомысленных выдумок прошло - теперь Оперативная группа вполне могла попасть под атаку аргентинцев.

- Глава 4. Остров Вознесения
Медлительный старый "Сэр Персиваль" в один прекрасный день ранним солнечным утром прибыл на остров Вознесения следом за другими кораблями. Мы проснулись от непривычного звука брошенного якоря. Нас окружали десятки кораблей: торговые танкеры, автомобильные паромы, гладкие фрегаты "Тип 21", большие и более зловеще выглядящие эсминцы DLG, такие же, как наш, корабли Королевского вспомогательного флота, танкеры-заправщики и глубоководные буксиры. Было и несколько американских кораблей, без сомнения ошеломленных тем, что эта сверхтихая бухта посреди океана вдруг стала такой оживленной.
Сам остров состоял из очень крепких на вид пиков черной вулканической лавы, плавно поднимающихся от берега, образуя предгорья, к несообразному величию зеленой горы, которая доминировала над всем островом. Берег был изрезан несколькими песчаными пляжами, но было мало мест, где сильный прибой позволял высадиться. Береговая зона была покрыта всевозможными радиомачтами, от антенн-тарелок до длинных пилонов кабелей для дальней связи в диапазоне HF частот. На юге потоки флотских вертолетов с грохотом садились и взлетали с крошечного островного аэродрома с единственной взлетной полосой. Первоначально и, вероятно, по иронии судьбы, он назывался "аэродром Побудки" - очень подходящее сейчас название. Теперь его заполонили военные самолеты: реактивные истребители "Фантом", огромные старые реактивные бомбардировщики "Вулкан", разведывательные "Нимроды", транспортные "Геркулесы" и воздушные заправщики "Виктор".
В драматическом контрасте с бесплодным, выжженым лунным пейзажем остальной части острова Вознесения, Зеленая гора в центре острова была туманной и воздушной, увенчанной своим собственным локализованным облаком. Внезапное движение вверх влажного воздуха из океана, конденсирующегося в облако около вершины одного из немногих участков возвышенности между Африкой и Америкой, вызывает миниатюрную дождевую тень на верхних склонах горы. Яркая зеленая растительность покрывает его, как мятный топпинг на мороженом в рожке. Иногда туман полностью окутывал этот неправдоподобно зеленый рай, который, если смотреть на него с переполненного зноем корабля на якоре, или из-за конических нагромождений высушенной черной пемзы внизу, обладал определенной притягательностью Шангри-Ла.
Закончив завтрак, мы облокотились на леера, впервые за две недели наслаждаясь видом суши. Спокойная вода вокруг корабля была голубой, очень прозрачной и кишела рыбой. Но вскоре хорошо отрегулированные кишки военных и примитивная канализация корабля (такая же, как у британских поездов), заставили нас пожалеть, что вода была такой чистой. Внезапно появилось большое количество похожих на пираний черных рыб, жадно хватающих каждый кусочек, а затем с надеждой притаившихся у выпускных клапанов. Их тут же окрестили "говнорыбой". Китайские стюарды в волнении бросились прочь, вернувшись с рыболовными снастями, с которыми имели ужасающий успех. Рыбу они ловили при каждом удобном случае. Поскольку только старший из китайцев (боцман) говорил и понимал по английски, с этого момента к рыбе в меню стали относиться с подозрением.
Мы надули нашу штурмовую лодку "Джемини", якобы для проверки моторов, но на самом деле, чтобы нанести визит на "Канберру", когда он прибудет. Нам было любопытно. Ходили слухи, что на борту все еще находится нормальный экипаж, включая женщин. После веселой суровости "Сэра Персиваля" и после того, как я столько выдумал про него в этой "Промасленной тряпке", мне хотелось взглянуть самому. Еще мы были заинтересованы в том, чтобы провести необходимые учения на твердой земле. Мы увидели каменную пристань со ступеньками, бензиновый резервуар и краны на оконечности скалистого утеса, ближайшего к зданиям главного поселения Джорджтаун. Мы привязали "Джемини" у пирса Форт-Торнтон и сошли на берег, надев разгрузки (с большим количеством фляг с водой), шорты и ботинки. Дес, будучи бледнокожим, надел панаму.
Поднимаясь по дороге в направлении Леди-Хилл, которую решили несколько раз пройти вверх и вниз, мы миновали длинное двухэтажное здание с верандой на верхнем этаже, откуда доносились разговоры и звуки веселья. Дружеские голоса окликнули нас, как случалось в столь же неожиданных, отдаленных и невероятных местах. Члены 148-й батареи, сержант Джон Райкрофт и начальник радиосвязи Джордж Бут, стояли, перегнувшись через перила, с кружками холодного пива в руках. Сопротивляясь сильному желанию не утруждать себя маршем, мы храбро зашагали в жаркую дымку.
Вблизи черные пики были покрыты мелкой щебенкой, похожей на очень мелкий кокс. При попутном ветре корабли, стоявшие на якоре в заливе, скоро покрылись черными крупинками. Мы добрались до вершины Леди-Хилл почти бегом, пока жара не стала почти невыносимой. На вершине располагалась американская автоматическая радиолокационная станция, и там мы остановились посмотреть на центр острова, где зеленая гора исчезала в тумане.
Накануне Джон Райкрофт и Джордж Бут сошли на берег с "Фирлесса" и расположились на веранде первого этажа "Клуба Изгнанников". Они "освежали" себя большую часть утра. Клуб был набит зелеными униформами, некоторые прилетели из Великобритании, кто-то уже был на острове какое-то время, плюс новички, вроде нас, и несколько друзей, которых я не видел несколько лет. Окружающее казалось мне фильмом - что-то среднее между баром в "Звездных войнах" и комедией о смерти, с залом ожидания в середине нигде, где коротали время в ожидании формальностей перехода в загробную жизнь.
В "Клубе Изгнанников" тоже было слишком весело. Что-то должно было пойти не так. Военная "система" будет возражать, или какой-нибудь клоун будет себя плохо вести и испортит веселье остальным.
Я был совершенно не прав. Только когда стало ясно, что через несколько дней весь годовой запас пива на острове будет выпит, бригадный генерал Джулиан Томпсон неохотно запретил нам посещение "Клуба Изгнанников" - к глубокому разочарованию директора клуба. Для меня это был первый из многих примеров того, как никто не волнуется по пустякам, когда начинаются настоящие военные действия.
В тот вечер мы решили выпить пива, которое так щедро подарили нам моряки на "Антилопе". Некоторые из наших огромных банок, которые мы несли как награбленное добро в одеялах, были извлечены из мясного холодильника в провизионке, а затем уложены в гнездышки из других одеял, чтобы сохранить прохладу. Стратегическим местом, для того, чтобы устроить цивилизованную попойку, была палуба сразу за кают-компанией, удобно расположенная рядом с ближайшим гальюном.
Лучшие дружеские посиделки за выпивкой начинаются очень медленно, почти случайно и развиваются с нежным сипением и размышляющим чпоканием хрустящих, свежих банок, с этим самым услаждающим звуком, когда вытягивается кольцо. Мы перегнулись через леера и смотрели, как садится солнце, тихо переговариваясь. Люди проходили мимо, им предлагали банки с пивом, затем они останавливались, присоединялись к разговору и шли в кают-компанию, чтобы взамен принести несколько холодных банок.
Перегнувшись в темноте через леера, глядя вниз на фосфоресцирующую воду, мы размышляли о том, что нас ждет в будущем. Мы понятия не имели, но в тот вечер я решил сопротивляться любым дальнейшим попыткам иерархии изменить состав моей передовой группы наблюдения, каковую возможность неискренне предложил наш командир батареи, в качестве компенсации за разрушение моей первоначальной группы. Ник Аллин и я были довольны тем, как шли наши тренировки и подготовка, и мы, как команда, были довольны друг другом, что было важнее всего.
Лайнер "Канберра" прибыл, принеся с собой, среди прочего, большую часть 148-й батареи. Издали он все еще выглядел как роскошный лайнер, готовящийся высадить туристов, но, в отличии от нас, у них не было лодок, так что никто из наших товарищей никуда не собирался. Поэтому мы взяли на себя миссию исследовать реальность воображаемых наслаждений "Канберры".
Это началось плохо, так как я был единственным человеком в чистом военном обмундировании. Когда мы подплыли к оживленному посадочному люку лайнера, то с удивлением увидели свирепого вида дежурных сержантов в красных кушаках, тщательно отглаженных рубашках и бордовых беретах, с блестящими палками в руках.
Мы входили в другой мир.
Капитан Боб Хармс, недавно прибывший в 148-ю батарею из 7-го полка Королевской конной артиллерии, артиллерийской части парашютно-десантного полка, и только что получивший звание капитана, был в ужасе от нашей неряшливости и попытался дисциплинировать пару моих людей, когда они привязывали нашу лодку, пока я не велел ему остановиться. Пока они с другими ребятами из 148-й батареи ходили за чистыми рубашками и отглаженными брюками, я попытался объяснить, но Боб просто не поверил моему рассказу об условиях на "Сэре Персивале". Он также был недоволен тем, что я противоречил его авторитету - и я тоже был недоволен тем, что он пытался противоречить мне. Я посоветовал ему сосредоточиться на более важных вещах, что, вероятно, не помогло. Когда мы наконец смогли побродить по "Канберре", я понял причину ужаса Боба из-за нашего внешнего вида. (25 лет спустя, на обеде по случаю встречи, Боб извинился передо мной за это и сказал несколько очень комплиментарных вещей о FO-1, которые я очень высоко оценил.)
Лайнер был больше похож на мое вымышленное изображение в "Промасленной тряпке", чем я мог себе представить. Большая часть его обычной команды все еще была на борту - включая женщин. Группа женатых вертолетчиков военно-морского флота (казавшихся более распущенными, чем холостяки) "помогла" и взяла на себя заботу о женщинах из административного персонала казначея, которым на той стадии еще разрешалось общаться с военными - но только с офицерами, конечно.
Первоклассный коктейль-бар под мостиком - "Воронье гнездо", с шейкерами для коктейлей и колотым льдом - работал в обычном режиме круизного лайнера, тщательно проверяя мастерство барменов. Последовали массовые операции по созданию коктейлей, пока это не закончилось неслыханной катастрофой для более экзотических напитков. Но теперь, по прошествии двух недель, новизна исчезла, даже для таких, как пилоты-вертолетчики и на корабле царил очень бодрящий военный дух - особенно по сравнению с бедным старым "Сэром Персивалем".
Сооружения для отдыха "Канберры" были полностью использованы, прогулочная палуба, длиной в четверть мили, была заполнена группами бегунов, часто одетых в полную боевую выкладку и украшенных гирляндами снаряжения. Этот военный променад заставлял прогибаться деревянные доски, а металлические пластины гудели от постоянного тяжелого стука. Ковры сняли еще в Саутгемптоне, и весь танцевальный зал был полностью расчищен под хирургический госпиталь типа "MASH". Груды кислородных баллонов, картонных коробок с повязками, шовным материалом, трубками, лезвиями, шприцами и другими медицинскими принадлежностями лежали кучами на танцплощадках, у пианино и там, где под пыльными чехлами стояла машина для лотереи.
Часть этого медицинского преобразования "Канберры" потребовала организации опорной вертолетной площадки. В баре "Воронье гнездо" соорудили паутину лесов, поддерживающих стальные плиты новой вертолетной палубы наверху, выглядящую как подпертая ямой галерея шахты. С летной палубы в танцевальный зал спускались металлические пандусы, предназначенные для перемещения раненых в тележках-носилках с вертолетов медицинской эвакуации. Энергичное использование резака и больших кувалд за несколько дней укрыло носовой плавательный бассейн. Стальная взлетная палуба была собрана на берегу, последние детали были установлены после того, как корабль вышел в море, и докеры улетели, когда "Канберра" проплывал мимо Гибралтара (несомненно, к их облегчению). Их кислородно-ацетиленовое оборудование лежало на палубе там, где они его оставили.
На Вознесении продолжались "железячные" морские строительные работы. Наиболее заметнымы были шкипера контейнеровоза "Атлантик конвейр", срезавшие всю переднюю оконечность своего корабля. Они делали достаточно большую полетную палубу, для того, чтобы позволить взлетать СВПП "Харриер". Я надеюсь, что быть капитаном авианосца было воплощением его детской мечты. Поскольку огромное количество стальных пластин было выброшено в море, это превращение было произведено с поразительной быстротой. Тем не менее, первый "Харриер", который мы видели, приземляясь на этой новой взлетной палубе, выглядел тревожно близко к поверхности моря.
Обычные роскошные круизные магазины "Канберры" были все еще открыты. Собравшиеся солдаты могли выбирать из полного ассортимента шарфов Пьера Кардена, роскошных духов и сувениров. Парикмахер, однако, полностью изменил взгляды на жизнь и теперь делал то, что должно было быть одной из самых стильных причесок "коротко сзади и по бокам", когда-либо встречавшихся в британской армии.
Было несколько "инцидентов" между мужской частью экипажа и военными, с парой синяков под глазами, но все закончилось хорошо. Ходили слухи, что некоторые члены экипажа покинули корабль на Вознесении по разным причинам, но к чести экипажа "Канберры" можно сказать, что в этих чрезвычайно стрессовых обстоятельствах не было никаких непоправимых проблем.
Контраст между условиями на "Канберре" и условиями на "Сэре Персивале" не мог быть большим. Каким-то образом жизнь в гораздо более простых условиях на кораблях Королевского вспомогательного флота и военных кораблях, в привычных для нас обстоятельствах, сохраняла все в должной перспективе. По крайней мере, с "Сэра Персиваля" нас можно было перевести только на лучший корабль - хуже для нас уже не будет.
Ребята из 148-й батареи с облегчением покинули "Канберру" и направились на корабли КВФ, которые вскоре должны были доставить их на юг. Они должны были присоединиться к небольшому отряду "Операции Паракват", чтобы отбить Южную Георгию.
Условия, при которых планируют, командуют и сражаются в бою, могут быть суммированы одним клише, "туманом войны", единственным сбивающим с толку фактором, который вы не можете включить в учебные упражнения. Кабинетные стратеги руководствуются новостями, а историки с критическим ретроспективным взглядом редко понимают это. "Туман войны" скрывает одни вещи, но не другие, внезапно поднимается, затем также внезапно падает снова, заставляет вас думать, что вы идете быстрее, а затем медленнее, или вводит вас в опасное состояние ложной безопасности. Единственный способ справиться с этим - быть бесконечно гибкими, что предполагает постоянные изменения плана. Это, в свою очередь, требует смирения и чувства юмора, как от солдат, от которых все скрывают, так и от "логги" (логистов), которые в кошмаре вечного хаоса должны планировать каждый случай.
Каждый из нас был планировщиком, логистом - даже командиром бригады, но, конечно, то, что действительно планировалось, было выше наших голов и выше нашего понимания. Это был напряженный период ожидания, и мы говорили обо всем, что только можно было себе представить. Но взгляд с уровня червя - это все, что есть у любого человека, в любой войне, за исключением старшего командира, у которого есть свои собственные, очень специфические ограничения восприятия. Во время этих последних приготовлений мы бесконечно говорили о стратегии. При атаке вражеской позиции необходимо иметь превосходство не менее трех к одному. Арифметическое соотношение увеличивается, если противник имеет хорошо подготовленную оборону, особенно, если вы должны атаковать с моря. Это известно как "высадка десанта с боем", и из-за вероятности больших потерь при высадке с корабля и до того, как будет достигнут берег, требуется гораздо большее чем обычное три-к-одному превосходство. Учебники предлагают семь к одному. Если у вас нет такого превосходства, вы должны использовать обман и блестящее планирование, пытаясь атаковать противника небольшими частями, чтобы увеличить их относительную численность, тем самым способствуя достижению нужного соотношения сил. И ключом к этому является сосредоточение войск и огневой мощи в ключевых точках.
Но для высадки на Фолклендские острова у Экспедиционного корпуса было достаточно вертолетов и десантных судов только для атаки одним батальоном - высадить с вертолетов одну роту, а остальные с использованием десантных судов. Конечно, мы могли ввести дополнительные подкрепления после этой первой волны, но строго по военной математике, мы могли бы сделать высадку десанта с боем только против одной роты противника, самое большее. Таким образом, исходя из наших собственных базовых выводов, мы, хвала Господу, не собирались предпринимать прямой лобовой штурм Порт-Стэнли. Мы бесконечно практиковались в штурмовых высадках (или так казалось) на Вознесении, что было неоценимо для высадки частично с боем, которую мы в конечном счете должны были провести в Сан-Карлосе. Впоследствии я обнаружил, что вариант прямого штурма с моря и с помощью удара отрядом вертолетов все еще активно рассматривался планировщиками на этом этапе, но двигался вниз по списку с точки зрения его вероятности.
Фрегат "Антилопа", боевой корабль "Тип 21", чья команда уже была к нам так гостеприимна, попросил нас пострелять с ними из их пушки, поэтому мы полетели к ним на весь день. Огонь должен был вестись по дымовым шашкам, сброшенным с вертолета в море к северу от острова Вознесения. Я буду наводить снаряды на дымовые шашки с борта вертолета, а Ник и остальная команда будет работать со штурманом и старшим офицером по вооружениям корабля, чтобы личный состав оперативного центра понимал, что делать, когда мы будем наводить их огонь по настоящему. Первая половина утра была потрачена на то, чтобы пробежаться по учениям на компьютере и в оперативном центре, и поговорить с пилотом и наблюдателем "Рыси", о том, как лучше выполнить эту работу. Я хотел, чтобы они как можно больше стреляли, в расчете на то, что в моих интересах было получить экипаж вертолета, который был достаточно уверен в себе и способен корректировать орудийный огонь от моего имени.
В туманном сиянии тропического солнца ровный океан был похож на отражение в грязном зеркале, причиняющее боль глазам. Стрельба прошла хорошо, хотя первые несколько дымовых шашек не горели, а когда загорались, их было трудно разглядеть. Вертолет "Рысь" приземлился на борту, и мы остались на ужин, после чего поздним вечером вернулись обратно на "Фирлесс" на штурмовой лодке "Джемини".
Как только Экспедиционный корпус вернулся на остров Вознесения, началась масштабная программа переразмещения. Неспокойная среднеатлантическая зыбь бурлила от перемещений понтонов "MEXE" и десантных судов, а небо над ними - от потоков вертолетов. Логисты работали круглосуточно, чтобы все было перегружено в порядке примерно обратном тому, в котором оно, вероятно, должно выгружаться при нашей высадке на берег.
На войне ничего нельзя добиться без хорошего материально-технического обеспечения. 3-я бригада коммандос была очень счастлива иметь уникальный опыт полка материально-технического обеспечения коммандос. Не имея четкого оперативного плана, логисты предоставляли "операционистам"-планировщикам как можно более широкий набор возможностей путем перераспределения, чтобы обеспечить максимально "гибкую" выгрузку. "Перераспределение" должно было быть произведено как можно ближе к острову Вознесения, потому что как только мы отплывем на юг, бурное море не позволит ничего, кроме самой ограниченной переброски войск и едва ли какого-нибудь перераспределения гор запасов. Даже вероятный театр военных действий был неопределенным - от снежных, ледяных и антарктических гор Южной Георгии до влажных вересковых пустошей Фолклендских островов - совершенно разные места, где пришлось бы сражаться, требующие различных припасов и снаряжения.
Дополнительно программу перераспределения усложняло то, что батальоны коммандос и десантников должны были отработать высадку с воздуха и на десантных судах. Это противоречило ограничениям по грузоподъемности вертолетов и перекрывало пути погрузки запасов через корабли с войсками, ожидающими переброски. Но, тем не менее, если мы хотели сделать это по-настоящему, то должны были провести полный цикл боевой подготовки: строевые учения, штурмовые перемещения через лабиринты корабельных проходов, люков и трапов к отсекам десантных судов и взлетным палубам, вызов взводов и рот в правильном порядке по штурмовому плану, а затем посадка их в нужную лодку или вертолет в нужное время.
Репетиции начинались в замедленном темпе, днем, без тяжелой техники, отработка шла ночью, с полной боевой выкладкой - с протаскиванием огромных "бергенов" через задраенные люки (чтобы минимизировать затопление при попадании в корабль). И войскам, и корабельным экипажам необходимо полностью освоить все это. Пилоты и рулевые десантных судов должны были пройти через эти процедуры, пока все не смогут выполнять это без задержек, в темноте, в плохую погоду и бурном море, и, возможно, под огнем противника.
В действительности высадка 21-го мая в Сан-Карлосе задержалась из-за многих непредвиденных трудностей - например, один из десантников упал в десантное судно и сломал таз. Без практики на Вознесении, эти задержки затянулись бы до следующего дня, с несомненным фактом, что набитые войсками корабли были бы поражены аргентинскими ВВС. Для предполагаемой высадки я должен был находиться в вертолете, далеко впереди атакующей волны, наводя корабельную артиллерию и удары "Харриеров" на позиции противника. Мы практиковались в полетах, которые давали бы вертолету шанс выжить, позволяя мне засечь цели. Это включало тошнотворные развороты и пикирования, в то время как полет действительно проходил на очень низкой высоте.
Передовая группа наблюдения-1 выбралась наружу и мы, как только смогли, отправились с "Сэра Персиваля" на остров, чтобы совершить еще один долгий марш-бросок по палящей жаре, пострелять из нашего оружия на импровизированном полигоне и раздобыть лишний обед на борту "Канберры". Нам было приказано перебраться на "Фирлесс", но мы не могли сделать это немедленно, так как наше оборудование все еще было похоронено в трюме "Сэра Персивалая", а по программе перераспределения его нельзя было "выкопать" из этой кучи еще несколько дней.
Были моменты паники, когда нам сообщили что "Фирлесс" ушел на юг, в том числе и тогда, когда наш источник дезинформации думал, что его обычный выход для пополнения запасов воды в море (чтобы получить чистую морскую воду для опреснителя) был отходом в Южную Атлантику. В этот раз ПГН-1 была буквально брошена дрейфовать на нашей "Джемини" ночью без топлива в одной миле от Вознесения.
Но в конце-концов нам удалось вытащить наше снаряжение с автомобильной палубы "Сэра Персиваля" и доставить на "Фирлесс". Мы последовали за ним на нашей лодке, прощаясь со всеми друзьями, которыми успели обзавестись. На "Фирлессе" большое количество офицеров из штаба 3-й бригады коммандос заполнило все обычные офицерские помещения. Поэтому нас поместили в кубрик на палубе "для прочих чинов" - "Четыре Майк Один" (4М1).
Естественно, всякий раз, когда на палубе устраивали пожарную тревогу, 4М1 был именно тем кубриком, куда бросали дымовые шашки или "случайно" залетали с пожарным шлангом. Офицеры, особенно армейские, считаются законной добычей для моряков.
В какой-то момент всей этой сумбурной деятельности, я должен был быть на борту лайнера "Канберра" для участия в командирской группе, организованной подполковником Гербертом "Эйч" Джонсоном, командиром 2-го десантно-парашютного батальона. Как незнакомый человек в большой группе десантников, я тихо поболтал с парой людей, которых знал, а, затем, встал со всеми остальными, когда прибыл командир. Это был маленький, похожий на терьера, человек, обладавший огромной энергией и оживленно со всеми беседующий. Кто-то хотел познакомить его со мной, но он казался рассеяным, так что, вероятно, он не обратил на меня внимания. Поэтому когда он удалился, чтобы заняться более неотложными делами, я, прежде чем вернуться на нашей "Джемини" в менее подходящую, но более привычную обстановку корабля-дока "Фирлесс", отправился на большой и цивилизованный обед за столом 148-й батареи.
Несмотря на то, что 4М1 была регулярно поливаема водой и очень переполнена, физически она была более удобна, чем каюта на дружелюбном старом "Сэре Персивале". Я спал на верхней из трех коек, прямо над незнакомым военным падре, который не мог вынести жизни в тесноте (и ему нашли более подходящее жилье). Нижняя койка принадлежала адъютанту бригадира Джулиана Томпсона, который был гораздо умнее всех нас (это было нетрудно) и гораздо серьезнее (это тоже было не так уж трудно) и у него было, как мне показалось, самое великолепное имя - Монтефиори. Я читал комическую, но очень фривольную книгу писателя с псевдонимом "Кирилл Бонфиглиоли", который тоже мне нравился. Ошеломленного падре сменил, улегшись подо мной "валетом", жизнерадостный военный инженер, капитан Тревор Уилкинс, компьютерный фанат, которого я знал еще с тех времен, когда был курсантом в Сандхерсте. Жена Тревора присылала ему компьютерные журналы, которые он оставлял в кают-компании для остальных. Тревор не замечал, что она заполняла рекламные купоны личными сообщениями - пока, конечно, мы его не поймали. Тревор украсил свою койку ими, словно флагами.
Там же находился флайт-лейтенант Деннис Маршалл-Хадселл, штурман-оператор с "Фантома", а теперь главный передовой авианаводчик бригады коммандос. Вместе со мной Деннис образовывал ядро небольшого и очень элитарного клуба по игре в кольца, который каждый день собирался перед чаем на верхней палубе ЗРК "Си Кэт".
В кубрик Четыре Майк Один набилось еще 18 человек. Он никогда не был особо захламлен или клаустрофобичен, потому что мы все к ней привыкли и потому, что все в нем каждое утро должно было быть убрано согласно боевому расписанию. Когда корабль попадает под удар, все, что не закреплено, становится опасным и охватывается огнем. Укладка снаряжения практиковалась и проверялась до тошноты, пока не стала автоматической.
Но в углу 4М1 располагался динамик вездесущей трансляции. Он должен был иметь регулятор громкости, но у нашего, расположенного в офицерской каюте, он, вероятно, был сломан. Поскольку трансляция является ключевой частью организации на военном корабле, мы не могли его просто выключить, когда пытались заснуть. Я замотал его полотенцем, которое, по крайней мере, приглушило его надоедливость.
Сообщения транслируются с мостика и делаются помощником боцмана, который по разрешению вахтенного офицера берет микрофон и говорит на весь корабль. Но, как и у кондукторов на британских железнодорожных пригородных поездах, громкость обычно слишком большая, а акцент непонятный. Существовали некоторые особо нелюбимые сообщения, которые передавали по многу раз в день:
"Всем на борту. Учебная тревога, учебная тревога. Пожар, пожар, пожар"
"Возгорание в отсеке 4М1. Закрыть все водонепроницаемые люки после 2 Кило. Пожарному расчету собраться у входа люка 2 Кило. Группе оценки повреждений приготовиться."
"Всем на борту. Говорит командир. Было сделано много полезных замечаний по поводу этих объявлений. Я знаю, что многие из вас недовольны ненужными объявлениями и использованием раздражающих клише. Я поднял вопрос по этому поводу. Я собираюсь исключить все клише и оставить самую суть. Но подробнее об этом позже."
"Всем на борту. Говорит вахтенный офицер. Было сделано слишком много ненужных объявлений, которые всех беспокоят, а также мешают работе мостика. Я прошу вас сотрудничать в плане сокращения объявлений до самых необходимых. Это все."
И особенно любимое: "Смене на летной палубе, смене на летной палубе. Никаких больше разрезов, которые нужно сделать. Не курите или потушите огонь."
Был один конкретный помощник боцмана, с высоким акцентом "Джордж Формби", который, как мы чувствовали, выполнял гораздо больше, чем положено в рамках службы, что особенно действовало нам на нервы. Его классическое объявление, повторяемое много раз каждый день было: "AOO просят пройти в AOR. AOO."
В переводе на английский это звучало так: "Офицера по амфибийным операциям просят пройти в центр амфибийных операций". Его "просили", а не приказывали, так как ОАО является старшим по отношению к лицу, которое разрешило объявление.
После некоторого промедления, когда в центр не появлялся никакой ОАО, помощник боцмана решал добавить в объявление ощущение срочности.
"AOO должен отправиться в AOR. AOO".
Тогда кто-нибудь на мостике делал ему замечание, что он не может приказать AOO ничего сделать, и мы получали третью версию:
"Всем на борту. Не обращайте внимание на последнее объявление. AOO просят пройти в AOR. Это все".
К этому моменту, в этом часто повторяющемся круге объявлений, мы уже пели голосами Джорджа Формби: - AOO нет в AOR, а я все еще мою окно...
Лейтенант Мотефиори, адъютант бригадира, тоже был ключевой фигурой - как и AOO. Но адъютант преуспел там, где мы потерпели неудачу. Судя по постоянным объявлениям, раздававшимся для него, он должно быть, нашел каюту без громкоговорителя. Мы слышали это объявление много-много раз каждый день и боцман не стеснялся выражать свое раздражение:
"Лейтенант Монтефиори должен явиться в каюту бригадира. Лейтенант Монтефиори".
Это были звуки корабля Ее Величества "Фирлесс" на войне.
Самым простым способом забыть об этих стесняющих и неудобных обстоятельствах было погрузиться в усыпляющую рутину. День начинался с объявления: "Смене подъем!".
Мы вставали, чтобы воспользоваться рядом умывальников, убрать койки и прибрать барахло. Завтрак требовал довольно долгого путешествия - вверх по двум трапам, по главному боковому проходу "Фирлесса" и еще по одному трапу. Он вел мимо пропахшей пивом двери кают-компании старшин и оружейной - каюты, традиционно отводящейся младшим офицерам, которая теперь была опечатана и охранялась, так как там теперь располагалась разведывательное подразделение.
После завтрака и 8-часового выпуска новостей Всемирной службы новостей BBC, утро было занято выполнением необходимой работы. Обед и еще новости BBC, после обеда - очень обстоятельная физподготовка на летной палубе или палубе ЗРК "Си Кэт", или на крутом металлическом пандусе, спускающемся к танковой палубе и доку. FO-1 обычно делала это вместе, хотя для разнообразия Джон Райкрофт часто приходил и брал это на себя, чтобы дать группе отдохнуть от меня.
Мы получали хорошую почту с небольшой задержкой из Великобритании, так что я писал много писем. Почта приходила в 18.30 и это было самое важное событие дня. У "почтальона" всегда было много помощников, чтобы сортировать содержимое пухлых синих мешков, которые после доставки загораживали узкий проход мимо его офиса.
По вечерам кают-компания была переполнена, и мы ели в два приема: младшие из нас после семи и половиной восьмого, а старшие после этого времени. По какой-то, несомненно исторической, причине, которая ускользает от меня, бар был закрыт, пока не заканчивали есть. Пиво было ужасным, а иногда ломался автомат со льдом, так что решение о том, что пить, было далеко не простым. Когда коктейли закончились, ситуация стала серьезной. Было очень жарко, даже с включенными кондиционерами. По историческим причинам ограничения на выпивку, распространявшиеся на остальные звания (теоретически, 2 - 3 банки за вечер), не применялись в офицерских или старшинских кают-компаниях. Но конечный результат был почти одинаковым для всех - достаточно было выпить, чтобы выглядеть поддатым, и вы получали серьезные проблемы.
После ужина наша группа имела обыкновение пить одно и то же, какой-то вариант "Айриш Мист", пока он не кончился (к счастью). Когда старшие офицеры заканчивали есть, стулья рядами расставлялись для просмотра фильма, с удобными креслами впереди. Командир и старшие офицеры сидели впереди, а я клевал носом примерно в четвертом или пятом ряду, на стуле с жесткой спинкой. Мы смотрели фильм, используя "карусель" для пополнения стаканов. В конце-концов, бар закрывался и мы ковыляли обратно к 4М1, будучи очень внимательными на трапах.

Глава 5. Наша война начинается

В субботу, 26 апреля, мы узнали, что Южная Георгия была отбита в ходе операции "Паракват", в которой принимала участие 148-я батарея, и применялся огонь корабельной артиллерии. Это вызвало ликование и надежду на то, что аргентинцы на Фолклендах будут готовы сдаться к тому времени, как мы доберемся до них, хотя никто на это и не рассчитывал. Низкая эффективность изолированного гарнизона, на который обрушилось то, что казалось превосходящими силами, едва ли была примером, на котором можно было основывать будущие операции. Надежда на то, что аргентинцы не проявят решительности, была связана с действиями во время первых двух наших высадок на Фолклендах: операции SBS на Фанниг-Хэд, в которой мы должны были участвовать, и битвой десантников за Дарвин и Гуз-Грин. Тем не менее, с захватом Южной Георгии война определенно началась, и казалось, что все, что мы делали, приобрело новое измерение.
В понедельник вечером, после сообщений о неопознанных, и, возможно, аргентинских торговых судах в районе острова Вознесения, военно-морской флот начал беспокоиться о возможном нападении на нашу якорную стоянку. Разведчики сообщили, что Аргентина приобрела по крайней мере две малые подводные лодки и несколько погружных аппаратов типа "Чериот", которые можно использовать для проникновения ночью в бухту и установке магнитных мин на корпуса кораблей. В аргентинском флоте имелась одна субмарина класса "Гуппи" в рабочем состоянии, которая так и осталась неучтенной. Поэтому, когда были обнаружены странные отражения сонаров, мы испытали неизбежные приступы паники по поводу подводных лодок.
Первый из приступов подводнолодочного страха произошел сразу после известия о капитуляции Южной Георгии. Нападение на Экспедиционный корпус на данном этапе было бы подходящим ответом аргентинцев.
Сразу после 4 часов утра дежурный акустик засек излучение постороннего сонара и объявил тревогу.
В первый раз колокола громкого боя сработали без предупреждения об "учениях". В соответствии с установленным распорядком, штабные схватили респираторы, спасательные жилеты с какой-нибудь теплой одеждой и бросились вверх по трапам и через люки, которые уже закрывались и задраивались, в центр амфибийных операций. На корабле погасили свет, оставив лишь слабое аварийное освещение с красным свечением. Моряки разошлись по своим постам согласно расписанию пожарной тревоги с пожарными шлангами, аварийными носилками и наборами первой помощи. Все были одеты в белые асбестовые капюшоны и перчатки, которые предотвратили так много серьезных ожогов, когда корабли получали попадания. Мы остались томиться, как и остальные на корабле без определенной задачи, в своем кубрике. Мы находились почти точно посередине корабля и значительно ниже ватерлинии - идеальная зона для поражения торпедой, но безопасная в случае поражения "Экзосетом", запрограммированного на попадание в центр корабля в 9 футах ниже верхней точки радарного силуэта. Все люки были плотно задраены и для выхода требовалось открыть четыре люка и преодолеть несколько извилистых коридоров и трапов - ощущалась клаустрофобия железной могилы.
Четырем молодым морякам не повезло в качестве своего боевого поста занимать трюм под 4М1. Они прибыли, задыхаясь, натягивая свитера и противоожоговые капюшоны, вооруженные фонарями и большой кувалдой, чтобы спуститься по трапу в сырые трюмы внизу. Их бледные лица едва различались в красном сумраке. Если они услышат звуки, издаваемые боевыми пловцами, пытающимися установить мины, то должны будут подать сигнал тревоги кувалдой, стуча по люку, который мы плотно задраили за ними.
Трансляция снова ожила: "Всем на борту, говорит капитан. Мы засекли то, что кажется неопознанным гидролокатором, работающим с запада. Вы все знаете, что существует угроза подводных лодок и пловцов, поэтому мы собираемся начать полномасштабные превентивные меры, которые будут включать в себя сброс противодиверсионных зарядов каждые три четверти часа или около того. Те из вас, кто находится ниже уровня воды, могут поначалу найти их довольно громкими. Мы останемся на боевых постах до рассвета, а затем займемся "контролем за повреждениями состояние два, условия "янки" с изменениями". Это все".
Эти состояния контроля за повреждениями были для большинства из нас загадкой, но в конце-концов мы узнали, что они означали, в частности, для нас - люки были плотно задраены, а трапы перекрыты.
Первый из противодиверсионных зарядов взрычатки, вздымающих столбы пены после сбрасывания в море - был потрясающе громким и мы, обливаясь потом в темноте, ждали следующего. Кондиционеры и все остальное, что издает шум, было отключено, чтобы их не засек оператор вражеского гидролокатора. (Я предполагал, что взрывы противодиверсионных зарядов скорее помогали, чем мешали оператору сонара противника).
Через пару минут этого ужасного напряжения, мы услышали неуверенное "тук-тук" по люку, ведущему вниз, в трюм. Я встал с койки, чтобы посмотреть в чем дело, открутил болты люка и поднял тяжелую стальную плиту. Бледное взволнованное личико в оба глаза смотрело на меня из-под противоожогового капюшона. Трое других молодых матросов стояли ниже, держась за верхнюю часть трапа, спускавшегося на 30 футов к мокрому днищу трюма.
- Что случилось? - спросил я.
- Там был взрыв, мы слышали его только что, снаружи корпуса. Все ли в порядке?

Они не слышали объявление капитана и думали, что нас атакуют, но обсуждали, стоит ли им кого-нибудь побеспокоить или рискнуть быть услышанными оператором гидролокатора противника, постучав в люк, чтобы узнать, что происходит.
Мы были раздражены новостями из дома. Казалось, что некоторые из наших политиков пытаются извлечь политический капитал из сложившейся ситуации. Мы думали, что любой признак слабости Британии, малейший намек на британское отсутствие решимости даст надежду и силы Галтьери. С другой стороны, я чувствовал, что есть опасность загнать его в угол, где ему, как раненому медведю, ничего не останется, как драться.
На базе Королевской морской пехоты в Пуле, где готовилась военно-морская партия 8901 гарнизона Фолклендских островов, в течении всего предыдущего года мы с растущим беспокойством слушали парламентские дебаты о том, стоит ли сдавать на слом ледокол Королевского военно-морского флота "Эндуранс". Непосредственная реакция старших офицеров, которые уже были обеспокоены тем, что военно-морская партия 8901 слишком мала, чтобы быть действительно полезной, состояла в том, что Фолклендские острова наверняка будут захвачены. Хорошо известно, что Военная Академия Аргентины регулярно отрабатывала вторжение на "Мальвинские острова". Избавление от относительно небольших расходов на корабль Ее Величества "Эндуранс", несомненно, было воспринято как показатель отсутствия интереса и решимости Британии в отношении Южной Атлантики. И теперь, когда это предсказание сбылось, те же самые политики, чье скупердяйство так бездумно способствовало этому кризису, подталкивали нас все ближе к кровопролитию.
Мы знали, что Галтьери серьезно просчитался в своем "Мальвинском" проекте, который поставил нас в классическое положение: если мы покажемся немощными, он, конечно, останется там. Но если мы будем упорными, чтобы заставить его признать свою ошибку и отступить, разве гордость не заставит его сражаться? Вся эта авантюра казалась настолько масштабной, нереальной и неправдоподобной, что мы все еще думали о разрешении этого кризиса без необходимости высаживаться на Фолклендских островах.
До сих пор Экспедиционный корпус нанес несколько ударов: аэродром Порт-Стэнли дважды был подвергнут бомбежке Королевскими ВВС. Психологическая операция, которая скорее воодушевила нас, чем обескуражила аргентинцев, поскольку повреждения были устранены за ночь и не повлияли на удобство использования взлетно-посадочной полосы. Южная Георгия быстро пала, и мы захватили подводную лодку в Гритвикене. Были сбито несколько самолетов ("Миражи", "Пукары" и бомбардировщик "Канберра"), повреждены несколько быстроходных патрульных катеров и вторая подводная лодка. За бомбардировкой Порт-Стэнли последовали дневные обстрелы с моря аэродрома и портовых складов с горючим.
Во вторник, 4-го мая, сидя в кают-компании, я услышал, что мы потопили аргентинский крейсер "Генерал Бельграно". Я пошел в оперативный центр, чтобы прочитать об этом в журнале связи. Сообщалось о больших людских потерях. Предполагалось, что остальные аргентинские корабли, находившиеся в этом районе, сбежали, опасаясь того, что станут следующей мишенью, оставив экипаж крейсера на произвол судьбы. Холодное море быстро убьет любого, кто окажется в воде.
Когда "Бельграно" затонул, на "Фирлессе" была всеобщая печаль и отвращение, что все дошло до такой стадии. В течении следующих нескольких дней мы вынуждены были читать грубые ура-патриотические заголовки британских газет. Как я записал в своем дневнике за этот день (вторник, 4-е мая): "Я не испытываю ликования, подобно идиотской прессе на борту "Канберры", но, скорее, сродни полковнику Королевской морской пехоты, который, услышав о потоплении от журналиста, использовал четырехбуквенное ругательство и вернулся в свой кабинет продолжить работу. Конечно, есть клоуны, которые радуются. Похоже, что они менее всего склонны лично участвовать в будущих боях.
За этими мстительными заголовками сразу же последовали лицемерные, ханжеские вопросы о том, почему аргентинский крейсер был атакован, якобы при выходе из района боевых действий и, даже, по некоторым данным, при возвращении в порт приписки.
Нам, которым вскоре предстоит пережить холод и непогоду Южной Атлантики, кажется, что все эти люди, живущие в безопасности дома, не заинтересованы в нашем благополучии. "Бельграно" был очень опасным военным кораблем, с ракетами "Экзосет" и орудиями крупного калибра, которые могли потопить многие наши корабли. Еще больше раздражает то, что нам вскоре предстоит столкнутся с опасностями и чудовищной суровостью Южной Атлантики из-за разговоров и бездействия многих людей, вовлеченных в эту бессмысленную дискуссию".

В течении нескольких дней были отработаны варианты сражения. События превратились в смесь важных новостей и рутины. Мы впятером снова сошли на берег с винтовками, пистолетами и разгрузками. Мы промаршировали через остров, пристреляли оружие на импровизированном полигоне, вернулись назад и искупались на берегу. В тот вечер, перед ужином, когда кончился лимонад для летнего пунша, Деннис Маршалл-Хасделл познакомил нас с Харви Уоллбенгерсом. Я был наверху, в центре амфибийных операций, и довольно рассеяно просматривал журнал связи (благодаря Харви Уоллбенгерсу), когда мы узнали, что эсминец "Шеффилд" был поражен ракетой "Экзосет" и затонул. Очень быстро стало известно о числе погибших, что явилось для всех большим ударом. Я вдруг понял, как важен моральный дух и как он дико колеблется в зависимости от новостей.
Запись в моем дневнике: "Четверг, 6 мая. Потопление эсминца "Шеффилд" это очень трагическое событие, потрясшее всех нас. Сейчас выглядит так, будто погибли 30 человек. Какая ужасная потеря.
Мой боевой дух сейчас не слишком высок, так как я чувствую, что мы слишком спешим высадиться. Мы не можем этого сделать, пока существует опасность со стороны аргентинских ВВС, что означает бомбардировку аргентинских аэродромов на материке, а это, я надеюсь, политически неприемлемо. Так к чему все эти разговоры о высадке? (прим. автора 2014 года: я имел ввиду морскую блокаду и, возможно, морское сражение).
После обеда мы с Деннисом решили подстричь друг друга, чтобы избежать скальпирования китайцем, который берет слишком много, вдобавок к неизбежной травме. Мы подумывали съездить на "Канберру", чтобы встретиться с Андрэ, но, видимо, он занят по крайней мере на три дня, и к тому времени мы уже можем уйти на юг. Деннис на самом деле сделал все довольно хорошо, но трусливо сбежал, когда за дело взялся я. Вчера я сидел на верхней палубе, которую мы, солдаты, зовем "крышей", загорал на солнце и делал упражнения. Ко мне подбежал офицер, совсем недавно служивший в бригаде коммандос и сказал: "Иди сюда и посмотри на это". Позже он собирался прыгнуть с парашютом из вертолета в море (для развлечения, что мы делали слишком часто - со своей стороны я нашел концепцию несколько загадочной) и сказал, что только что видел что-то, взолновавшее его. Он подтащил меня к леерам, говоря о том, что меня съедят акулы, и показал вниз. Это было невероятное зрелище - по меньшей мере 40 дельфинов, по двое и по трое, ритмично выпрыгивая из воды плыли у носа корабля, выдувая воду из дыхательных отверстий. Это было действительно прекрасное зрелище - тихие, любопытные дети из другого мира.".

Тренировочные полеты отнимали у меня большую часть времени. Я записал в своем дневнике:
"Подъем в 04.00, закрыли люки и снова отправились на боевые посты. Матросы надели противоожоговые комплекты и раскидали дымовые шашки для учений пожарных партий и групп борьбы за живучесть. Мы поднимаемся в кают-компанию на обязательный предполетный завтрак, чтобы обнаружить, что несговорчивый старшина-стюард использовал развод на боевые посты, чтобы не готовить ранний завтрак. Мы объясняем ему, что это только учения и что, конечно, "днем" плиты будут отключены из-за повышенной пожарной опасности, но на практических учениях вы не рискуете воздушными авариями при ночных полетах из-за гипогликемии экипажа (который не позавтракал, как того требуют правила). Поскольку мы также поплакались главному старшине, который является столпом силы среди царящего бардака, повторять не пришлось и мы получили завтрак.
Мы направились в центр управления полетами, чтобы подняться на борт "Скаута" Питера Кэмерона, но не нашли там спасательных жилетов. C палубной командой все тоже было сложно (было раннее утро) и они нам ничего не дали, а ближайший склад находился в нескольких милях отсюда. Ник Аллин разобрался с этим для нас, "добыв" три спасжилета. Мы пристегнулись к сиденьям и взлетели. Тогда все из просто плохого стало близко к катастрофе. Деннис, в спешке, случайно прихватил ремнем безопасности ручку циклического шага (это был вертолет с двойным управлением, поэтому органы управления дублировались впереди и по бортам). Питеру пришлось выполнить экстренную посадку, так как он обнаружил, что не может двинуть ручку циклического шага.
Из-за этой задержки мы потеряли несколько минут и корабль лег на другой курс, но ЦУП направил нас в первоначальном направлении - прямо на гору, покрытую антеннами.
Мы поняли это, только когда начало светать. Тогда же обнаружилось, что работает только одна радиостанция, а Деннис забыл свой фонарь и не мог видеть карты! Все превращалось в комедию ошибок.
Из-за неисправности электрооборудования Питеру Камерону пришлось репетовать все, что я говорил ему через пилотскую гарнитуру, а еще управлять веролетом. Все шло так хорошо, как и следовало ожидать при подобных обстоятельствах.
Деннису по какой-то странной причине дали позывной "Волосатая Мэри", а его базовой радиостанцией на корабле была "Тандербокс". На каком-то этапе передачи с корабля стали очень слабыми, поэтому Питер Камерон (очень опытный и абсолютно невозмутимый офицер Королевской морской пехоты) сказал радисту, чтобы тот вытащил голову из очка. Затем Питер разразился истерическим хохотом и в обстановке всеобщего хаоса вертолет начал пикировать, пока пилот не пришел в себя. Радист на корабле, перенастроив свое оборудование, чтобы улучшить связь, сообщил нам, очень высоким голосом, что сожалеет, но лучше сделать не может, так как его голова застряла. При этом присутствовал очень современный русский корабль радиоразведки, ощетинившийся радиоантеннами, шпионящий за нами и прослушивающий наши радиочастоты. Я вот думаю, что из всего этого понял Иван?".

Майор Джонатан Томпсон, командир SBS, одним из последних прибыл на борт и делил блок-контейнер на мостике с командиром SAS подполковником Майком Роузом. Ожидая прибытия "Фирлесс" на жаре о. Вознесения, Джонатан успел загореть и заскучать. Он обрезал свои легкие камуфляжные штаны до шорт, а вместо пустынных "Велли" носил сандалии с открытым носком и мы все ему завидовали.
Джонатан был тихим, убийственно серьезным и внимательно слушающим. Незнакомый с ним человек мог бы обвинить его в отсутствии чувства юмора - вероятно потому, что, сам того не сознавая, стал объектом мягкого сарказма, с которым Джонатан подкалывал людей. Он был членом Британской национальной команды по спортивному ориентированию и хотя сейчас уже серьезно не тренировался, был очень даже способен уделать вчистую в диком лесу многих хороших бегунов, как он проделывал это со мной несколько раз. FO-1 вскоре должна была перейти под его командование.
7-го мая, вместе с Деннисом Маршаллом-Хасделлом и его группой тактических передовых авианаводчиков, ПГН-1 была переведена с "Фирлесса" на его систершип "Интрепид". Который, как и "Гермес", был спасен от сдачи на металлолом. Большая часть остро необходимых военных кораблей была продана кому-либо, либо назначена на слом. Но сейчас все они находились в море на краю света, чтобы разобраться с аргентинской группой торговцев металлоломом.
Будучи гораздо малолюднее "Фирлесса", "Интрепид" был, в целом, лучше. Деннис и я делили каюту рядом с кают-компанией и могли наслаждаться едой и напитками, неслыханными (или закончившимися) на "Фирлессе". "Интрепид" был старше и выведен из состава действующего флота для капитальной перестройки. Но всего за 10 дней корабль был переоборудован и выведен в море - процесс, который обычно занимает год или больше.
Планировка "Интрепида" внешне была такой же, как и у "Фирлесса", но с некоторыми весьма запутывающими отличиями. Свисали оголенные провода для осветительных приборов, еще не подключенных в спешной подготовке к выходу в море. Весь экипаж "Интрепида" был распределен на другие корабли или береговые базы. Поэтому, чтобы корабль вышел в море в такие рекордно короткие сроки, флот просто попросил их вернуться. Главный старшина кают-компании фактических уже ушел с флота после завершения своих 22 лет службы, но вернулся и был изумлен тем, что кают-компания оставалась "домашней" несмотря на кошмар, который вскоре должен был начаться.
На третью ночь нашего пребывания на борту, пришел приказ переоборудовать "Интрепид" под операционную и полевой госпиталь. Пока мы смотрели странный фильм "Человек Омега" о единственном выжившем после атомной войны человеке, не зараженном ужасной болезнью мутации, инженеры "Интрепида" начали работы в оружейной комнате мичманов по соседству.
Когда флот воюет, все происходит очень быстро. Сначала они вкатили кислородно-ацетиленовые баллоны, чтобы отрезать 20 квадратных футов от стальной переборки и сделать дверь достаточно широкой для носилок.
Мы едва могли видеть экран из-за дыма и паров. Затем они вытащили раковину из-под нашей барной стойки и снова установили ее в соседней каюте. К тому времени, как закончился фильм, кают-компания была готова для установки специального медицинского оборудования, чтобы завершить переделку. Кислородные баллоны и ящики с инструментами хранились в трюмах корабля, как часть его основного оборудования, ожидая этого самого дня, вместе с инструкциями, которым следовали инженеры корабля.
На следующее утро несколько ужасно высокопоставленных военно-морских медиков в хрустящих тропических белых униформах с золотым галуном прибыли осмотреть руины нашей кают-компании.
"Он просто слишком мал" - громко и сочно говорили они, и их тощие ноги выглядели до смешного анемичными.
"Доступ слишком ограничен и ясно, что будет абсолютно невозможно использовать "Интрепид" в качестве госпитального судна" - добавили они.

Наконец мы отплыли с острова Вознесения, чтобы присоединиться к остальному Экспедиционному корпусу, который ждал нас к северо-востоку от зоны полного отчуждения. Даже сейчас мы еще думали не о высадке или сражении, а об ожидании в Южной Атлантике. Меня беспокоила угроза со стороны аргентинских ВВС и последствия попаданий бомб в один из наших лайнеров с десантом, а также, то, как будет проходить высадка, если вражеские самолеты смогут бомбить наши войска на земле. Но, по крайней мере, теперь мы покинули о. Вознесения и направились на юг.
Геополитический аспект ситуации вызывал тревогу, если рассматривать его с уровня пехоты. Существовала возможность эскалации с привлечением других стран Организации Американских Государств (ОАГ) и Кубы, и, возможно, использование против нас кубинских частей, действующих опосредованно, как советские войска. Я рассматривал бомбардировку аргентинских аэродромов на материке как разумное военное условие для нашей высадки, но я не думал, что мы действительно можем это сделать по политическим причинам.
Похоже, мы были предоставлены самим себе.
Следующие 9 дней были полны неопределенности. Мы шли на юг, бороздя волны, которые становились все холоднее и суровее. Различные штурмовые учения практиковались ежедневно, тщательно пересматривались и уточнялись, чтобы максимально сократить затрачиваемое время. С реалистичностью этих упражнений проблем не возникало. Продолжение моего дневника:
"Обычная побудка в 07.00 с последующим душем и завтраком. Би-би-си периодически глушат испанские голоса и музыка, так что я сегодня полностью новости не прослушал. Репортер "Обсервер" комментировал ситуацию и уверенно сказал, что нам придется сражаться. Ну, твое здоровье, приятель.
У нас была церковная служба и пение гимна в столовой старшин (старших сержантов), в память о 20 офицерах и матросах, погибших на борту эсминца "Шеффилд" и трех погибших пилотах "Харриеров". Для успокоения мне пришлось прогуляться по летной палубе. Еще несколько человек сделали то же самое.
Мы носим с собой противогазы, противоожоговые перчатки и капюшоны, спасательные жилеты и ярко-оранжевые "одноразовые костюмы" (спасательные погружные костюмы).
Вторник, 11 мая: еще один день, почти такой же, как вчера. Волнение началось после обеда, когда 2 русских высотных разведывательных самолета "Bear" (ТУ-95) низко и медленно пролетели над флотом, произведя очень тщательный осмотр. Пока они фотографировали нас, мы фотографировали их.
Затем, когда я ждал вертолета, который должен был доставить меня на "Фирлесс", прозвучала тревога и мы побежали по боевым постам, натягивая противоожоговые капюшоны. С левого борта был замечен перископ, поэтому мы прошли через процедуру закрепления для боя, привязав мебель в кают-компании к стенам и опорным колоннам, поставив свежеприготовленный послеобеденный чай обратно на камбуз, а потом просто ждали. Я заснул на ковре в кают-компании. Флот изменил курс, были запущены вертолеты противолодочной обороны и отправлены на разведку фрегаты "Ардент" и "Аргонавт". Выглядело так, будто там были две подводные лодки, обе русские, и группа китов, за которыми прятались лодки. Это было открытое море, так что все стороны имели полное право там быть, но это выглядело обидным для китов.
Мы услышали новость, что "Харриеры" с "Атлантик конвейер" были подняты на перехват и сбили аргентинский самолет наблюдения "Боинг" (как угрожала Мэгги, если он снова будет шпионить). Однако этот радиолокационный контакт оказался самолетом-заправщиком "Виктор", ожидающим дозаправки палубных "Харриеров", при проведении БВП (боевого воздушного патрулирования). Эти пилоты, должно быть, проводят много-много часов в воздухе, летая к нам от самого Вознесения.
Среда, 12 мая: я был на "Фирлесс", чтобы получить информацию. Мы должны высадиться (на Фолклендах) в ближайшее время - после 18 мая - и в соответствии с изменением плана, я должен буду стартовать с 45 коммандо, высаживаясь на БДС (быстроходные десантные суда) вместе с командиром штурмующих, и организовать передовой НП (наблюдательный пост) к югу от зоны высадки (Сан-Карлос) для наблюдения за Дарвином.
Получил письмо от моей подруги Элис из Нью-Йорка. Некоторые из ее друзей - аргентинцы и обеспокоены этими событиями, обвиняя Галтьери.
Мы получили приказ присоединиться к 45-му коммандо для высадки.
Суббота, 15 мая: я должен отправиться на корабль снабжения Королевского вспомогательного флота "Штромнесс" (корабль, перевозящий основную часть 45 коммандо), для получения приказов вместе с командиром 45-го коммандо. Кроме того, возникла проблема с выдачей неверных секретных кодов, и я должен с этим разобраться."
Мы прошли курс медицинской переподготовки и получили морфин - по 2 ампулы "Омнопона" каждый, упакованные в пробирки для сбора анализов мочи, чтобы предотвратить их повреждение. Мы доукомплектовали патрульные аптечки, чтобы взять их в дополнение к нашим обычным индивидуальным аптечкам первой помощи. К ним мы взяли столько ИПП в вакуумных упаковках, сколько смогли разместить по карманам и в разгрузке.
Морфий и компас, 2 самых важных предмета, которые у нас были, мы носили на шее.
Остальная часть нашего снаряжения переносилась следующим образом. Личное оружие, полностью заряженное, было у нас в руках. В карманах мы несли суточный запас еды (в основном шоколад и галеты), несколько снаряженных магазинов и аптечку первой помощи, перочинный нож, таблетки для очистки воды и набор карт без каких-либо пометок - позиции были заучены наизусть.
В наших боевых разгрузках, подсумках на поясе с плечевыми лямками, лежали остальные снаряженные магазины, еда, медицинский набор, радиомаяк, небольшой таганок, мачете, фальшфейеры, по крайней мере две фляги с водой, металлический подфляжник для приготовления пищи и гранаты. В рюкзаках "Берген" были уложены запасы еды, патроны, маскировочная сетка и непромокаемое пончо, запасные батареи и ручной генератор, стеганый теплый костюм "Председатель Мао", запасные носки, тальк для ног, подзорная труба, бинокль, прибор ночного видения, фотоаппарат с запасной пленкой и другие вещи, которые я сейчас уже забыл. Обычно мы брали на учения жестянки с порошком карри, чтобы скрасить рацион, но теперь никто, казалось, не утруждал себя этим небольшим дополнительным весом, предпочитая взять большое боеприпасов.
Этот список ни в коем случае не является исчерпывающим, но дает некоторое представление о том, как наши рюкзаки и разгрузки стали весить в среднем по 120 фунтов, а зачастую, и намного больше. Одежда, которую мы носили, с карманами, набитыми едой, боеприпасами и аптечкой, весила около 20 или 30 фунтов, плюс пистолет на поясном ремне или во внутреннем кармане и бинокль, спрятанный в передней части ветрозащитной прыжковой куртки. Естественно, по мере того как вы едите пищу, груз становится легче и было очень заметно, что по той же самой причине минометные расчеты всегда очень хотели начать стрелять своими очень тяжелыми боеприпасами.
Из-за веса вы могли взять с собой только десятидневный запас очень скудного рациона. Это означало одну банку консервов и пару пачек галет в день, а также очень много сладостей к чаю или кофе. Я начал курить маленькие сигары, которые были легче еды и хорошо справлялись с голодом. Это означало, что ближе к концу длительных операций, даже с дополнительными пайками, принесенными и зарытыми в тайниках, мы в конечном итоге перетряхивали наши "бергены", карманы и разгрузки, чтобы найти последний кусочек шоколада или пакет расплющенных, замороженных, а затем растаявших ирисок "Роло".
Наша физическая подготовка по пути на юг продолжалась неустанно, несмотря на смену корабля и противоречивые требования к пространству. Бег по кругу на небольшой полетной палубе на каком-нибудь корабле в плохую погоду был довольно захватывающим. Секрет заключался в том, чтобы подгадать момент во время бега так, что когда вы приближались к борту, корабль был на подъеме и первая половина вашей пробежки была вниз, переходя на подъем, когда вы оказывались у лееров. Если вы ошибались, то легко могли оказаться в море.
Я часто использовал скакалку, став знатоком кроссоверов и двойных прыжков. Ежедневный режим FO-1 состоял из утренней разминки, во время которой носились ботинки, чтобы не растаптывать ноги, и жесткой тренировки вечером, в кроссовках. Она состояла из серии разминочных упражнений, за которыми следовал полный цикл упражнений на силу и подвижность, чтобы задействовать каждую группу мышц, особенно наши спины, которые должны были нести тяжелый груз. Все сопровождалось и завершалось кардиотренировками.
После этих упражнений мы шли вниз, на площадку торговых автоматов, и пили чай, или, если работал корабельный автомат с мороженым, брали рожок в киоске. Затем я отправлялся в кают-компанию выпить чаю с булочками в качестве дополнения к обеду в кают-компании, на два часа позже, чем на главном камбузе.
События, казалось, ускорились, пока мы готовились высаживаться в заливе Сан-Карлос-Уотер. День "Д" был твердо установлен как 21-е мая, что стало секретом Полишинеля на всем корабле. Я начал проводить большую часть времени в центре амфибийных операций, читая пухлые журналы связи, чтобы понять смысл отправки мне различными управлениями противоречивых приказов. Каждый собирался полностью погрузиться в свою часть головоломки и вы должны были решать все сами. Множество последних приготовлений занимали наше время. Мы полностью разобрали наши винтовки и пистолеты, проверили и смазали рабочие части. Разобрали магазины, чтобы убедиться, что они полностью вычищены от грязи и что пружины, подающие патроны, не ослабли. Наши карты были разрезаны и склеены так, чтобы их можно было уложить в карман штанов, запаяв от воды в пластиковую пленку.
В тишине корабельной часовни, единственного помещения, которое еще не использовалось другими, я тщательно изучил с FO-1 Женевские конвенции и законы войны. Это звучит странно - иметь "законы войны" - фактически противоречие терминов. Война - ужасная вещь, но без ограничений Женевских конвенций она очень легко может стать намного хуже. Меня особенно беспокоили права военнопленных. В случае захвата важно точно знать свои права в рамках Женевских конвенций, хотя бы для того, чтобы определить играют ли ваши тюремщики по этим правилам.
Вы обязаны назвать только свое имя, звание, личный номер и дату рождения - так называемая "Большая четверка". Также важно было четко знать правила, определяющие, кто на поле боя является участником боевых действий, и кому в соответствии с конвенциями дается статус военнопленного. Любой, кто носит оружие открыто, независимо от того носит ли он военную форму, по закону является участником боевых действий и поэтому не может быть расстрелян как шпион. Угроза казни без суда и следствия сделала бы очень трудным сопротивление допросу, если вы не были абсолютно уверенны в законе - небольшое утешение в данных обстоятельствах, но оно предпочтительнее неведения. Этот пункт был особенно важен для людей из подразделений специального назначения, так как мы носили то, что нам больше всего подходило, а не то, что нам было официально положено.
Изучение по ночам толстых засекреченных журналов связи начало приносить свои плоды. Когда в конце-концов поступала серия сообщений с инструкциями для меня, я знал предысторию принимаемых решений и более или менее понимал, что происходит. Наш приказ высадиться на берег с 45-м коммандо был отвлекающим маневром, как я и подозревал. Теперь нам сообщили, что FO-1 будет работать исключительно со специальным лодочным эскадроном. Как на всех учениях, которые мы с Ником Аллином вместе с ними проводили в течении 4 лет, управляя двумя десантными группами батареи. Дес Никсон, Стив Хойланд и Тим Бедфорд, наши новые ребята, не знали SBS и понятно, не были уверены, хорошо это или нет. У нас с Ником не было таких сомнений и мы были рады снова работать с нашими друзьями.
Специальный лодочный эскадрон описывается как эквивалент SAS Королевского военно-морского флота. Это неправильное (хотя и понятное) сравнение, потому что эти организации очень разные. Бойцы SAS набираются из армии, и ее структура основана на штате пехотного полка, плюс их собственный эскадрон связи, учебное крыло и другие (например, звено вертолетов) прикрепленные к ним подразделения. У них есть целая британская армия, из которой можно отбирать тех людей, которых они хотят. Так как армейские подразделения очень разные (что общего у гуркха, гвардейских гренадеров и королевских инженеров например) SAS имеют очень широкий спектр навыков, среды и типа людей, из которых можно выбирать. И, наоборот, SBS набирают людей только из Королевской морской пехоты, гораздо меньшее число из которого можно выбирать, но все из той же, уже хорошо подготовленной среды. Это едва ли недостаток - на самом деле, это одна из сильных стороны SBS, что все они Королевские морские пехотинцы, которые прошли чрезвычайно тяжелый период первичного отбора и тренировок.
SBS в 1982-м году имела лишь один эскадрон личного состава (примечание к изд. 2014 года: в 2007 году SBS снова стала "службой", а не "эскадроном", и приблизилась по численности к SAS) и поэтому известна как "эскадрон" (SAS была значительно крупнее). Ее задача требует действий в составе четырех человек и редко в больших группах. SAS работает в командах от четырех человек до целого эскадрона. (Эскадрон - подразделение или часть, численностью около роты. Прим. перев.)
Специализацией SBS является море и непосредственно прилегающие районы, и они являются экспертами в тайных и скрытых амфибийных операциях на суше, пионерами в этой области со времен "Ракушечных героев" последней войны. Их девиз "Сила через хитрость" описывает их уникальный подход, основанный на том, что команда из четырех человек может сделать со взрывчаткой, автоматическим оружием и мозгами. К этому мы добавили наши тактические знания, опыт и техническое мастерство, плюс 4,5-дюймовые орудия Королевского военно-морского флота, 105-мм легкие пушки Королевской артиллерии и различные боеприпасы штурмовиков "Харриер".
Мы также привнесли боевое планирование, в котором, несмотря на все наши совместные тренировки, SBS пока еще не совсем разбиралась. Но очень скоро они это сделают...
Мне было приказано готовиться к спецоперациям, длящимся 3 дня, с использованием всех наших раций и "легкого снаряжения" (то есть никаких спальных мешков или укрытий, но столько боеприпасов, сколько мы можем унести, не становясь слишком тяжелыми для боя). Это означало, что мы не будем вести наше обычное скрытое наблюдение, а, вероятно, примем участие в рейде.
Но сначала 148-й батарее нужно было провести последнюю встречу на "Фирлессе". Скорее всего, это был последний раз, когда мы снова собирались вместе, пока все не закончится. Нам нужно было обсудить наши процедуры и решить, как именно мы будем действовать до завершения кампании.
С тех пор, как мы в последний раз были вместе в Пуле шесть недель назад, мир радикально изменился.
Мы были в море. Для других странный период подготовки и ожидания в Пуле был продлен, прерываясь, как и в нашем случае, на продолжение "последних" ночей в пабах и винных барах. Затем они долетели на самолете VC-10 до острова Вознесения и распределились по разным кораблям.
2 команды 148-й батареи, возглавляемые капитанами Вилли Маккракеном и Крисом Брауном, сыграли ключевую роль в захвате Южной Георгии. Они с большой точностью направили огонь корабельных орудий, чтобы запугать, но не уничтожить аргентинский гарнизон, заставив его сдаться.
После Южной Георгии к этим командам присоединились еще две. Они уже начали программу бомбардировки с моря Порт-Стэнли с использованием боевых кораблей авианосных сил адмирала Вудворда. Эта операция проходила под общим кодовым именем "Операция Паракет". А мы, несмотря на ранний старт, прибыли в район боевых действий последними.
Артиллерийским аспектом этой операции руководил подполковник Кит Ив, офицер связи Королевской артиллерии по огневой поддержке корабельной артиллерией. Благодаря его постоянным перемещениям по флоту, от одного боевого корабля к другому, и работе в адмиральском штабе на "Гермесе", Кит Ив стал довольно известен.
Некоторые флотские офицеры, с которыми я разговаривал, казалось, считали что он чокнутый, возможно из-за его энтузиазма в связи с этой задачей. Но более вероятным объяснением было то, что они еще не понимали, какое огромное количество боеприпасов им придется расстрелять - гораздо больше, чем они привыкли на учениях мирного времени. Бомбардировки Порт-Стэнли происходили днем, и корабли, идущие к Порт-Стэнли, подвергались атакам. Это было для них крайне необычно. Присутствие Кита на борту - и вообще 148-й батареи - ставило их на гораздо более высокий уровень боеготовности и риска, так что их первоначальная неуверенность в нашем опытном, прокопченном кордитом полковнике была понятна.
Ник Аллин и я были вызваны на "Фирлесс" 18 мая для получения приказов и подробного инструктажа. Все передовые группы должны были быть там, поэтому я решил взять Деса, Тима и Стива на вертолет, чтобы они могли наверстать в приключениях своих товарищей.
Мы были рады снова увидеть остальных и охотно обменивались новостями. Полковник Кейт Ив рассказал о своем счастливом спасении во время атаки реактивных истребителей-бомбардировщиков "Мираж", когда две бомбы прошли сквозь борт корабля - первые из нескольких неправильно снаряженных бомб, которые не взорвались. Он даже умудрился сделать фотографии, демонстрируя либо недостаток воображения, либо крепкие нервы.
Снова появился капитан Боб Хармс - огромный, как жизнь, и очень шумный. Из-за разочарования, которое он пережил во время бездействия на "Канберре", Боб начал дополнительную и непроизвольную карьеру морского пожарного на первом из нескольких кораблей, на которых он оказывался в тот момент, когда их бомбили. Боб выполнял роль одного из наших бесценных офицеров связи в оперативных центрах боевых кораблей, когда мы корректировали огонь с берега. Ему еще предстояло пережить первое из трех кораблекрушений, что привело к тому, что он стал официальным "Ионой флота", которого боялись как капитаны, так и команды кораблей.
Остальные четверо офицеров огневой поддержки корабельной артиллерией, капитаны Кевин Арнольд, Крис Браун, Найджел Бедфорд и Вилли Маккракен, перелетали с корабля на корабль, продолжая корректировку обстрела Порт-Стэнли.
В то время, как в ходе рейда "Блэк Бэк" бомбардировщики "Вулкан" сбросили всего 2 "железные" бомбы на взлетно-посадочную полосу Стэнли, наша КОП (корабельная огневая поддержка) наносила серьезный ущерб - следующая ступенька в эскалации боевых действий.
Однако команда Вилли отсутствовала на этом собрании. Они уже высадились на Фолклендских островах недалеко от предполагаемой зоны высадки морского десанта, сойдя на берег несколькими ночами ранее, в рамках программы наблюдения силами специального назначения.