Faciam lit mei mernineris (первоначальное название - «Белые шнурки») - финал

[interest2012war]

23. Тайна Железного Гомосека

На площади 1905 года горели фонари, а в здании на главной площади города шла работа – горели окна, туда-сюда сновали чиновники.
Молодой еврейский политик Сеня сидел на лавочке в администрации города Екатеринбурга. За свои двадцать лет Сеня успел полюбить три вещи: рыбу фиш, русский национализм и, конечно же, денежки. Деньги Сеня любил пронзительной и страстной любовью: милые десяточки и полтинники вызывали в нем чувство отеческой заботы, сотки и пятисотенные – умиления, а зеленые тысячные почтительное уважение, переходящее в страх. Денежки снились ему по ночам, о них он думал утром, днем и перед сном, одновременно с мыслями о судьбах русской расы и нации. У Сени были приятное семитское лицо, и чрезвычайно благозвучные и великоросские фамилия, имя и отчество. Разумеется, с такими исходными данными он не мог не стать лидером легального националистического движения, где было огромное количество его соплеменников. Всем интересующимся его национальностью он отвечал уклончиво – говорил, что происходил от казаков, не называя никакой конкретики.
Тем вечером Сеня занимался любимым делом, прокручивая в голове то, каким образом он будет клянчить денег на молодежную политику. Этого практически никогда не удавалось сделать, но ему светила сквозь обиды шестиконечная звезда Давида. От приятных мыслей его отвлек неприятный запах – на лавочку рядом с ним присел высокий субъект в затемненных очках, сером грязном свитере, небритой рожей и немытыми волосами, торчащими в разные стороны.
- Ты чо тут сидишь? – развязно спросил неизвестный на редкость противным гнусавым голосом.
- Я… в Комитет… по вопросам конкурса патриотического рисунка для молодых ученых! – нагло и с вызовом ответил Сеня
- Херня это все. Вот я – Президентский Спецназ, отрапортовал неизвестный и высморкался в чрезвычайно грязный платок.
Сеня задумался. Выглядел и пах его новый знакомый и правда как спецназовец, сию минуту вернувшийся из двухнедельной командировки в горы, переодетый во что попало, и не успевший помыться. Но Сене важно было не это – за вонью своего нового друга он учуял аромат денежек.
Тут вышла секретарша, и доложила, что сегодня прием окончен. На этом новые друзья расстались – молодой еврейский политик, лидер националистической организации, и ароматный господин, которого звали Митя. Митя только что прибыл в регион для того, чтобы возглавить в Свердловской области подразделение крупного молодежного проекта. Ему срочно были нужны новые люди, и он оставил Сене свои координаты, криво нарисовав на листке бумаги схему проезда.
***
…Ноги словно сами пускались в пляс от радости, обуревавшей Сеню. «Денежки-денежки, денежки-деньгулечки, денежки-деньгусеньки, денежки мои!» - звучала в голове прекрасная песня, а ноги словно пускались в пляс по грязной улице. Дома вокруг становились все хуже, и вот схема привела нашего героя в отвратительное гетто с бараками. С лавочек ласково улыбались алкоголики, а впереди приближался двухэтажный барак с перекошенной крышей. Там-то и дислоцировался президентский спецназ.
В парадной Сеня переступил через лужу блевотины с плавающими окурками, и по загаженной лестнице поднялся на второй этаж, который занимал офис молодежного Кремлевского Проекта. За железной дверью клубился сигаретный дым, в котором терялись очертания трех комнат. На стенах были развешаны всяческие плакаты, мимо которых Сеня проследовал в кабинет к своему новому знакомому. Судя по звукам в кабинете, Митя был чем-то сильно занят. Спустя несколько минут навстречу Сене вышла босая растрепанная девица неопределенного возраста, на которой из одежды были топик и простыня.
- Привет – дохнув перегаром улыбнулась девица.
- Тты кто? – чуть заикаясь спросил Сеня
- А я из Москвы! Представляю тут православное подразделение! – доложила девица и скрылась в направлении дивана.
Тем временем показался Митя, почесывающий грязное пузо. Вскоре время Митя и Сеня обсуждали то, каким же образом предстоит поддерживать президента и спецназ. Сеня покинул офис с чувством некоторого непонимания ситуации: с одной стороны он несомненно чуял деньги… но как подружить формат его националистической организации с прямо противоположным по сути? Нужен был совет старших товарищей.
***
Примерно через полчаса Сеня стоял на пороге одного из ветеранов Движения – спортивного парня с резкими движениями и на редкость мерзкой рожей. В отличие от большинства наших героев он был ретроградом, и сохранял внешний облик классического типа: стрижка под ноль, тяжелые ботинки, голубые джинсы и «Lonsdale». От дел Ветеран отошел достаточно давно, и в описываемый период занимался незаконной предпринимательской деятельностью. Внимательно выслушав Сеню, он деловито собрался, и отправился знакомиться с Митей.
…Дверь в кабинет Мити открылась пинком, и туда зашел скин достаточно классического облика, а следом просочился Сеня. Ласково улыбаясь, Ветеран уселся Мите на стол, и положил перед собой травматический пистолет «Хорхе» калибра 9РА.
- Ва-ва-ва… ы-ы-ы… - Митя не знал ни что ему сказать, ни что делать, и сразу же начал трезветь.
- Ну что, пидор, делать с вами будем, а? – участливо спросил Ветеран.
Сначала Митя думал, как бы ему ловчее вызвать милицию. Однако спустя короткое время делать это ему расхотелось – визитер говорил крайне дельные вещи. По всему выходило, что именно он и Сеня способны возглавить сразу несколько направлений «кремлевского проекта», причем таким образом, что по отдаче в виде информационных поводов Москва не только не выкинула бы Митю из комиссаров на мороз, чего тот ждал со дня на день, но и увеличила бы выплаты.
Секрет был в том, что на каждое из направлений молодежного проекта Москва выделяла ежемесячно порядка двух тысяч долларов. За эти деньги следовало или отчитаться договорами за полиграфию и продукцию, или аренды помещений под мероприятия и семинары, или – новостными поводами по поводу произведенной активности. Лично Митя возглавлял тот самый «президентский спецназ», то есть направление по агрессивной поддержке президента и борьбе с оппозицией. Раз в месяц получая деньги, Митя начинал их пропивать, что получалось сделать за неделю, а потом начинал ходить по разным инстанциям и просить еще. Поскольку жил Митя на диванчике в том же офисе, где ни душа, ни туалета не было, то он очень плохо пах, и по этой причине кое-где ему даже давали мелкую денежку чтобы избавить себя от его присутствия. Еще неделю Митя побирался и одалживался на лапшу быстрого приготовления, а еще неделю – голодал, собственно перед очередным поступлением финансов.
На тот момент направления в городе было представлено всего два – вторым был тот самый «православный проект», проверять который и явилась московская блядь в простыне, до такой степени суровая, что согласная даже на Митю. А возглавлял на местном уровне оную структуру толстый мальчик Степа, которого до блестящей карьеры в «проекте» выгнали из епархии за воровство церковных пожертвований из коробочки для оных. Единственное что делал Степа со своей паствой – за два куска баксов в месяц осуществлял в том бараке чтение Священного писания, перемежаемого или звуками метания комиссарских харчей, или Митиным гнусавым нытьем что ему нечего кушать – в зависимости от финансового цикла. Денег Мите Степа не давал совершенно, и правильно делал, так что жизнь тому полагалась очень плохая.
А Ветеран предложил короткую схему, каким образом можно расширить направления с двух до целых шести… причем лично Мите ничего делать было не нужно. Все брали на себя новые знакомые.
- И запомни, сука. Это – наш город! – Ветеран покачал пистолетом перед носом у Мити. – Если чо кого – спалим вас блядей вместе с бараком! Окна видишь? Вот сюда бутылки и доставим – с четырех концов займетесь, и дверь подопрем! Хуй вылезешь отсюда, говно бля!
- Не смей мне угрожааать – проблеял Митя, но очень неуверенно. В душе он уже согласился на новые правила игры.
***
Прошли буквально пара недель, и жизнь в бараке преобразилась. Одну из комнат прочно заняли Ветеран и еще два возрастных парня из основы, к которым потянулись хмурые личности в неприметной одежде. Из ноутбука играла «Кровь патриотов», на столе лежали ножи, текли характерные беседы. Офис кремлевского проекта столь хорошо знаком мне потому, что именно там можно было проводить встречи с любыми клиентами без малейшего риска палева – в самую последнюю очередь бы милиция стала искать людей в федеральном розыске по правым темам в офисе молодежного антифашистского движения. Особенно много лулзов это место доставляло Ветерану, который посещал это заведение исключительно на палеве. Когда Ветеран был нетрезв, он любил фотографироваться в таком виде на фоне антифашистской атрибутики, например, приставив нож к горлу Мити.
Сеня радостно бегал в «Вестерн юнион» получать финансирование. Сразу же в Екатеринбурге организовалась молодежная дружина, в качестве которой был сфотографирован молодой дубль бригады А. в самом Дендрарии. Неизвестно, не возникли ли у москвичей вопросы – отчего же у молодых дружинников такие стрижки, а у двоих – паутина на локте? На первом плане гордо поставили Митю со значками и потребной символикой. Съемка не произошла без эксцессов: Ветеран не доглядел, и у Мити все-таки отработали сотовый телефон в процессе общения.
В правой среде Митя всем очень понравился, и на одном из локальных правых форумов он был наречен Железным Гомосеком – за аллюзии с гимном президентского спецназа, где поминалась тема железа. Ну а на «пидора» Митю приучил отзываться Ветеран, который так и не удосужился запомнить как того зовут. Полным титулом Митю называли не всегда, иногда допуская вариации: «Железный гомик», «Железный педик» и все в таком духе. Временами Митя начинал капризничать и пытаться строить того же Сеню с зарядами «Я требую к себе уважения!».
Сеня также развил бурную деятельность. В скором времени он нашел еще одного пайщика-концессионера: бывшего вокзального барыгу Воровчука, ранее судимого за мошенничество. Воровчук занял третью комнату в офисе и междугородний телефон, и за ним потянулись сбытчики краденого. Занимался Воровчук двумя направлениями, и совершенно точно помню, что одним из них был проект «инновации». Внешне Воровчук более всего напоминал классического «голубого воришку», описанного у Ильфа и Петрова, только в еще более слащавом и благообразном виде. Очки, прилизанные длинные волосы и мягкий баритон сочетались в нем с взглядом редкостного вора и проходимца.
Так и зажила наша воронья слободка. В одном кабинете сидел Воровчук, обсуждающий за казенный счет барыжьи дела, с горсткой краденых мобильников на столе; в соседней стоял мат-перемат соратников Ветерана, с чифирем и водкой отмечавших возврат с зоны соратника; в кабинете орал на кого-то вечно бухой Железный Гомосек; а в коридорчике читали Евангелие Степа и его православные.
***
Очень скоро это предприятие начало приносить совершенно взрослые доходы, которые пайщики-концессионеры, впрочем, тщательно друг от друга скрывали. Спустя годы многие из тех, кто тогда имел дело с «проектом», жмурили глаза от удовольствия: как они крали!
Сеня первым проторил кривую дорожку к дополнительным финансам. Внезапно в Москву посыпались десятки инициатив о проведении мероприятий, каждое из которых требовало куда-то ехать, а также издержки на представительские расходы. Красть получалось мало, что очень раздражало Сеню, а возни выходило много. Но лиха беда начало.
Ветеран подошел к делу гораздо более обстоятельно. В один прекрасный день на подходе к партийному бараку Сеня лицезрел величественную картину, к которой замечательно подходило бы классическое стихотворение про «Я вижу костры из книг, я слышу овчарок лай…». Во дворе был сложен костер, в котором неохотно горели глянцевые агитматериалы. К костру с новыми порциями макулатуры бегали двое юных арийских воинов, а рядом возвышался суровый Ветеран с большой палкой.
- Тащи, тащи бля это говно! Блядь, до чего бесполезная дрянь – горит и то хуево!
Из огня, корежась в пламени, на Сеню неодобрительно смотрел портрет Путина, стремительно превращаясь в золу.
- Ты чего это? Нам они нужны будут.
- Именно так. Нужны.
…Так как Митя ровным счетом нихера не делал, то макулатуры накопился целый офис, и регулярно присылали еще и еще. После утилизации запасов известным способом, Ветеран поставил перед Москвой задачу высылать нереальное количество той же продукции, и справедливо заметил, что масштабы работы уже таковы, что изготавливать ее следует тут же, а не тратить деньги на логистику. Ознакомившись с расценками в договоре, предложенном Ветераном, москвичи согласились, и на изготовление печатных материалов пошли деньги. Сначала Ветеран отчитывался изготовляемыми в том же офисе план-нарядами и сметами, но потом в центре начали задавать вопросы – где же результат? После этого на свет появился план «Пасьянс», основанный на художественном раскладывании нескольких десятков листовок на пачках чистой бумаги с отправкой результатов в Москву. Искусственно созданный дефицит агитационных материалов также продолжал линию Сени – именно его многочисленными мероприятиями Ветеран оправдывал расход макулатуры.
Воровчук мутил громко и нагло. Раз в неделю он писал очередной маниловский план о немедленном внедрении какой-то инновации, а потом переходил к переговорам с Москвой. Одно из его идей стала идея социального мобильника для бесплатной раздачи страждущим. Под это дело за государственный счет вокзальные барыги в кратчайшие сроки перевыполнили планы по сбыту краденых сотовых телефонов, огромную гору которых Воровчук непосредственно в офисе начал продавать обратно. Так офис «проекта» украсился замечательной вывеской «Распродажа сотовых телефонов». На огонек как-то заглянул даже участковый, которому сначала показали Митю и рассказали про президентский спецназ, а потом подарили сотовый телефон и календарик – примерно в том формате, какой Воровчук обещал Москве.
Даже у Железного Гомосека жизнь стала гораздо лучше, поскольку Сеня и Воровчук иногда давали ему деньги, а Ветеран сделал два или три новостных повода для его проекта. Автором одной из идей являюсь лично я, и даже спустя много лет она мне очень нравится. А именно, когда Мите понадобилось провести прокремлевское массовое мероприятие, согласовано оно было возле станции метро «Площадь 1905 года», что возле мэрии, в девятнадцать часов вечера. С учетом количества находившегося там народа на всех фотографиях мероприятие получилось и правда массовое – не менее пятисот человек. Митя после этого воспрял духом, и начал кроме пития предаваться второй своей слабости – разврату. Неведомым образом девочки редко, но все-таки ему давали, особенно те, на кого тоже нельзя смотреть было без слез. В офисе на митиных пьянках появились даже олдовейшие бляди-«валькирии», когда-то освоенные еще партией НБП и приученные к партийному хую. Вопреки своему титулу, Железный Гомосек таки не раз отличился на почве блядства. Самая лучшая история была связана с жирной малолеткой, на три дня застрявшей у Мити в офисе, после чего ее крайне тяжеловесный папа явился в этот вертеп с дурными намерениями. Закончилось это достаточно забавно – после пиздюлей, которые были выписаны Мите, тяжеловесный папа в том же офисе забухал с кем-то из старых соратников Ветерана, которые к процедуре опиздюливания Мити отнеслись с большим пониманием и одобрением.
Грустил из всей компании только Степа. Никаких альтернативных источников дохода приискать он себе не мог, никто его не любил, и даже комнаты ему не давали – в одной пили, во второй ебались, а в третьей барыжили. Традиционные чтения священного писания проводить приходилось в коридоре, что получило издевательское наименование «коридорное православие». В душе Степы зрели гроздья гнева, и вскоре конфликт из скрытой фазы перешел в открытую.
***
Причиной грядущего раскола стал Ветеран. Ко всем остальным участникам сборища он относился очень плохо, а к Мите – хуже чем к собаке, привлекая внимание Мити к любому вопросу затрещиной или пинком. Как-то раз Ветеран с соратником повстречались с «коридорными православными», и весело и на позитиве послали их нахуй. Это стало последней каплей для Степана.
- Да как ты смеешь… Да я тебя щас… Я требую к себе нормального отношения!!!!
- Слышь, ты рот закрой, педрила бородатый!
- Да кто ты такой… Да я тебя щас…
Почти плача и тряся жирной жопой, Степа сжимал кулаки и рвался в бой. На предложение выйти Ветеран естественно согласился, но в его черной душе зрел коварный план. Степа понесся на улицу как был, в майке и тапочках, при том что на улице было очень, очень холодно – стояла зима. Перед выходом из барака Ветеран галантно пропустил его вперед, и пинком под сраку отправил натурально – на мороз, после чего запер дверь изнутри. Следующие полчаса Ветеран со второго этажа наслаждался божественной картиной – как Степа под окном, в майке и тапочках, вел сепаратные переговоры через форточку. Было ветрено, по земле мела поземка, а Ветеран не спеша пил горячий чай у окна, любуясь прекрасным, и говорил что великодушно дает противнику шанс размяться перед боем и разогреть мышцы. Пустить Степу обратно Ветеран согласился только после того, как Степа трижды прокричал «Пидором быть круто!». Когда ему открыли дверь, Степан, размазывая слезы, с проклятиями атаковал врага мерзлым поленом, за что в награду получил отменных пиздюлей. После этого Степа как-то успокоился, но явно затаил большое хамство.
К этому моменту было ясно, что «Проект» движется к закономерному финалу. Это чувствовали все, и каждый старался напоследок украсть больше другого. Ветеран в качестве дембельского аккорда успешно продал часть имущества из офиса, Воровчук начал мутить через «проект» анашу и краденые золотые украшения, а последний гвоздь в гроб проекта забил Сеня. Взяв спившегося Митю за шею, он отправился по банкам брать всевозможные кредиты под «президентский спецназ», тряся всеми митиными верительными грамотами. Время было докризисное, кредиты давали кому попало, и Сеню ждал короткий, но яркий, финансовый успех.
Финал наступил тогда, когда Степа, рыдая, тайно уехал в Москву жаловаться на захват фашистами «Проекта», где очень горько плакал, рассказывая о различных унижениях. После этого офис в бараке закрылся, Железный Гомосек бежал из Свердловской области с уголовным делом по мошенничеству на хвосте – за кредиты, Воровчук удрал в Тюмень, внезапно оказавшись в федеральном розыске уже не помню за что.
Сеня на некоторое время отошел без потерь, но и его изменила эта история. Первый раз тогда, когда в легальной националистической организации ему предъявили участие в антифашистском «проекте», и оттуда выгнали, а второй раз его подвела карма, когда он уже довольно прочно находился в молодежной политике. По неведомой причине и исключительной жадности Сеня скрысил у собственного соратника тысячу долларов, и за позорный косарь получил позорнейшую судимость – за мошенничество. Так Сеня повторил описанный классиками подвиг Шуры Балаганова, который, как известно, после завершения аферы с миллионом Корейко украл в трамвае кошелек и на этом спалился.
Ветеран со свойственным ему жизненным прагматизмом на деньги, заработанные в «Проекте», отремонтировал квартиру, и остался своим участием в политике чрезвычайно довольным.
Что касается Степы, то ничего хорошего в итоге он не получил – да и не положено ему ничего хорошего. После той вонючей истории внезапно наступил кризис, и «Проект» накрылся медным тазом. Совершенно нельзя исключить, что Степа мог вернуться к старой доброй теме с кражей пожертвований. Она очень ему подходила: и в части антуража, и молитвенного настроя, и, конечно же – христианской веры и отношений с Богом. Там где крадут пожертвования, всегда очень тихо, набожно и никто не ругается матом.

24. Миф ХХI века

В 1930 году Альфред Розенберг опубликовал свой «Миф ХХ века», который стал одной из причин того, почему Розенберга в конце концов повесили по результатам Нюрнбергского процесса. Мог ли он подумать, что и его идеологическое детище, да и в какой-то мере он сам – станут героями мифа следующего века, века двадцать первого? Сложно сказать, что бы сказал старик Розенберг, заглянув в будущее и прочитав эту книгу. Но одно очевидно точно – как и положено мифу, старые идеи в будущем времени зажили своей собственной жизнью, совершенно неподконтрольной и непонятной их создателю.
В этой главе мы поговорим о самом колоссальном надувательстве текущего столетия – мифе о фашизме и современных неонацистах в контексте идеологическом. А именно постараемся понять, что же было истинной идеологией наших героев, и что при этом им приписывали и приписывают.
Очень часто обывательские разговоры о страшных фашистах начинаются с того, что это люди, которым «промыли мозги». Иногда с вариацией на тему того, что мозги молодежи «промывают» старшие, которые плодят страшных зомби со свастикой на лбу, не понимающих того, что они делают и не знающих истории. Много лет я пытался найти как то, чем мозги промывают, так и тех, с кем эта процедура произошла успешно. Поиски успехами не увенчались – да и читатель скажет то же самое, коли уж дочитал до этого места. Как можно было промыть мозги например Адольфу из главы «Еврей посмертно», когда их там никогда не было? Промыть такие мозги, если уж их удалось обнаружить, возможно только например физраствором – в морге, после извлечения оных из твердой черепной коробки. Какой идеологии с фанатизмом следовали М., Виктор или А.? Из аналогий напрашивается только замечательная «Церковь насилия» из одного японского сериала. Ни к одной из сформировавшихся идеологических направлений они не принадлежали.
Тут можно что-то вспомнить о фанатичных бойцах, например, «НСО-Север» {самое кровавое национал-социалистическое общество в истории РФии. Непосредственным руководителем НСО-Север являлся 28-летний Лев Молотков, который подчинялся напрямую лидеру НСО Базылеву (по прозвищу Адольф). Члены группировки совершили 27 убийств (кавказцев, негров и азиатов, одного русского "по ошибке" (Константин Никифоренко - "Зимой 2008 года мы с Владом Тамамшевым в районе Ярославского шоссе напали на человека, похожего на чурку, попросили закурить, он ответил, что не курит. Тогда Тамамшев три раза ударил его ножом в горло, а я - в спину". Впоследствии Никифоренко прочитал в интернете, что убитый был русским и его звали Максим Костиков. По версии «Коммерсанта» - "По-моему, это русский",– засомневался Тамамшев. Но Апполонов подошел к Костикову, спросил номер дома и вернулся со словами "это стопроцентный хач". Тамамшев ударил Костикова ножом три раза в спину, три раза в грудь и живот, Апполонов – в печень, но Костиков вырвался. Крики о помощи слышал весь дом. Костиков добежал до Ярославского шоссе, поймал такси, доехал до поста ДПС. Там он рассказал милиционерам, что на него напали кавказские подростки, хотели угнать машину – это занесли в протокол. Ближайший пункт скорой помощи был в двух километрах. Скорую вызывали шесть раз. Костиков выходил, курил, ждал врачей. Когда они приехали, он был уже без сознания, а в больнице умер от потери крови.), а также зарезали антифашика Крылова в Москве у метро «Китай-город» (Влад Тамамшев тогда обронил на месте преступления мобильный телефон. Это помогло оперативникам. Из протокола допроса Владислава Тамамшева – В тот день был концерт группы «Ничего хорошего» (которая является антифашисткой группой). Я шел во главе толпы в сторону толпы антифашистов. Я подбежал к одному молодому человек из толпы антифашистов, правой рукой схватил его за одежду в области левой груди, и сделал подсечку, после этого нанес ему примерно 20-30 ударов ножом в область груди и шеи. Данный молодой человек скончался на месте. Впоследствии в новостях я узнал, что его звали Алексей Крылов.)) в период с января по июль 2008 г. (до задержания основных членов организации) в различных районах Москвы и Московской области.
Убили и члена своей ячейки Николая Мельника, подозреваемого в стукачестве на спецслужбы, убили и расчленили в ванной (из протокола допроса Владислава Тамамшева (его отец – полковник ГРУ) – 18 июля 2008 года целый день я находился дома совместно с Юровым, Никифоренко, Мельником, Молотковым. В тот день мы тренировались. Примерно в 19 часов 00 минут из квартиры ушел Молотков Лев для вечерней пробежки. Я и Никифоренко Константином накинулись на Мельника Николая (он представлялся нам Александром, что его зовут Николай я узнал после того, как посмотрел его паспорт после его убийства). Мельник Николай не входил в нашу группу полностью, не разделял наших идей и целей, желал стравить нас между друг другом. После того как я рассказал об этом Никифоренко и Юрову (с которыми у Мельника были конфликты), мы (я, Никифоренко и Юров) решили убить Мельника. Рассказал я им об этом примерно в течении последней недели. Набросившись на Мельника, я и Никифоренко начали бить Мельника ногами и руками по голове и шее, повалили его на кресло и продолжили избивать его по тем же частям тела примерно в течение минуты. Мельник после первых ударов потерял сознание и не мог сопротивляться. Во время избиения Юров Сергей записывал происходящее (избиение мной и Никифоренко Мельника) на цифровую видео-камеру. По окончании избиения, Юров или Никифоренко (не помню точно) перевязал голову Мельника какой-то тряпкой таким образом, что перекрыл дыхательные пути, и надел сверху полиэтиленовый пакет, который перевязал лентой типа «скотч» в области шеи. После этого тело Мельника (в тот момент он уже наверняка был мертв) я и Никифоренко оттащили и положили в ванную. Никифоренко предложил расчленить труп Мельника в ванной для того, чтобы его труп удобнее было выносить из квартиры. Юров поставил видео-камеру на штатив в ванной. В ванной остался только я и Никифоренко, который начал расчленять труп Мельника своим ножом типа «кинжал». Этим ножом он отрезал Мельнику голову, после этого я вышел из ванной, затем Никифоренко начал рубить топориком (типа туристического) руки и ноги Мельника. Во время расчленения в квартиру вернулся Лев Молотков, увидел происходящее. Мы ему объяснили за что убили Мельника, Молотков нас понял и возражать не стал. После того, как Никифоренко закончил, он позвал нас. В ванной лежали останки Мельника: отдельно голова, туловище, две руки, две ноги. Никифоренко, Юров и Молотков стали упаковывать части тела Мельника в полиэтиленовые пакеты, затем в спортивные сумки. Я в упаковке частей трупа не участвовал. После того, как они упаковали части тела Мельника, Юров, Никифоренко и Молотков ушли на улицу (куда конкретно я не знаю) для того, чтобы закопать части тела Мельника. Они ушли примерно в 01 час 00 минут, я остался дома. Вернулись они примерно в 04 часа 00 минут. Сказали, что закопали в лесу. Нож и топорик, которым Никифоренко расчленял, остались дома.).
«Кто уполномочил вас судить о том, кому жить, а кому умереть? О том, кому оставаться здесь, а кому убираться восвояси? Наивные людишки! Право решать никогда никем никому не давалось! Оно бралось! Вот так – внаглую, нахрапом, без испрашивания чьей-то милости. Бралось сильными, смелыми, волевыми людьми!» - Это фрагмент речи Максима Базылева на разрешенном митинге НСО.
12 июля 2011 года Московский окружной военный суд приговорил 13 неонацистов к различным срокам заключения: им вменяется 28 убийств, множество нападений на национальной почве и подготовка теракта. Лев Молотков (кличка «Жора» ) был приговорен к пожизненному заключению. Такое же наказание суд Владиславу Тамамшеву, Николаю Михайлову, Виктору Апполонову и Леониду Рудику. Ещё семеро обвиняемых были осуждены на длительные сроки от 10 до 23 лет. В их число попала студентка журфака МГУ Василиса Ковалёва по прозвищу Лиса, которая получила 19 лет колонии за участие в двойном убийстве. Единственным из подсудимых, получившим условный срок, был Сергей Свиридов (профессия – курьер): ему зачлось активное сотрудничество со следствием и показания, данные против бывших соратников. А Леонид Рудик – единственный из осужденных пожизненно, кто вообще отрицает свою связь с НСО. На суде несколько человек подтвердили, что действительно оговорили Рудика под пытками и что его не было на местах преступлений. Впрочем, суд ничего из этого не принял во внимание. Русачки пытают русачков. Это россия.
Протокол допроса Сергея Юрова - 25 января 2008 года Тамамшев повёз меня «на проверку», где я должен был убить ножом нерусского. Примерно в 21 час 00 минут, в районе метро «Бабушкинская» г. Москвы мы увидели молодую пару, на вид им было примерно лет по 20, киргизы. Мы пошли за ними. Недалеко от метро они свернули в переулок. Влад сказал мне – «Работаем!», я достал нож, который приготовил заранее, мне дал этот нож Влад. Влад также достал нож. Мы напали на молодую пару киргизов. Киргизы были одеты в джинсы, тёплые куртки-пуховики. У девушки была красная куртка, а у парня была тёмная куртка. Влад начал наносить колющие удары ножом парню, а я ударил ножом несколько раз девушку в грудь и плечо, я также хотел нанести девушке колющие повреждения. Девушка вскрикнула – и я отпустил её, я не смог её убить. Влад перерезал горло парню, которого он бил ножом, таким образом «добив его». Я «добить» девушку не смог – и мы убежали. Позже из Интернета я и Влад выяснили, что девушка не умерла. Влад отчитал меня, он ругался и сказал мне, что всегда жертву нужно добивать.
Из протокола допроса Владислава Тамамшева (кличка «Гриша») – Так же я хочу рассказать о том, что в феврале примерно в 15 часов 00 минут я встретился с Михайловым Николаем по прозвищу «Синий» … и мы поехали встретиться с друзьями «Синего» …. Встретились с друзьями «Синего»: одного помню по прозвищу «Борода» (имени и фамилии я его не знаю, видел его тогда в первый раз, опознать смогу), другого молодого человека имени и прозвища я не помню. В 19 или 20 часов вечера в районе станции метро «Тушинская» я совместно с «Бородой» и его другом мы выследили мужчину кавказкой внешности, примерно 35-40 лет, полноватого телосложения. Михайлов к тому моменту уехал, так как ему куда-то надо было. Я напал на … мужчину кавказкой внешности. «Борода» и его друг не нападали, потому что напасть решил только я. Я сбил мужчину с ног, схватив его за колени сзади, потом повалил его на землю лицом вниз, затем прыгнул на него и стал наносить удары ножом в спину под левую лопатку (для того, чтобы повредить сердце) и шею. Всего нанес примерно 15 или 20 ударов ножом. Мужчина умер на месте (труп опознать возможно смогу). Все это время «Борода» и его друг смотрели. Нож, которым наносил удары, я сохранил.

В ночь с 21 на 22 июля 2008 года спецназ ФСБ (Силы штурмающих – 10 омоновцев, 20 сотрудников ФСБ и оперативники ГУВД столицы) штурмом брал квартиру в пятиэтажке в подмосковном селе Подъячево, где скрывалось четверо участников ячейки «НСО-Север». Сперва оперативники прикидывались подвыпившими соседями, звонившими в дверь с надеждой получить спиртное. Потом вырубили пробки, и когда националисты вышли на площадку, ворвались в квартиру. Во время штурма яростнее всех отбивался Тамамшев: он ранил ножом в горло одного из сотрудников ФСБ. Из-за этого, как рассказывает Лев Молотков, его связали телефонным шнуром и продержали так до вечера следующего дня. А когда силовики вывозили из Подъячево взрывчатку, даже перекрывали Дмитровское шоссе.
Из протокола допроса Влада Тамамшева – «Оружие, которое у меня хранилось в Подъячево Дмитровского района Московской области, (два обреза: карабин МЦ 2112 12 калибра, двуствольное охотничье ружье 16 калибра) я приобрел весной 2008 года у молодого человека по прозвищу «Дарвин» (с ним познакомился через Интернет, ...). Я договорился с ним о покупке оружия через ICQ».
По рассказам знакомых задержанных, их сутки пытали: «Им даже туда скорую вызывали. Пытали током, связывали ласточкой. Тамамшеву всадили шесть резиновых пуль, не вынимали их больше месяца, лили кислоту в эти раны, требуя от него показаний».
Максима Базылева арестовали 23 марта 2009 года. 27.03.2009 примерно в 02 час. 15 мин. сотрудником постового поста № 4 ИВС ГУВД по г. Москве Лейн М.А. в камере № 330 ИВС ГУВД по г. Москве, расположенного по адресу: г. Москва, ул. Петровка, д. 38, корп. 8, обнаружен труп Базылева Максима Алексеевича, 17.10.1980 г.р., с двумя ранами с ровными краями на передней правой боковой поверхности шеи, обширной раной в правой локтевой ямке, двумя дополнительными надрезами в области правой локтевой ямки, с тремя косо-поперечными ранами передней поверхности левого предплечья. Под трупом, в луже крови обнаружено лезвие от скальпеля, тупой конец которого перемотан туалетной бумагой.
Нет никаких сомнений в том, что группировка была организована спецслужбами с целью взятия под контроль как раз тех групп, за которыми не могли уследить. Сайт НСО действовал много лет, и на нем открыто обсуждались различные «акции» – и планирование и результаты.}, ну и отчасти «Фольксштурма». Беда лишь в том, что участвовавшие там люди свой идеологический выбор делали совершенно осознанно. Покойный Нифонтов, например, был совершенно убежденным национал-социалистом, блестящим знатоком истории и полемистом. Средних критиков-обывателей по историческим темам он бы заткнул, наверное, десяток, если не больше, про идеологию и так все понятно.
О чем же говорит ситуация, когда та самая «молодежь» с промытыми мозгами отсутствует, а вместо нее есть либо банды с рудиментарными идеологическими рамками, либо меньшинство эрудированных нацистов? Говорит это о простой вещи: об отсутствии единой сложившейся идеологии, причем отсутствии системном: как целостного понимания основных ее парадигм, так и отсутствия системы агитации и пропаганды. Ниже поговорим о том, что же роль идеологии выполняло реально.
***
Так вышло, что наиболее активная и авторитетная часть Движения выросла где-то между эпохой расцвета РНЕ и началом эры массового Интернета. Кто начинал в 1995-1998 помнят, что за пределами узкого круга эрудитов общеизвестные ныне вещи были просто недоступны – кроме «Майн кампф», которую еще достать надо было, читать было нечего, и в этой ситуации даже «карантины» РНЕ представляли собой луч света в темном царстве. Во времена, когда развивались события этой книги, за пределами Екатеринбурга легко можно было встретить реликтовых скинхедов – которые могли не знать основ своей субкультуры и не представлять себе вообще никакой идеологии. Широко растиражированный в СМИ миф о «скинхедах, которые чего-то там не знают о истории и идеологии» - как раз отголосок тех времен. Однако именно то первое поколение дало мощный толчок для того, что в будущем станет Движением.
Самые первые идеологические постулаты и «систему ценностей» неофитам-подросткам прививала правая сцена. Сакраментальные «Коррозия металла» и «Коловрат» были слышны, понятны, и идеологически востребованы – напомним, что карьера среднего скина начиналась в подростковой субкультуре, где значение музыки было чрезвычайно велико. В общемировом масштабе движения скинхедов правая сцена вообще имела значительные вес, начиная с жизненного пути Яна Стюарта и Blood&Honor. В тот период даже внешне востребованная атрибутика со шнурками и нашивками как бы намекала на важность демонстрации именно в обстановке концерта, а не в процессе боевых действий. Кому-то хватало песен «Коловрата» для самоопределения в стройные ряды, и далее начинался этап поиска идеологических ориентиров более высокого порядка.
Исторически в Движении существовали два господствующих течения – WP и NS. Первые – White Power, стояли на позициях белого расизма, и имели в своей основе скорее не воззрения нацистской германии, а вектор мышления североамериканских ультраконсерваторов-расистов и их коллег из Англии. В социальном аспекте WP чаще всего вообще не имели отношения к социализму, и стояли на твердых реакционных капиталистических позициях, соединенных зачастую с радикальными течениями христианства. NS представляли собой сторонников национал-социализма германского толка, и у них-то и была выражена направленность мыслей в сторону третьего рейха. Как несложно заметить, отношения NS с WP могли развиваться по-разному, и в мировой практике существовали достаточно серьезные разногласия между векторами. В исторической ретроспективе сторонник идей апартеида и носитель WP-движа из ку-клукс-клана вполне мог повстречать национал-социалиста на войне – той же Второй мировой. Различий у этих течений вообще гораздо больше чем сходства. Позднее платформы сблизились, но только из-за наличия общих врагов.
В России никто особо не парился, и NS\WP частенько встречались вместе, в том числе в общих аббревиатурах что для знающего человека звучит порой несколько забавно. За отсутствием единой идеологической платформы сходились стороны, как правило, в том, кого и за что следует пиздить. Именно это, совершенно здравое и разумное начало, определило главную систему координат идеологического фронта.
Известное противоречие между сторонниками и противниками национал-социализма в России превратилось в дискуссию между национал-патриотами и национал-социалистами. Движение именно скинов из-за твердой позиции ряда лидеров оказалось практически полностью отнесенным к НС, а национал-патриотическая позиция собрала сторонников относительно легального национализма. Так вышло во многом случайно, да и исключений известно немало – в виде совершенно классических национал-патриотических банд, порой относящих себя чуть ли не к монархистам.
Третье направление конфликта внутри движения оказалось очень предсказуемым. Неоязычники-родноверы и сторонники скандинавского язычества не во всем могли договориться с православными, что повлекло некоторое количество негатива. Примечательно, что в результате закрепился паритет обеих религий, и, несмотря на жесткий экстремизм к врагам, прогрессивные силы движа оказались способны на достаточную терпимость к вопросам веры. Даже на сайтах, посвященных узникам совести напротив фамилии «узника» стоят коловрат или крест – чтобы знать, какой веры тот, кому ты помогаешь.
Четвертое направление противоречий выглядит вообще весьма забавно – между агрессивными сторонниками здорового образа жизни и всеми остальными. Движение никогда не приветствовало наркоманию и алкоголизм, но столкнувшись с агрессивными адептами ЗОЖ многие представители «основы» сильно удивились – бывали анекдотичные ситуации, когда «кто бухает тот не русский» слышали очень авторитетные и уважаемые в Движении люди от несовершеннолетних детей – например за грех распития пива. ЗОЖ-срач лишь набирает обороты, но он скорее добавляет мелких конфликтов, чем способен реально способствовать размежеванию правой среды.
***
Мощный толчок к идеологическому развитию дал, конечно же, Интернет. Центром прогрессивной мысли стал форум Формата 18, чью деятельность в производстве мотивирующих видео мы уже упоминали. Именно коллекция роликов Ф-18 стала второй после музыки доходчивой формой донесения реальной идеологии до масс. Одновременно с производством готового продукта, существовал огромный форум на том же ресурсе, где были представлены, пожалуй, наиболее интересно мыслящие герои движа тех лет со всей страны.
Это был серебряный век движения скинхедов. Казалось, что еще чуть-чуть – и произойдет тот идеологический рывок, который поведет к новой реальности. Дикая и злая сила, выплескивающаяся на улицы, начинала обретать вполне политические очертания нового национал-социализма. Тогда надежды были связаны с НСО, которое было передовым отрядом объединенных бригад России. НСО сочетало в те годы неплохого полемиста и политика Румянцева (в последствие, правда, замеченного в нехороших делах), яркого фронтмена для юной части движа – Тесака, и гениального лидера автономов-террористов, на долгие годы сложившего базовые принципы и концепты «автономного действия» - Максима Базылева. Было полное ощущение того, что мы смотрим на зарождающийся «третий путь», который реально имеет шансы на политический успех. Пока форумы ДПНИ погрязали в разборках «профессиональных русских» за мелкие денежки и пиар, со страниц Формата буквально несло кровью. Сказанное там очень быстро оказывалось на улицах.
Региональные лидеры Урала особенно не светились там, но – концепции НСО времен расцвета активно обсуждались «в народе». Характерной особенностью стало то, что тут и легальная «околополитика» однозначно смотрела в сторону мрачных ребят с ножами, а не в сторону интеллигентных мужчинок в костюмах. Мне доводилось знать некоторых людей оттуда лично, как за юридические и прочие достижения там знали меня – например тот же Нифонтов, более известный как «Дмитрий Нестеров», автор классической книги, которая многими критиками воспринимается как предшествующая моей. Спустя годы одному из самых необычных знакомств я был обязан тому, как человек передал мне привет от покойного… Максима Базылева. В те годы он вел дела по всей стране, и кровавые посевы будущих «автономов» после его смерти остались далеко не только в виде НСО-Север, как это пытаются представить правоохранительные органы.
Тем не менее, судьба этих людей не привела их к тому успеху, который они для себя готовили. Первым со своей задачей не справился Румянцев, который позволил возникнуть междоусобице в НСО. После которой бешено популярный у молодежи «Формат-18» и Тесак оказались по разные стороны баррикад с тем же Нифонтовым, который в партийных делах придерживался едва ли не средневековой морали.
Потом – начало сжиматься кольцо вокруг «автономов», которые оказались не готовы к существованию без политического «центра». Погиб Базылев, покончил жизнь самоубийством Нифонтов, пострадала часть боевиков, действовавших относительно открыто – «дело НСО-Север». Национал-социалистический вектор классического типа – под красно-черно-белым знаменем, так и не дал более ярких героев и лидеров, и практически полностью лег в основу концепции политического терроризма. Фюрера так и не нашлось.
***
Всегда было очевидно, что путь «автономов» и ячеек смертников-террористов подходит далеко не всем. Идея объединения под флагами «НС-скинхедов» утрачивала историческую актуальность, и на передний план начинали выходить новые проблемы и новые герои. В национализм пришло поколение, которое никогда не брилось налысо, а знакомство с этой темой начинало в неплохом спортзале. Камуфляжу и берцам такие предпочитали подлинные «котируемые» бренды. Эта молодежь встретилась с представителями старшего поколения, зачастую отошедшими в околофутбол – и с гипертрофированно развитым националистическим Интернетом и блогосферой.
Одновременно с этим прошли первые резонансные процессы по ультраправым, и за решеткой на пожизненные и долгие сроки оказался ряд крайне харизматичных лидеров, которые продолжили заниматься своим делом как на тюрьме, так и передавая ценные указания на волю. Это имело три группы последствий.
Во-первых «узники совести» стали центром новой идеологии, и своеобразным знаменем, объединившим все направления Движа. Помощь им стала аккумулировать средства в «общак», а слова тех же Николы Королева и Никиты Тихонова приобрели чрезвычайный вес на воле. Новая мифология требовала новых героев и новых святых – какими стали «военнопленные» в тюрьмах и некоторые павшие. Так Дмитрий Боровиков стал примерным аналогом Хорста Веселя после смерти. Находятся даже такие, кто бьют себе его профиль в качестве татуировки. Те же «узники совести», кто сел давно, отсидел и вышел на свободу – оказались очень нужны в качестве признанных лидеров и авторитетов для нового Движения.
Во-вторых, и на тюрьме, и на воле Движение очень плотно встретилось с криминалом. Это нередкое явление – именно так дела обстоят, например, в Сербии, ну а в России многие лидеры «бригад» пошли к успеху во взрослом криминале. Презрение к человеческой жизни, нечеловеческая жестокость и умение годами выживать в условиях жесткого преследования привели к появлению формата правого криминалитета. Например, бригада А. во времена своего расцвета делала первые шаги в этом направлении – а вообще вектор имел гораздо больший потенциал, чем это кажется рядовым «диванным националистам».
А в-третьих, стало реальностью появление в тюрьме «белой масти» - правых заключенных, представляющих пока слабое подобие того же «Арийского братства» тюрем США, но крепнущих с каждым днем. Излишне говорить, что возможным это стало благодаря появлению мощного «общака», за пополнением которого внимательно следят ключевые люди, а кинуть туда денег может любой националистически настроенный дурак – это не требует ни смелости, ни усилий.
Новая реальность стала полной неожиданностью для государства и общества. Как уже говорилось, из всех активных персонажей Движения демонизированные СМИ скинхеды, пожалуй, являлись наименее опасными.
***
У Урала в делах праворадикальных всегда была ярко выраженная специфика. С одной стороны, тут никогда не было и тени столь мощных структур, как в Москве и Питере, а с другой – очень во многом местные деятели опережали своих столичных коллег.
Речь о том, что если в столице «идейной» части правых предстояло до криминала дорасти, то на Урале очень многие люди и коллективы из аполитичного криминала, собственно говоря, и выросли. Богатейшие традиции Уралмаша и мрачных рабочих окраин воспитывали людей, которые понимали как правильно устроена жизнь буквально с молоком матери – а Движение лишало их каких-либо тормозов и прививало навыки выживания. В соответствии с известным диалектическим принципом, с чего начинался путь человека в движе после некоторого периода идеологического отрицания криминала возвращало его туда же, но на новом уровне понимания вопроса. Единственной уральской спецификой было то, что если в Москве правая тема вокруг «фирм» имела порой криминальный оттенок, то на Урале это скорее организованная преступность перенимала «правый» вектор мышления.
В результате всего этого идеология заметно упростилась, а идеологические рамки – расширились. Потерял политическую актуальность бытовой антисемитизм, ушли в прошлое повязки со свастиками, пропали в небытие бородатые проповедники премудических доктрин. Новое поколение выбрало лица скрытые капюшонами, одежду Thor Steinar, спортивную обувь и необходимый минимум идейных убеждений. Реальной основой идеологии стало четкое разделение общества на «своих» и «чужих», причем этот водораздел соблюдается обеими сторонами. Идеологический вакуум для некоторых заполнил пресловутый здоровый образ жизни, для кого-то – футбол и околофутбол, для многих – спорт. При этом сохранялось и сохраняется мышление в едином политическом русле – они такие разные, но все-таки они вместе.
Со стороны многим кажется, что массовый движ отошел в прошлое, и лишь тени былого величия из времен «Пресс-бара» можно наблюдать на улицах и концертах. Однако это не так – люди просто выросли. Правые спортзалы, концерты некоторых групп и спортивные турниры как бы вывели вопрос в тень, но одновременно с потерей в количестве произошло заметное улучшение качества бойцов и структур. Сейчас любой правый турнир по рукопашному бою показывает качественно иной уровень людей – в 90-е и ранние «нулевые» даже средний уровень этих турниров показывали единицы.
Зарождается и связанный с этой темой бизнес – и клубы, и одежда, и спорт, и многое другое. Наблюдать за этим достаточно интересно: как изначально деструктивные банды стали ядром для вполне созидательных явлений.
Впереди, как показывают события последнего времени, эпоха очередных перемен – и мы не знаем, как слово наше отзовется и к чему приведет развитие идей правого направления. Кто-то думает про «уличную политику» и тысячи парней в респираторах и капюшонах, ориентированных на простую и доходчивую команду «фас»; кто-то – мыслит по поводу какой-то иной политической реальности.
Важно то, что точка зрения о какой-то идеологии, которой нацики или нацикам промывают мозги – оказалась мифом, а порой и откровенным враньем. Все гораздо сложнее, и те, кто толкают эти мысли с экранов и страниц печати видимо не понимают, что будет – если такая идеология действительно появится. Пока что даже существование некоторых базовых фундаментальных основ для всего Движа уже чревато большими проблемами для государства; ну а если вспомнить про борьбу с экстремизмом, то нетрудно догадаться, чем это может обернуться.
Пока что важно понять, что прах исторического фашизма и нацизма не более чем прах – а по Европе бродит призрак чего-то совершенно нового. Каким оно будет – станет ясно достаточно скоро. Или не станет – что тоже вполне вероятно, если белая европейская цивилизация загнется совсем.

25. Белые шнурки

Одним из вопросов, которые всегда сильно забавляли Виктора, был вопрос «Убивал ли ты людей», иногда звучащий как «Скольких ты убил?». Что отвечать на первый он так и не придумал, так как говорить «нет» не поворачивался язык, а «да» - звучало как-то еще более глупо. А ответа на второй вопрос Виктор не знал сам – кто же вспомнит, сколько их было. Запомнить всех девочек с кем он спал тоже не получалось, но было бы более реальным в силу очевидности результата.
А с убитыми… кто же знает, сколько их было. Десятки акций, вылазок, просто драк, случаев «решения вопроса» - и не всегда ясно, чем там кончалось. Сколько на улице выжили после того, как молодой Виктор с друзьями встречали их на своем пути – проходя серыми тенями, и оставляя на снегу или грязном асфальте смешную темную изломанную фигурку с бурыми пятнами вокруг…. Самым честным ответом на второй вопрос для Виктора был ответ «не знаю».
Не помнил Виктор и то, как это произошло впервые. Вероятно, в какой-то из юношеских драк, когда весело били кого-то толпой и прыгали на голове. Зато хорошо запомнилось, как первый раз это случилось осознанно. Это произошло именно так, как поется в известной песенке «Кровостока» - «Убили цыганку. Так вышло…».
…Грязный двор пятиэтажки где-то в центре Екатеринбурга неподалеку от крупного университета. Сколько лет ему было? Восемнадцать, кажется. В памяти остались солнце, серый ноздреватый снег, забивающийся в кроссовки, и вороны – серые вороны на крышах и деревьях. Тогда он практически казался себе сверхчеловеком – не были ни смерти, ни страха тюрьмы, ни жалости. Зато было полное осознание того, как на самом деле устроен этот мир – где кусок железной трубы давал гораздо больше власти, чем табличка на кабинете.
Тихий двор, гаражи, пустырь – и срабатывает маячок «дичь!». Впереди – крайне мерзкого вида цыганка. Слои цветастого тряпья, дубленка, гнилые зубы с желтым блеском золотых коронок. Они увидели друг друга одновременно – и ошиблись в намерениях сторон. Цыганка решила, что молодой парень в спортивной куртке хочет купить героин. Участь ее была решена и до этого, но сказанное сильно добавило мотивации к действию. Во времена расцвета героиновой наркомании такая цыганка во дворе могла через какое-то время превратиться в тотальный пиздец, когда нельзя оставить во дворе машину а девочке выйти из дому в золотых сережках без риска встретиться с соискателями дозы. Поэтому решение Виктор принял мгновенно – рванув левой за отворот дубленки, впечатал правый локоть в гнилые зубы, взял клинч и привычно заработал коленями. Непривычно было лишь то, что он делал это один.
Бил ли ты, читатель, цыганок? У человека неподготовленного могут возникнуть совершенно неправильные иллюзии – мол, бить женщину не по-мужски, и, вроде как, и не сильно сложно. Это ересь и ебанина – на самом деле цыганки как нельзя лучше иллюстрируют принцип «враг не имеет пола и возраста». С раннего возраста самки цыгана знают все о пиздюлях, драться умеют, а некоторые и любят. Отбиваются они грамотно и шумно, при том царапаясь и кусаясь. Пострадать от такой можно достаточно сильно – особенно в части разодранной рожи, и хоть победа над цыганкой и не имеет доблести, но требуют правильной техники и тактики. Виктор знал что делал. Цыганка орала; но не могла разогнуться из клинча – а навстречу летели колени. Джинсы быстро пропитались кровью из разбитого ебала, но до результата было еще далеко. То, что толпой делается за считанные секунды, тут растянулось во времени – визг, рывки, удары в ритме дыхания, на выдохе. Исход решил рывок за голову вперед и несколько ударов по затылку. Жертва упала на колени, и воодушевленный Виктор несколько раз прыгнул на голову сзади. На втором прыжке цыганка обмякла – совсем. Так вышло.
Тут к Виктору вернулось восприятие реальности – на картину смотрели окна учебного корпуса, был день, в двух шагах – тьма народу. Времени грабить труп не было, и Виктор рванул оттуда с большой скоростью, привычно скрыв лицо капюшоном. Короткий спринт через двор мимо гаражей, спокойно перейти улицу, еще два двора – и вот он уже в книжном магазине в трех кварталах оттуда. Темное пятно на черных штанах не сильно бросалось в глаза, и приведя дыхание в норму Виктор без проблем отправился в сторону дома – переодеваться.
По дороге он все время чувствовал, что его где-то наебали. Будучи интеллигентным и образованным юношей, он рассчитывал на какие-то переживания, или там просветление после содеянного. Но ничего подобного не произошло – в жизни ничего не изменилось. Вопрос, убить или не убить – оказался чисто техническим, а достоевские страдания – художественным враньем.
А вот ночевать пару дней Виктор решил подальше от тех мест, и правильно – в том дворе трое суток отиралась машина с мрачными усатыми мужчинами, которые явно испытывали горечь. Кого они там ждали было неясно, но поскольку «акция» отличалась спонтанностью, отсутствием подготовки и большой наглостью – у Виктора не было уверенности в том, что никто его не видел и не смог описать, а проверять не хотелось. Однако в очередной раз содеянное сошло ему с рук. Так паскудная цыганка превратилась в пару милых белых веревочек у него над монитором, которых спустя какое-то время образовалась целая связка. Шнурки, как водится, отметили – с соратниками, в известном читателю маргинальном кабачке на втором этаже гастронома на углу Ленина-Толмачова.
Как и все хорошие ремесленники, через некоторое время Виктор перестал радоваться просто очередному событию, но стал искать красоту и эстетику в убийстве. Удачный бросок, удар, колющий ножом – радовали в той мере, в какой они были совершенны. А больше всего Виктор радовался, когда по телевизору практически в каждой программе про скинхедов показывали нарезку из ролика «Формата 18», снятого у гук-общаг – с его личным участием. Так проходила земная слава.
***
М. своего первого натурально затоптал по пьяни. Никаких эмоций в его душе это не вызывало – у него вообще было с ними туго. В системе ценностей М. чужая смерть вообще не была сколько-нибудь значимым событием – скорее сопутствующим обстоятельством, проходящему по тому же разряду что снег и дождь.
Спустя какое-то время отношение к этому вопросу у него изменилось: убийство разной дряни прочно вошло в его базовую систему ценностей как явление положительное и совершенно необходимое. «Такого-то убили!» - «Правильно! А хули еще с ним делать было?». Несогласным с данной жизненной позицией, как правило, полагались пиздюли. Одним из самых загадочных обстоятельств тех лет для меня всегда было то, каким образом с такой жизненной позицией М. не сел.
Наибольшую радость факт обретения заветных белых веревочек принес для легендарного бригадира А. С юности именно в Движении он видел главное направление для развития своей карьеры, и для самоопределения скинхеда белые шнурки имели достаточно важное значение. Откуда вообще взялась эта традиция – право на символ за убийство? Единой версии не существует, как и единого ритуала их получения. Кто-то полагал, что «шнурки» полагались за личное выступление, кто-то – за личное участие в составе группы, даже в формате пары пинков по упавшему телу. Вопросы были и по критериям жертвы – кто годился для их получения. Путаницы добавляло то, что большая часть «шнурков» добывалась с неясным результатом – когда выжила жертва или нет сказать было нельзя. Все это привело к тому, что тот же А. полагал главным критерием – результат, а именно – смерть. Именно такой подход прижился как наиболее рациональный.
Многие думали о том, что же убийство врага расы и нации ознаменует хорошего – если технический эффект от той же отправки на инвалидность бывает и лучше, в том числе террористический. На самом деле, шнурки были нужны в первую очередь самим участникам наших историй – и как символ перехода некоего рубежа, вроде инициации; и как непременное условие новой логики и новой системы ценностей. От образа мышления нормальных людей эту логику отличало то, что ответ на каноничный вопрос «резать мне или простить ту или иную гниду» лежал не в моральной плоскости, а в плоскости чисто технической. Убийство как способ решения проблем становилось делом техники – не всегда приятным и веселым, но совершенно допустимым и иногда желательным. В те годы никто не понимал, куда это ведет – а между тем со временем личности наших героев приобретали совершенно определенные черты, где неясно – в каком месте пролегает граница между патологией и нормой?
***
С момента той встречи с цыганкой прошло несколько лет. Виктор за это время прожил, пожалуй, три жизни – нормальную, с рождения и до шестнадцати лет; ту, которая была в Движении, и начал новую – странное существование полукоммерсанта-полубандита. У него все получалось – деньги приходили словно сами собой, девочки давали а жизнь радовала новыми красками. События тех лет, когда все это было – акции, нападения, отходы, пьянки и Дендрарий – словно потеряли яркость, как выцвевшая акварель. Где-то встречались старые знакомые, иной раз щемило сердце у знакомой подворотни… и Виктор бы мог в какой-то момент сказать, что все правда осталось в прошлом.
Когда случилась странная история…
Той осенью с Виктором случилось удивительное дело: он влюбился. Дело это было не новым, но и не слишком часто встречающимся в его жизни. По сложившемуся обыкновению влюбленным частенько полагается страдать от этого – но в жизни Виктора все было иначе. От его любви стабильно страдали окружающие, причем, иногда, достаточно сильно.
…Как же это было? Зеленоглазая девочка, натуральная блондинка. Валькирия – именно такими их видели Васильев, и, наверное – Вагнер, только более стройная. Блондинки приносят удачу… и Виктор во всей полноте прочувствовал это на себе. Конечно, она была занята. Разумеется – ее отношения с предполагаемым будущим мужем были хорошими, стабильными и красивыми, а кандидат в мужья – состоятельным и позитивным.
И, как водится – Виктору повезло. Пьянящая ночная трасса, дорогие кабаки, люксы и загородные гостиницы, все почти как всегда. От любви забирало обоих, и забирало сильно. Но – все равно оставался тот, другой. Обычно Виктору было наплевать на чувства и на предполагаемых соперников – наоборот, нет занятия приятнее, чем спать с чужой женщиной, когда от этого срет кирпичами ее мужик. Но тут все было иначе, и где-то это радовало, но во многом и пугало.
Когда Виктор представлял себе свою Валькирию с кандидатом в мужья, его натурально трясло от злости. Безразличие, цинизм и крайнее презрение к окружающим куда-то делись, а в душе остались совершенно позабытые чувства: ревность, перемешанная с черной злобой; и ощущение зовущей куда-то пустоты.
С этой пустотой нельзя просто сидеть дома, и алкоголь от нее не помогает. Это когда тянет на улицу, где манит темнота и спальные районы, где притаилась дичь. Там – адреналин, яркие краски, и ощущение целостности самого себя. Там решает то, кто четче и резче, а также удача, скорость и злость. Нет никакой связи между случайной дичью и твоими проблемами… но от чего-то после акции становится хорошо и спокойно.
От всех своих амурных переживаний помолодел Виктор по ощущениям лет на пять. Давно, очень давно он не испытывал ничего подобного…
Все, как тогда – только с поправкой на современность. Новомодные «эирмаксы», неброские брюки, худи с капюшоном, сверху бомбер. На руки – тонкие перчатки. Только в зеркале – не подросток, а довольно здоровый молодой мужик спортивного телосложения с тяжелым взглядом.
Стояла одна из последних относительно теплых осенних ночей. Виктор сделал несколько шагов – и глубоко вздохнул, словно втягивая аромат свободы. Когда-то привычное, а теперь забытое состояние, одновременно пьянило и окрыляло.
….Мысли не приходили в порядок. Ноги несли Виктора по привычному маршруту: Дендрарий, тот самый мостик у гук-общаг, потом дальше – в сторону набережной, и вдоль реки. Тело помнило больше чем память – он шел рваным зигзагом, привычно проходя вдоль забора, под оградой, по неприметной тропинке… В голове Виктора переплетались видения белокурой девочки и мужика в койке с совершенно другими картинами.
«Убей» - шептала листва. «У-бей» - поскрипывала тропинка у гук-общаги.
А и правда… так просто и так удобно. Идиот жил в самом что ни на есть охотничьем угодье – где Виктору доводилось бывать неоднократно; практически в сердце одного из городских гетто. Все очевидно: бетонный забор, вдоль него дорожка, за ним тропинка, позади помойка, а впереди парковка. Вот еще живой покойник паркует машину, и как обычно идет в сторону дома. Навстречу прохожий в капюшоне… ну и пусть себе идет. Если и был повод напрячься, то человек все равно прошел мимо… и ударил сзади, ножом – рванув на себя, в область почек два раза, и в шею сбоку. Два шага и три удара – единственное, что нужно сделать для решения проблемы. Со своим опытом Виктор был уверен в почти полном отсутствии палева – влипнуть можно было только случайно. «Дорога жизни» от той парковки была разведана еще приснопамятным А. и его бригадой.
«У-БЕЙ! У-БЕЙ» - пульсирует в голове в ритме «скерцо Кольца», слышного из плеера. Обрывки мыслей о том, что может не надо, может не стоит – попросту не слышно, как и многих рациональных доводов.
Тогда-то и пришло понимание. Убить несложно, ибо дурное дело нехитрое. Сложно – этого не делать, когда это так просто. Это для нормальных людей есть много сложностей – когда рядом всегда есть очень короткий и простой путь. Просто взять и зарезать нахуй – причем не от отчаяния, представляя шконку в бараке, а совершенно спокойно и без палева. Опыт так и говорит – а что будет? А ничего не будет. Какая разница между азербайджанским торговцем, гуком из общаги, соперником за девочку, или источником неприятностей в бизнесе? Все они сделаны из мяса и костей, да и город жрет всех одинаково – каждый день травмпункты и морги пополняются новыми телами. Глупая бытовуха, пьяные драки, просто идиотские убийства – в этом вале очень часто бесследно теряются выступления таких, как Виктор.
Жизненный опыт намекал, что делать так не надо – короткий путь не означал решение проблемы. Даже если бы девочка не уловила взаимосвязь между событиями, дальнейший расклад был бы под большим вопросом. Но голос разума это одно, а тогда… Ночь, листья деревьев, огни города – ноги сами несли Виктора по местам боевой славы. Где-то по дороге встрял в два случайных конфликта, результатом которых стало сильно разбитое лицо какого-то дурака с гитарой из шумной компании и отжатая у той же компании бутылка трофейного виски. Сорокоградусная жидкость добавила огня, и привела нашего героя в состояние, которое однажды было поименовано «алкогольным охуизмом». Пострадал от Виктора и неведомый чурбан на средней свежести пятерке БМВ, коей Виктор доставил бутылку в лобовое стекло, оторвал зеркало, достал нож и стал ждать хозяина, который предпочел из машины не выходить и как есть уехать нахуй.
…Приближался тот самый подземный переход, в котором когда-то был добыт приезжий при помощи метлы, коей кололи в ебало. И вот тут Виктору реально стало страшно – на том же месте толпа забивала человека, и мелькала какая-то длинная палка. Он смотрел со стороны на события своего прошлого – и натурально видел там и себя, и тени друзей, и своих жертв. Совершенно отчетливо и явно. Виктор зажмурился, посмотрел снова – ночные гости никуда не делись. Он наблюдал со стороны за тем, что однажды уже произошло, несколько лет назад.
От такой картины Виктор охуел так, что совершенно протрезвел. Прогулялся по другим заповедным местам – где к большой своей тоске повстречал все тех же персонажей. У общаг бегали и погибали гуки, трое гуков с большим поленом весело гнали кого-то вверх по улице Карла Маркса, где ехала то ли нормальная, то ли такая же машина ППСМ. А грустный Виктор во плоти втыкал на это безобразие и думал о добрых докторах и вкусных таблеточках.
Закончил тот вечер Виктор в баре – где очень мрачно нажрался, добивая пять лонг-айлендов кальяном. Алкоголь плохо его забирал, от чего изрядно натерпелись поздние посетители бара, а также бармен, вынужденный исполнять заряд про суперклуб и чемпиона олимпийских игр. Охрана с ним связываться как-то постеснялась.
Когда Виктор проспался, все встало на свои места – и больше такая хуйня на местах боевой славы ему не мерещилась. Однако он надолго запомнил тот вечер, когда он очно и очень красочно повстречал сумеречное создание, в сериале «Декстер» удачно поименованное Темным Попутчиком. До устойчивого психоза с раздвоением сознания Виктор, вероятно, не дорос, но оно было совсем рядом.
***
….Виктор допил коньяк, и затянулся сигарой. Рассказ вышел сбивчивый, и немного смущенный – но иллюстрация к разговору про убийства и изменения в психике вышла отличная. Я не то чтобы удивился услышанному – скорее искал какие-то отклики в собственной душе.
- Ты этого дебила-то зарезал в итоге?
- Неа. Не стал – да оно и само вроде как-то успокоилось. Все хорошо с той девочкой сложилось…
В полумраке бара как-то совсем нехорошо загорелись глаза моего собеседника, когда я вспомнил того неудавшегося соперника, и сильно за него порадовался. Вот живет совершенно обычный и наверняка неплохой парень – и не знает, как смерть буквально просвистела рядом. Причем смерть глупая и совершенно бессмысленная. Даже на белые шнурки бы не сгодился.
- Гыыы… да уж. Повезло ему.
- Спорный вопрос, ему или мне. Ты же знаешь – я очень плохо умею проигрывать. Тут я выиграл, и именно потому, что повезло.
- Значит обоим. Один терпила, но живой, а второй хоть с крышей съехавшей, но пришел к успеху.
- Да какое там крыша съехала. Просто понял, что ничего мы с тобой, братан, не забываем. И похуй сколько лет проходит – все равно вылезет, только волю этому дай. А с дураком тем смешно вышло – мне пару месяцев каждую ночь снилось, как я его режу. С мелкими деталями и подробностями.
- Ну подобное и у меня было. Тоже был один – очень подробно снилось, как мы с ним на реальных ножах деремся. Причем с судьями, и большим количеством зрителей. Во сне же думал, как ролик на Ютуб выложу а потом в блоге опишу.
- Гыгыгыгы… блядь!!!!

Виктор закашлялся от смеха. В баре было людно, но вокруг нас была явно очерчена зона комфорта – почему-то рядом посетители находиться избегали. Рассказ этот я запомнил, и изложил как он есть – до сих пор не понимаю, как к подобному относиться. Читатель-скептик может сказать «пить надо меньше», или вспомнить санитаров. Однако я не раз и не два встречал людей с чем-то подобным в глазах.
Причем что самое забавное – в этом практически невозможно наврать, или как-то сыграть это. Моментально видно – есть это начало в собеседнике или нет. До сих пор понятия не имею, последствия ли это насилия, войны и убийств, отклонения в психике – или просто истинный облик человека? Очень часто, встречаясь с проявлениями жестокость и предельного цинизма, я склоняюсь к тому, что это и есть суть многих – просто до поры скрытая внешней оболочкой цивилизованности. Если этого нет совсем – то истинной сутью человека является печальное бытие терпилы. Сказать по правде, не очень охота разбираться в этом и глубоко в это лезть. Кто знает почему – может быть от того, что неохота лично знакомится с собственным Темным Попутчиком, коль скоро он найдется – как это вышло у Виктора.
Любопытно, о чем думал тот, кто первым предложил белые шнурки как видимый признак известного достижения. Только ли о моде и щенячьем пафосе «а я убил?». По крайней мере, белые шнурки – единственный известный мне пример того, как в современной субкультуре предметом статуса становилось именно убийство.

26. Про арбузы и Копилку

Среди прочих историй в памяти сохранились две, каждая из которых не достойна сюжета отдельной главы, но по-своему забавна.
Едва ли не у каждого, кто имел отношение к правой теме, есть своя собственная история про арбузы и торговлю фруктами, что даже нашло отражение в народном творчестве на мотив «На поле танки грохотали»:
И на арбузную палааатку
Скины идут большой толпой!
И вот уж аааазер
Черножоопый
Лежит с пробитой головой,
И вот уж аааазер!
Черножоопый!
Лежит с пробитой головой!

Была своя история про арбузы и у Виктора. Когда происходили описываемые события, героям – Виктору и С., было по девятнадцать и восемнадцать лет соответственно, то есть по времени это было лето после событий из главы «Старое-доброе ультранасилие».
…Стояло жаркое лето, и Виктор с С. пили чай в квартире у С., где тот проживал с родителями. День постепенно переходил вечер, неспешно текли беседы, и вот в квартиру с работы вернулась матушка С. Она очень хорошо относилась к Виктору, считая его из всего круга общения своего сына наиболее приличным молодым человеком. Альпинистом или скалолазом, коих она недолюбливала за опасное хобби сына, он не был, а как скинхеда и бандита она его не идентифицировала. Спасали культурная речь и обходительные манеры Виктора, который длительное время рос очень интеллигентным и милым юношей и умел нравиться дамам.
Так к друзьям во время чаепития присоединилась и мама С., которая притащила с собой гигантский арбуз. При виде арбуза глаза С., как раз обсуждавшего до того финансовую мель, загорелись:
- Мам, а откуда арбуз-то? Ты как его вообще дотащила?
- Так у нас почти под окном сегодня сетку поставили и торгуют. Тут рядом!
…При этих словах глаза у обоих друзей загорелись дьявольским пламенем. С одной стороны, наличие арбузной палатки совершенно точно нарушало гармонию инь и янь в отдельно взятом месте проживания С. – на ВИЗе, ну а во-вторых, давало повод размяться и поглумиться. Какое-то время Виктор и С. чинно общались с матушкой, за это время скушали арбуз, и отправились погулять.
- Ооох нихуя себе! – С. присвистнул.
Был совершенно чудесный летний вечер: на улице было чрезвычайно людно: мамы с колясками, девочки в легких платьях, стайки детворы, бабушки на лавочках. А на газоне возвышалась ОНА – железная сетка с арбузами высотой в человеческий рост, рядом с коей находились ржавая волга с хозяином точки и юркий продавец-среднеазиат. Броуновское движение вокруг точки происходило непрерывно, торговля шла бойко.
- Ну чо – погнали! – С. с его взрывным характером мгновенно перекинулся. В такие моменты его несло, до полной потери контроля. В будущем, после срочной службы в разведке ВДВ, это приведет его к полной отмороженности без тормозов и берегов, но тогда это был всего лишь тощий, хоть и крепкий пацан с дурными и веселыми глазами. Виктор умел его сдерживать какое-то время, но и то не всегда. С. дернул из «вековского» туристического рюкзака короткую железную трубу с петлей на запястье, и скользнул как бы сбоку от арбузной точки к машине ее хозяина.
- Эй! Урюк, еба! Хозяин где твой? – С. развязно ткнул мелкого азиата трубой в пузо. В ответ из недр Волги показался огромный и жирный, но бедно одетый азер – и почти даже выплыл наружу, когда обрезок трубы пробил ему лицевую кость. Азер грустно хрустнул и осадил назад, прям как в той песне. Тем временем Виктор догнал мелкого продавца, попробовавшего пуститься в бега, и подсечкой бросил его на газон, удерживая при помощи колена упертого в грудь, и ножа перед ебалом. Вскоре с ним вступил в коммуникацию все тот же С. при помощи доброго слова и железной трубы:
- Урюк ебаный!!!
- Ненадаааааааа!!!!
- Ключи от клетки бля!
- Уыыыыыыы!
Хрусть! Шмяк!
- Ненааадаааа…
- То-то же. Пшел нахуй к машине! Быстро и затих!

Бывший продавец арбузной точки не стал спорить, и, поскуливая, поспешил занять место в «Волге». Телефона у него не было, и он принял свою судьбу с достоинством и терпением, положенными терпиле.
От дальнейшей картины, а точнее от ее наглости, Виктор совершенно обалдел. С. по-хозяйски двинул к арбузной точке, сорвал ценник и завопил на всю глотку:
- Распродажа! Распродажа! Все арбузы по тридцать рублей! Два купил – третий в подарок!
- Ты омудел??? Сюда щас мусора приедут!
- Да поебать – по этим дворам хер меня догонишь. А денег у жирного нету нихуя, я проверил. Распродажа! Распродажа!!!
…Очень долго потом Виктор глумился и издевался над С., утверждая, что в нем пропал гений прямых продаж. Бизнес пошел в гору: за арбузами по тридцать рублей выстроилась очередь. Брали по два и по три, уносили пешком и тащили в багажники. Веселый коротко стриженый продавец в тельняшке и кедах не стеснялся хохмить и шутить с покупателями:
- С нитратами поди? Чего так дешево?
- Не с нитратами, а пиздюлями! Пошел нахуй мудак старый! Кому арбузик?
- Вы где их взяли-то?
- Вырастил, ебать. Не видно, что ли?
- Да мне-то чо, братан? Дай пару штук.
- От души!

Виктор занимался в основном тем, что палил по сторонам – не едут ли мусора либо хозяева арбузов. За пару часов пайщики-концессионеры благополучно впулили всю сетку – хорошо за двести штук. Последние пару штук друзья забрали себе.
…Когда на точку все-таки приехал экипаж ППСМ, друзья взирали на них с высоты крыши четырнадцатиэтажного дома. С. с его КМС по скалолазанию давно исследовал и облазил все высокие точки района, ибо обожал высоту. На парапете стояла бутылка «Блэк Лейбл», на газетке располагалась закуска в виде нарезок, оливок и домашнего салатика, который С. притащил из дома. Там же был и початый арбуз. Рядом лежала на пледе худенькая девушка Оля с первым размером груди и выгоревшими на солнце волосами, которая очень любила С., ходила с ним в походы, и после виски друзья намеревались романтично выебать ее вдвоем – под звездным небом. За развлекательную программу отвечали забавно бегающие вокруг пустой клетки сотрудники милиции, приехавшая туда же «Скорая» и причитающие бабки, которые сползлись посмотреть, что же случилось, несмотря на темное время суток. Милиция вскоре уехала – ну не работать же теплой летней ночью.
Было очень хорошо. Звездное небо начиналось прямо над крышей, наконец-то стало прохладно. В голове чуть шумело от виски, и память словно старалась запечатлеть тот вечер – звуки, запахи, ощущения. Так и вышло – спустя годы картинка не потеряла яркость, когда Виктор с улыбкой вспоминал, как за поляну с вискарем поднималось с ровного места разбойное нападение.
***
Все остальное время, которое Виктор не отдавал удовлетворению своих склонностей к насилию, он вел достаточно обычную жизнь. Впрочем, и она носила явный отпечаток развития личности. Как-то так вышло, что его совершенно не привлекала какая-либо работа или иная созидательная деятельность. С ранних лет он усвоил, что деньги он любил не зарабатывать на работе, а с кого-то получать. Самый первый его заработок на нелегальной автостоянки моментально превратился в движуху, когда вместо него по ночам стоянку караулили малолетки, которые ему платили. Со временем к любым своим работодателям отношение у него сложилось как к терпилам: так обе его попытки нормально пойти на работу закончились для работодателей грустно. У первого в итоге отжали фирму, а второму долго продавали украденное неизвестными у него же торговое оборудование. В Движении Виктор также быстро оброс большим количеством всевозможных знакомых, которые ему за что-то платили.
Несмотря на это свойство своей личности, Виктор считал совершенно необходимым хорошее образование, и поэтому учился в достаточно мажорном и крутом ВУЗе экономической специализации в окружении «золотой молодежи». На месте учебы Виктор старался не палиться, ни с кем не общался, друзей не заводил, и даже девочек не ебал. Репутацию он имел тихого и скромного парня – по крайней мере, среди большинства. До меньшинства доходили всякие не очень хорошие слухи.
Среди однокурсников Виктора выделялась компания совсем отвратительных мажоров. Было их около десятка, почти все из области, живущие на съемных квартирах вдали от родителей. В понятной для Виктора системе ценностей они походили на хуйское подобие бригады, только совершенно бессмысленной, поскольку ничего толкового не делали, а совместно только «зависали» в клубе «Снег», где кушали вкусные наркотики. Компания дорого одевалась и пользовалась даже некоторым авторитетом в кругу себе подобных, поскольку ее участники вели себя дерзко, а с пиздюлями знакомы не были. Тем не менее, их базары изобиловали терками, стрелками, разборками и драками, большая часть из которых существовала в воображении рассказчика, а остальное заканчивалось разбитыми носами.
Из их числа выделялся тощий тип по имени Леня, одетый в «Армани», но с мерзким прыщавым ебалом. Отличался он наглостью и назойливостью, вечно забивая эфир и приставая к людям. Обычно Виктор не удостаивал его вниманием, но однажды Леня попал на очень дурное настроение Виктора и ему надерзил. В ответ Виктор барственно послал его нахуй, а Леня с безопасной дистанции разразился тирадой, последствия которой в корне изменили его жизнь. Несколько минут он разглагольствовал на тему того, что Виктор никто, ибо живет как лошара, а у него, Лени, жизнь патриция и аристократа – поскольку папа еженедельно дает ему очень много денег, которые у него всегда с собой. В подтверждение своих слов Леня продемонстрировал лопатник, в котором зеленел пресс тысячных купюр. При виде лопатника глаза Виктора загорелись дьявольским огнем, а на тонких губах заиграла многообещающая улыбка. Руки сами потянулись к мобильнику. Тем временем Леня много и красиво говорил про свой авторитет и высокий общественный статус.
Через день Леня с товарищами шел домой от университета. Когда он отделился от толпы, и пошел в сторону дома, его окликнул крепкий коротко стриженый парень в черном двубортном пальто, в котором можно было узнать старого скиновского бригадира Г.
- Эй ты бля! Леня!
- Ыыыыы…. – Леня как-то потерял дар речи от вида крупного Г. со сбитыми костяшками.
- Хули «ыыы»? Бабло гони!
- Нннету…
Хрясь! Шмяк! От могучего бокового по печени Леня осел на асфальт и схватился за бок, хватая ртом воздух. Спустя несколько секунд содержимое кошелька Лени перекочевало в карман черного двубортного пальто.

Тем же вечером, когда Г. и Виктор сидели в приличном кабаке и кушали баранину, Леня был торжественно наречен своим истинным именем, и в нашей истории он будет дальше именоваться именно так – Копилкой.
Так у Копилки началась новая жизнь. Где бы он ни появлялся, к нему подходили какие-то люди и отбирали деньги и ценные вещи. Очень скоро Копилка совершенно перестал сопротивляться, а прыщавое ебало в такие минуты принимало очень грустный и тоскливый вид. В такие минуты с Копилки можно было писать картину «Апофеоз терпилы»: кривящиеся губы, выражение страха, ужаса, тоски и смирения со своей участью.
Некоторое время Копилка пытался бороться с кармой. Первым шагом стало заведение карточки с целью не носить с собой наличные. После прогулки до банкомата с тремя милыми молодыми людьми из бригады «Зибеншток» эта идея ему разонравилась, поскольку с карточки пришлось снять и отдать все, что там было, а было там немало. Вторым шагом стала попытка сменить место жительства, что успеха не имело, поскольку во-первых, место учебы осталось прежним, а во-вторых, новая квартира рядом с парком была еще лучше прежней. Не носить деньги совсем у Копилки не получалось, поскольку без них не было возможность поддерживать свой высокий социальный статус и авторитет среди прочих лохов.
Полюбили Копилку и в Верх-Исетском РУВД, куда он частенько писал смешные заявления про грабеж, и где заработал у оперов почетное погоняло «Лох с прыщами».
Очень скоро Виктор к Копилке привык, и поступающие в свой карман доходы в виде комиссионных с его выхлапывания стал считать своей еженедельной стипендией за хорошую учебу и примерное поведение. За своего лоха Виктор брал тридцать процентов комиссионных, и относился к нему очень бережно. Копилку не доверяли кому попало, никогда не били сильно и не грабили чаще раза в неделю. Чтобы не примелькаться одним и тем же рожам, состав обновлялся. Самое замечательное заключалось в том, что деньги у Копилки не заканчивались – папа давал все новые! Копилкины денежки прочно вошли в финансовые планы Виктора – когда у него заканчивались деньги из других источников, он заранее планировал момент, когда ему поможет замечательный одногруппник.
Так продолжалось драматическая стадия терпилы – до того момента, пока в развитии личности Копилки не наступила кульминация. На новый год ему был подарен топовый смартфон Нокия, по тем временам стоивший чуть больше тысячи долларов, и продававшийся в единственном месте в Ебурге. Молодое поколение читателей не застало те годы, когда мобильник был куда более статусной вещью, чем сейчас «айфон» - а уж смартфон за такие деньги был запредельной крутизной в мире, где еще не зажрались всяческими гаджетами. Копилка сиял от счастья, щелкая на лекциях тихо шелестящей выдвижной клавиатурой. Смартфон был прекрасен.
…Короче говоря, через три дня все тот же бригадир Г. по-пьяни Копилкин смартфон подарил – Виктору. Тот немного подумал, кому бы его впулить, а потом подумал еще и оставил его себе. Игрушка оказалась не только забавной и статусной, но и довольно полезной: во времена монохромных 3310 Виктор совершенно спокойно читал со смарта книги и с него же списывал, когда еще мало кто понимал как в телефон можно загрузить учебник.
Два дня Копилка страдал молча, глядя на знакомый предмет. Потом попросил посмотреть. Потом – стал выяснять, откуда у Виктора взялся смартфон. Тот совершенно спокойно пояснил, что купил его в комиссионном магазине. Это было чистой правдой, так как комиссионка с телефонами как раз принадлежала все тому же Г. и была совершенно культовой точкой по реализации краденого. Затем Копилка стал виться вокруг Виктора с просьбой выкупить телефон – причем сумма выкупа росла с каждым днем, и почти дошла до цены нового изделия в магазине. Виктор даже хотел продать его на пару дней Копилке, но не успел – так как папа Копилки подарил любимому сыну новый.
…Когда в Дендрарии был пропит и новый смартфон Копилки, драматическая стадия терпилы у него закончилась, и наступила новая – героическая. Она ознаменовалась тем, что он разлюбил телефоны и дорогие вещи, и стал испытывать тягу к различным средствам самообороны. В его разговорах в университете большую часть занимали рассказы о гопниках – которые на него нападали, и над которыми он каждый раз одерживал решительную победу. В отличие от большинства таких рассказов, Копилкины байки были не лишены достоверности – механизм лишения ценностей на улице он действительно знал отлично. Если ранее эпизодически получаемых пиздюлей он стеснялся, то сейчас носил их следы с гордостью, в чем почти уподобился антифашистам. В этот же период Копилка посещал некую секцию самообороны. Тут бы написать для красного словца что ходил он куда-нибудь к последователям Кадочникова, однако это мне неизвестно – и с равной долей вероятности Копилка мог как попасть к бакланам от единоборств, так и позорить спортивную секцию. Ничего хорошего наркоману-тусовщику в спорте не светило все равно.
Больше всего лулзов из этих историй извлекал Виктор, который с юности очень любил издеваться над людьми. Копилка оказался заложником своего «статуса» и авторитета среди мажоров. Признать публично то, что с ним происходило постоянно, было совершенно невозможно. Это стало постыдной тайной Копилки, как у детей помладше частенько скрывается от сверстников склонность ссать в постель по ночам. Не говорил он, вероятно, ничего и папе – чтобы не увеличивать список претензий к сыну-наркоману и распиздяю, который вдобавок еще и Лох - с большой буквы «Л».
Героическая стадия терпилы у Копилки продлилась недолго – отдавать кроме ценностей еще и средства самообороны было не очень весело. Закончилась она тогда, когда он имел неосторожность показать при самообороне нож – за что был бит уже совершенно по-взрослому и попал в больницу. За это Виктор строго отчитал молодежный состав, отработавший как обычно, ибо они испортили терпилу надолго и заплатили за это штраф.
Так прошли полтора года, после чего Копилка Виктору надоел. Были попытки аналогично использовать его друзей, но они были не столь талантливы и успешны финансово. Затем случилось так, что Виктору стал не интересен порядок сумм, которые можно было получать – где-то до трехсот долларов в месяц, и Копилку он благополучно продал знакомым бандитам. Новые друзья этого героя очень скоро совсем его запутали: им деньги он нес сам, за некую мифическую «крышу» наркотических дел в «Снеге». Выглядело это следующим образом: раз в неделю гордый Копилка сам отыскивал машину с каким-то мрачным кадром, и отдавал ему деньги за то, что их там «не трогают». Больше всего доставляло то, то Копилка от этого расклада стал вести себя еще более нагло – мол, он теперь не просто так, а работает с серьезными людьми.
Итоговая участь Копилки стала очень печальна. В один прекрасный момент денег ему стало не хватать, и он с присущим ему талантом занялся сбытом веществ. Привело это его именно туда куда следует – на зону по статье 228, и очень надолго. Богатый папа Копилки проявил себя точно так же как и сыночек, и это дело мы с адвокатом, который там работал, вспоминаем с огромной радостью. Мои там были опять же щедрые комиссионные, так как не занимаюсь такими делами, а вот адвокат купил по итогам BMW X5. Копилкин папа надолго запомнился всем как клиент-мечта. Так окончилась трагическая стадия терпилы.
***
Говорят, что как раз в студенческие годы закладывается некий стереотип того, каким человек видит себя в будущем. Так вышло и у Виктора: именно тогда он понял, что ходить по утрам на работу ему совершенно не положено.
Со временем Виктор научился находить особую радость в том, как он с котлетой денег в кармане ложится спать примерно в то время, когда офисные жители мучительно ползут на работу, и спит сколько влезет.
Едва проходит утренняя темнота, и скоро будет новый день – который принесет то же что и старый. Абсолютную свободу и чувство азарта. Иногда Виктор думал о том, что хорошо, что не все - такие как он. В противном случае жить было бы не с кого, а это никуда не годится.

27. Лекарство от любви

В каждой книге должно обязательно найтись место самому возвышенному из человеческих чувств – любви, как и присутствовать некая любовная интрига. Не обойтись без этого и среди наших историй, несмотря на то что тема любви явно теряется среди водоворота насилия и всевозможной преступности, о которой столько было сказано в прошлых главах. Однако ничто человеческое не чуждо героям – эта же история о том, что происходило с теми, кто будучи нормальными людьми сталкивался с представителями этой среды, пытался понять их логику и начать делать как они.
…С того времени, к которому относятся события большинства глав, прошло несколько лет. Для всех героев это время прошло очень по-разному. Кто-то успел сесть и выйти, кто-то – сходить в армию, иные обзавестись семьей, а в ком-то лишь усилились те черты характера, которые в юности приводили к гук-общагам, а спустя много лет открывали новые горизонты.
Все это совершенно не относилось к нашему новому герою Саше – его личностный рост происходил совершенно в стороне от преступных и праворадикальных дел. Саша хорошо учился в школе, окончил Театральный институт, и даже работал по специальности – арт-директором в крупном агентстве. Творческая профессия, опрятный внешний вид и хорошая «фактура» несостоявшегося актера вкупе со спортивной фигурой делали Сашу очень успешным в любовных делах. Вокруг него всегда вилось множество различных девиц, и именно поэтому к своим тридцати Саша так и не женился. Однако, все случается впервые, и вот однажды Саша влюбился. Очень сильно, окончательно и безнадежно. Дни и ночи Саша думал о Ней – Той Самой, в сравнении с которой меркли все остальные женщины. Он сочинял ей стихи в асечку, донимал в скайпе, а порой даже удостаивался чести покормить возлюбленную в кабаке либо куда-нибудь ее сводить, и получить в награду целомудренный поцелуй. От эндорфинов и весны в душе, Саша очень быстро потерял остатки мозгов, и тому немало способствовало воздержание. Давать возлюбленная ему совершенно не собиралась, а сам Саша не мог даже в мыслях изменить своей великой любви. Сидя перед монитором долгими унылыми вечерами и занимаясь онанизмом, Саша выстраивал планы того, как он завоюет сердце красавицы, которую звали Кристина. Кристина была эффектной девочкой: от модельной внешности ее отличали лишь достаточно выраженные формы, которые она всячески подчеркивала дорогими тряпками. С Кристиной было достаточно зайти в любое присутственное, для того чтобы гарантированно привлечь внимание всех находящихся там мужиков. Пользоваться своей красотой она любила и умела – как и очень грамотно вертеть сонмищем влюбленных поклонников.
Проблемы перед их любовью стояли две – во-первых, Кристина была замужем, но это ладно, ибо жизнь у мужа Кристины была хуже, чем у антифашистов. А во-вторых, с Сашей Кристина культурно отдыхала, а вот ебаться предпочитала с совершенно отвратительным типом. Гораздо чаще чем Саша и все остальные, рядом с ней находился мрачный парень спортивного телосложения с крайне глумливым ебалом, на котором словно навсегда застыло глубочайшее презрение к окружающим людям. Ездил он на тонированной черной «Субару» с оторванным вместе с номером задним бампером, постоянно покрытой толстым слоем грязи. Звали его Виктор.
Саша поставил задачу во что бы то ни стало извести соперника, но для начала следовало собрать о нем побольше информации. С этим сразу же возникли сложности. Сначала Саша пробовал ездить за ним на машине с целью разведать типичные маршруты – и выходило это очень плохо, как из-за разницы в технических характеристиках его «Рено» и «Субару», так и из-за манеры езды Виктора, который по городу не ездил, а низко летал. Определиться с конечными точками маршрута Саше удалось только лишь из-за их постоянства – Виктор неизменно забирал Кристину из дома или от кабака, и ехал в направление двух излюбленных загородных гостиниц. Как-то раз влюбленный Саша до утра простоял под окном кемпинга, мечтая о Кристине, пока его оттуда не погнал охранник.
Второй проблемой стало то, что режим дня Виктора представлял для его соперника грандиозное затруднение: на работу Виктор не ходил никогда, спать ложился под утро, и когда нормальные люди работали, отсыпался – подобно вампирам, спящим в гробу. Денег при этом он тратил существенно больше, чем Саша в принципе зарабатывал. Так шли дни и недели – Саша страдал, Кристина изредка пользовалась им как кошельком и транспортным средством, а ебалась при этом с Виктором.
Саша все перепробовал чтобы изменить сложившийся порядок вещей, но ничего не помогало. Все разговоры об их великой любви Кристина слушала очень внимательно… и снова отправлялась в койку к Виктору, который по мнению Саши относился к ней как к самой обыкновенной бляди. Никаких знаков внимания кроме поездок в номера положено ей не было, зато как-то раз Кристина с гордостью продемонстрировала след от ремня на бедре – «за плохое поведение». Однажды Кристина обмолвилась о Викторе – мол, с ним всегда страшно и опасно, и томно вздохнула.
Сначала Саша огорчился от такой оценки, ибо прозревал несоответствие своих чувств и того что нравилось Кристин. Но потом решил еще раз подумать над этим, и продолжил наводить справки о сопернике, на сей раз через знакомых мусоров и просто в разных сферах. По линии полиции ничего интересного добыть не удалось, а вот просто… Никто не говорил конкретики – но слухи вокруг Виктора ходили крайне мерзкие и порой страшные. Голос разума посоветовал бы Саше плюнуть на девку и поискать новую, благо было у него их много, но думал в тот момент Саша не головой, а головкой. Так, совершенно непостижимым образом, в душе мирного обывателя Саши к тридцати годам стали зреть самые настоящие гроздья гнева, который требовал выхода. В какой-то момент в нем даже пробудилось жалкое и слабое, но все же подобие «темного попутчика» сродни тому, с которым шел по жизни Виктор. Саша решил, что для того чтобы завоевать сердце Кристины, победить соперника положено было «на его поле».
***
В достаточно известном на Уралмаше кабаке даже поздней ночью было людно. Вился табачный дымок между бильярдных столов, кто-то пил водку, кто-то пел караоке в соседнем зале. Чуть в стороне за столом сидели несколько мрачных молодых людей в неброской, но дорогой одежде. На столе был крепкий пуэр, который не заказывался по меню и держался хозяином заведения для особых гостей, кальян и небольшое количество дорогой закуски. Так или примерно так проходили большинство вечеров в жизни Виктора – из отдыха посещение таких мест давно превратилось в разновидность работы. Через полуприкрытые веки он четко воспринимал истинный смысл происходящего – вон явные бандиты прогуливают деньги коммерса, допущенного за них платить, рядом с ними ищут жертву профессиональные игроки в бильярд; за соседним столом – широко известный в узких кругах «черный бухгалтер» отмечает с партнерами очередной успешный проект. В мире ночных движений его неплохо знали – как и людей, с которыми он работал. Виктор редко напрямую жил с криминала, его заработки скорее начинались там, где заканчивался легальный бизнес и начиналась тень. Волшебные слова «обналичка», «номиналы», «невозвратные долги» витали в сизом сигаретном дыме, и частенько превращались в толстые пачки пятитысячных купюр. Такие доходы требовалось уметь защищать – но то, что составляло проблемы даже для вполне состоявшихся в криминале деятелей, не было таковыми для отморозка, много лет убивавшего просто так – для развлечения. Возникающие проблемы Виктор и его деловые партнеры решали с непередаваемой жестокостью, которая могла сравниться лишь с лучшими выступлениями чеченских ОПГ или татарских банд, - не было ни тормозов, ни ограничений. Как-то раз в компании двух старых знакомых Виктора один из них пошутил, что собравшаяся за одним столом троица по совокупности заслуг людей убили как бы не меньше, чем все ОПС «Уралмаш» - и это не было преувеличением. Другое дело, что финансового эффекта от самих убийств было мало – по большей части удовлетворение своих склонностей.
Однако праворадикальное насилие не исчерпывало все душевные потребности Виктора. С детских лет едва ли не больше всего на свете он любил издеваться над людьми. Именно это свойство личности определяло его личную жизнь: не было приятнее занятия чем отобрать или просто ебать чужую девочку, а всех пострадавших молодых людей, мужей и поклонников своих избранниц Виктор любил едва ли не больше чем самих девочек – правда совершенно особенной любовью. Для них у него были уготованы множество различных радостей – от обыкновенных пиздюлей до персональных форм утонченного издевательства. Кроме прочего такой расклад служил также целям экономии – всеми основными расходами на девочку на постоянной основе обременялся какой-нибудь терпила, как правило ее муж. Количество таких «романов» могло быть сколь угодно большим, и зависеть сугубо от желания и свободного времени – ну а девочек можно было менять по цвету, размеру сисек и типажу. Секрет успеха был также очень прост – наш герой имел достаточно много свободных денег, приличную физическую форму и интеллектуальный уровень выше, чем у большинства сограждан.
…Последнее время Виктора чрезвычайно забавлял тип на «Рено» по имени Саша, чьи любовные послания и стихи Кристине та частенько читала с выражением и старанием. Настроение в то время у Виктора было довольно благодушное… но приближалась гроза. От продолжения банкета его отвлек звонок Кристины. «Вить заедь за мной срочно – у меня проблемы, потом скажу с кем». Вечер переставал быть томным.
***
Никто не знает, что произошло в тот день: магнитные бури, вспышки на солнце или еще какая хуйня, но терпение у Саши лопнуло. Случилось с ним это на работе, где Саша находился в компании старых товарищей по артистическому цеху. «Тварь я дрожащая, или право имею???». Классический вопрос привел Сашу к сильному и импульсивному решению: прямо посреди ночи он позвонил Кристине с матом и угрозами и потребовал ее к немедленному разговору у него на работе. Саша яростно желал выяснить отношения с соперником, для чего намеревался заставить Кристину ему позвонить, но повезло ему еще больше. Кристину к нему на работу доставила непосредственно черная «Субару».
Что творилось у в душе у Саши! Ярость берсерка, решимость камикадзе и жестокость китайских палачей меркли в сравнении с этим водоворотом страстей. Он чувствовал в себе страшную силу, что, правда, внешне выражалось в дебильном выражении лица, имевшего цвет спелого помидора. Как коршун Саша ринулся к машине, размахивая руками перед собой и страшно крича:
- Эй ты!!! Отпусти ее! Я люблю ее, ты слышишь!!! Я убью тебя!!! Сука!!! Пиздец тебе!!!

Сначала сонный Виктор от такой картины изрядно охуел – ему неоднократно доводилось наблюдать противников в состоянии алкогольного аффекта, и ничего хорошего это как правило не значило – дрались такие отчаянно и до конца. Саша был весьма атлетичным мужчиной, а у Виктора желания драться не было совершенно по причине усталости. Когда расстояние сократилось до критического, Виктор, правой нащупывая нож, коротко сунул левой джеб в ебало Саше… и эффект от него оказался совершенно уникален. С разбитым еблом Саша отошел на два шага назад… и продолжил свой экспрессивный монолог с безопасной дистанции, не снижая накала страстей. Нет, Саша не просто громко пиздел и махал руками – это было воистину прекрасно. Лучшие театральные сцены и лично Станиславский аплодировали бы Саше, потому что живость и убедительность его игры в страшного берсерка в какой-то момент заставили поверить даже Виктора, который в жизни мал-мала видал уличные драки. Когда до него дошел смысл происходящего, Сашу даже пропало желание бить – хотелось стоять и любоваться. Тем временем, к месту событий подтянулись друзья Саши – из числа представителей творческих профессий. Им была продемонстрирована саперная лопатка, которой после этого Виктор их немножко погонял кругами, после чего сел в машину и повез домой ржущую Кристину.
***
Три дня спустя грустный Саша с опухшим носом сидел в баре и мрачно пил. Происшествие совершенно никуда не годилось – вместо героического эпоса получилась какая-то совершенно омерзительная хуйня. Не помог даже второй раунд в Интернете – когда погнанные лопатой друзья дружно отпраздновали победу над неадекватным молодым человеком, который так их и не догнал, после чего удрал на своей машине. Не то чтобы над Сашей сильно глумилась общественность… но вот расположения той, ради кого это все было затеяно, заслужить не удалось. От этого Саша непрерывно испытывал горечь, и все время думал над своими ошибками.
Во-первых, несомненно не стоило устраивать конфликт спьяну. Боевого духа возможно алкоголь ему и прибавил, но от пиздюлей не спас – Саша так и не понял, как получил по щщам. Ума, однако, хватило сообразить, что так вышло неспроста – и в открытом сражении ловить особенно нечего.
Во-вторых, следовало каким-то образом соединить противоположные вещи – показать себя мужественным, сильным и опасным перед Кристиной, одержав убедительную победу над оппонентом, и при том не вступать в открытый симметричный конфликт. Мысли Саши крутились вокруг «поймать у парадной и проломить башку» и «написать зявление в милицию». Первое делать было страшно и непонятно как – что самому, что искать исполнителей. Саша не был конецевым идиотом и в принципе представлял, что просто это сделать лишь в теории, а на практике можно или испортиться, или сесть. От второго Сашу отговорил знакомый юрист, оценив масштабы проблемы в виде опухшего носа. Вместо решительной победы над негодяем Саше предстояло предстать перед мировым судьей в унылом амплуа терпилы – при том что кроме штрафа противнику ничего не светило при самом лучшем для Саши раскладе. Саше очень не понравилось ощущение, когда он себе казался огромной и мягкой кучей какой-то дряни, а противник казалось состоял из жестких ударных поверхностей.
Где-то был правильный ответ… и тут Сашу осенило. В голове созрел план решения вопроса – как переиграть противника на его же поле.
Виктору следовало забить стрелку, взяв с собой достаточно страшных и опытных в этом деле товарищей. Никто ж не оценит потом личный вклад участников в выигранную драку – а с помощью друзей Саша рассчитывал на то, что добро победит зло. Где же было брать союзников? Тут Саше на помощь пришел опыт отечественного кинематографа, где всегда над бандитами победу одерживали бывшие военные, десантники, афганцы и прочие спецназовцы. Закипели поиски. Через какое-то время Саше удалось найти аж двух таких персонажей – одного бывшего «афганца», ныне работающего сторожем, и Сашиного же тренера из клуба по фитнесу – увесистого дядю, некогда служившего в погранвойсках. Афганец подвернулся какой-то неудачный, сильно потрепанный жизнью и явно не похожий на парней из афганской ОПГ, а вот на пограничника Саша возлагал большие надежды, благо пиздел тот без умолку.
- Уж я-то!
Со слов «пограничника» выходило, что таких как Виктор он пиздил и пиздит буквально десятками, а сам в бандиты не идет лишь потому, что не может этого делать по этическим соображениям. Каждый вечер Саша засыпал в предвкушении успеха – приближался час воздаяния Виктору за все унижения и собственную плохую жизнь.
***
Как и любой опыт, околокриминальные дела прививают людям, которые ими занимаются, некоторые стереотипы. Нарушение обычного порядка вещей гораздо сильнее выбивает из равновесия человека «в теме», чем случайного зрителя. От того, что будет описано ниже, Виктор охуел как никогда в жизни – больше доставило только явление мамы терпилы в качестве переговорщика на конфликтные переговоры с оружием пару лет спустя. В один прекрасный момент к нему подошла Кристина, и заявила:
- Мне тут сказали, что тебе забивают стрелку!
- Чоооо? – Виктор потерял дар речи. – Ты что ли?
- Не, афганцы, десантники и Саша!
- Какой еще Саша? – До Виктора начало постепенно доходить, о чем идет речь.
- Ну, тот самый. Саша! К которому мы тогда ездили.
- Дааа? Когда и где?
- Послезавтра, в пять. На пустыре неподалеку от набережной… Вить? Вииить? Что с тобой? Я что-то не то сказала?
- Ааааа бляяя!!! Ыыыы… Ебааать…

Когда Виктор проржался, ситуация стала ему нравиться все больше и больше. На «стрелки» он как правило не ходил вообще, предпочитая жесткие накрытия и приемки тех кто их забил по месту жительства, но тут интуиция подсказывала сделать исключение. Мероприятие, забитое через девочку около гук-общаг летом в светлое время суток – что могло быть прекраснее? В то время там уже была построена набережная, и в хорошую погоду там гуляли влюбленные парочки и туристы, а через речку красовалась резиденция полномочного представителя Президента по УрФО со спецротой и толпами ФСОшников. На взгляд Виктора, там очень не хватало моба десантников с афганцами под предводительством Саши. Окончательно добило предложение по поводу численности – «взять по два человека».
Накануне Виктор плохо спал – почти как в детстве перед Рождеством, желая чтобы поскорее наступило утро и нашлись подарки под елкой от Деда Мороза.
***
Наступил судный день. Стояла жуткая жара, и над городом висело марево. Виктор стоял перед зеркалом и пробовал собраться – шутки шутками, а распиздяйство даже в бытовых драках до добра не доводит. Проверить как выходит нож… кобуру под поло… сунуть в карман перчатки, забинтовать больной сустав. Однако, стоило вспомнить ебало Саши, и боевое настроение сразу улетучивалось – Виктор просто начинал ржать как ненормальный.
Из дома Виктор отправился в довольно дорогой паб, где намеревался встретиться со своими компаньонами на гениальную «стрелку». Полупустое помещение с кондиционером украшали четверо бойцов – двое средневесов на «Fred Perry» и белых тапках, крепкий парень-полутяж в спортивных штанах и громадная туша около ста двадцати килограммов весом. Туша отзывалась на погоняло Бивень, была одета в грязные голубые джинсы и клетчатую рубашку на выпуск, под которой красовалась грязная белая майка с крокодильчиком, жрущим звезду Давида под надписью HoLaCoste. Портрет Бивня дополняли длинноватые сальные волосы и опухший многажды ломаный нос темно-красного цвета. С Виктором судьба их не свела в юности лишь потому, что юность Бивня прошла в отдаленном городе в республике Коми с очень развитым правым околофутболом. С детских лет Бивень очень успешно занимался вольной борьбой и разными безобразиями, а потом поумнел и переехал в Ебург, где и подружился с Виктором. Виктору Бивень всегда напоминал известного читателю М., только существенно габаритние и умнее. Самое забавное, что в повседневной жизни Бивень был очень тихим, флегматичным и рассудительным парнем, совершенно не склонным к конфликтам. На работе он был на хорошем счету и успешно строил карьеру инженера. Но все менялось, стоило ему выпить хоть каплю алкоголя – спирт высвобождал в нем настолько мерзкую и наглую свинью, что оставалось только даваться диву.
В тот день Виктор к своему ужасу обнаружил перед Бивнем три пустых стакана из-под «Гиннеса», от которого Бивень совершенно перекинулся и перешел в темное состояние рассудка. Поросячьи глазки горели адским огнем, кулаки сжимались, а все невербальные средства говорили о желании немедленно дать кому-нибудь пизды.
- Вить, погнали уже скорее. Плохо будет. – Один из средневесов поднял Бивня за рукав и потащил к выходу.
- Бивень, ты какого хуя нажрался, а?
- Кто нажрался? Я нажрался? Нифига! Я пить хотел!
- Оооох бля… Ладно! Пошли.

В глубине души Виктор, конечно, ругал Бивня, но брать его с собой однозначно стоило – во-первых, при пиковом раскладе в самого здорового в первого будут стрелять, а во-вторых, он все равно не рассчитывал на него как на ударную силу. Если фарс начнется превращаться в трагедию, то рядом с точкой стоит тонированная девятка… где не важно кто сидит и что лежит. Но чуйка подсказывала, что будет совершенно не то – а вот для наведения жути на лохов Бивень подходил как нельзя лучше.
…Светило солнышко, вдоль Исети гуляли влюбленные пары, вдалеке стояли гук-общаги – и словно сама аура этого места подпитывала Виктора, как старого вампира родовое гнездо. Сколько всего случилось возле этих стен, где казалось – только присмотрись, и увидишь тени старых друзей и свою молодость. Саша не понимал какой подарок он сделал своим поступком, избрав это место – ностальгия пробирала почти до слез.
А вот и место встречи. За заборчиком на пустом месте Виктор увидел три фигуры – Сашу, и двух унылых типов, одного старого, а второго жирного. Старый был одет в дешевые летние брюки и сандалии с носками, и видом больше всего напоминал колхозника, а жирный – классического посетителя пивных баров, когда-то ходившего в качалку. Мускулистый Саша выглядел лучше всех. С первых же секунд Виктор понял что драка не имеет смысла, но тут слово взял Бивень, который с тридцати метров заревел пьяным голосом:
- Эй, говно!!! Давай три на три!!! Быстро, бля, а то я ссать хочу.
После этих слов Бивень начал разбегаться и готовиться к прыжку. Поймав взгляд Виктора, двое соратников удержали пьяную тушу от немедленной атаки. А «говно» от предложенной инициативы заметно приуныло, и старательно прикидывалось ветошью – спутники Саши ссутулились и не издали ни звука.
Тем временем, Саша взял себя в руки, сделал два шага вперед и толкнул пламенную тираду.
- Эй ты! Я люблю Кристину! Мы будем вместе, во что бы то не стало. И ты не будешь мешать нам, то лучше сам убирайся, а то… а то….

К сказанному Виктор отнесся критически, и пояснил Саше, что Кристину он нихуя не любит, ебет кого хочет и когда хочет, а ему, Саше, рекомендует убираться с его пути непосредственно к Пожилому Зайцу – сосать у него хуй.
Бивень не остался в стороне, и тоже прокомментировал Сашину тираду:
- Да ты пидор, хааааа!

В ответ на это Саша покраснел как помидор, и сделал патетический жест руками в направлении Виктора, намереваясь вцепиться ему в воротник. С дистанцией Саша просчитался, и сменив стойку «разножкой», Виктор рубанул его сытнейшим ударом в низ живота, по науке называемым «маэ-кэаге», а по сути – футбольным пинком с мощным вложением и проносом. Саша квакнул, и осел на землю, хватая воздух ртом и забавно выпучив глаза. Виктор резко рванул в сторону «десантника» с «афганцем»… но те стояли ни живы ни мертвы от страха, изображая соляные столпы. Трагическое молчание нарушил Бивень, к тому моменту освиневший окончательно.
- Ну все. Ссать хочу – не могу. Вот щас на этого пидора и поссу! – С этими словами Бивень начал нагло расстегивать штаны.
Сказать по правде, Виктор честно попробовал оттащить Бивня – но подкачали габариты. Сил сдвинуть с места кандидата в мастера спорта по вольной в супертяжелом весе у него не хватило.
…Желтенькая струйка лилась и журчала, стекая Саше за воротник и дальше бежала ручейком по пыльному асфальту. В процессе отвратительного ссанья Бивень приговаривал: «Золотой дождь!!! Золотой дождь, бля!». Выражение лица Саши в этот момент было трудно описать словами – оно было в натуре неописуемо.
Так и завершилась эта великая «стрелка» - лишь когда Виктор и прочие покинули место встречи, друзья Саши рискнули к нему подойти поближе.
***
Для всех участников этой эпопеи эта история навсегда осталась в памяти. Виктор очень любил ее вспоминать как пример собственного необычайного гуманизма – как история про корявую стрелку, забитую безосновательно и через девку, закончилась не в духе «наш Уралмаш страна чудес – зашел в подъезд и там исчез», а очень толерантно и мило. Правда, история эта достаточно широко пошла «в народ», и там вызвала несколько другие оценки. Многие слушатели воспринимали ее как апофеоз триумфа злых и темных сил и поругание всего светлого, хорошего и доброго.
Истина была гораздо проще и смешнее – никто не просил Сашу лезть в реальность, принципы и законы которой он не отображал вообще. Как в глупых фанастических романах про «попаданцев» из одной эпохи в другую, ничего кроме глупости и курьеза в затее со «стрелкой» он поиметь не мог – и окончилось все для него и правда весьма неплохо. Под дурное настроение тот же Виктор запросто мог зарезать его просто так.

А что до Саши… Великий Данте окончил свою «Божественную комедию» строфой «L'amor che move il sole e l'altre stele» - «Любовь, что движет солнца и светила». Любовь принято считать неодолимой силой, способной оказаться сильнее чего угодно – а вот Саша от нее совершенно исцелился. Он и раньше пробовал от неудач забыть Кристину – другие девочки, алкоголь и спорт не помогали – а вот волшебный эликсир производства Бивня сделал свое дело. С той поры в окружении Виктора когда кто-то влюблялся и начинал ебать всем мозги – все настойчиво предлагали от этого применить проверенное средство – уринотерапию, и начинали призывать Бивня.
Кристине рассказ Виктора с одной стороны понравился – она всегда любила наиболее успешных и агрессивных самцов. А с другой – ей было немножко жалко верного и трогательного поклонника. Впрочем, спустя какое-то время она поправилась в талии и Виктору надоела – и отправилась на мороз, разделив участь всех его надоевших любовниц.
От себя добавлю, что эта история делает в книге о правых бандах. Кроме общих героев, этот сюжет – как раз о том, насколько сильно «система координат» участников любой правой среды отличается от системы ценностей нормальных людей. Виктор и прочие могут быть сколь угодно симпатичны большинству читателей – по ту сторону книги, но вот очная встреча с любым конфликтом интересов скорее всего закончится именно так или еще хуже. Собственно, Саша не был каким-то коллекционным уебаном и кретином – наоборот, многие считали его нормальным, симпатичным, решительным и не самым трусливым парнем. Но… в своей среде.
Многие читатели, наверное, поставили себя на место Саши – и подумали, что у них бы все конечно было не так. Уродов и бандитов бы потом нашли и страшно покарали, призвали на их головы все расправы и кары… но практика показывает, что как правило кто сильнее тот и прав, и нихрена никому потом за это не будет. Древние хорошо сказали по этому поводу – «Vae victis!»
Для абсолютного большинства людей нет адекватного варианта противостоять подобному в их родной среде – это как нырнуть в море с целью загрызть там акулу зубами. До Саши, кстати, это дошло в полной мере – и он предпочел просто больше туда не лезть. А кто собирается в таком раскладе воевать – стоит помнить о том, что победивший дракона, скорее всего, сам драконом и станет. Если повезет и он с этим справится.

28. Без правил

Среди всех форм и уровней преступности в праворадикальной среде совершенно особенное место занимают «автономы» - вершина своеобразной эволюции этого движа. Про них уже говорилось в главах, посвященных закономерностям развития этой темы – про то, как субкультура постепенно мутирует в организованную преступность, а из представителей оной рождается или особый вид правых ОПГ, или же терроризм.
Деятельность «автономов», как и само это слово, тесно связаны с именем Максима Базылева – гениального (без преувеличений) теоретика и практика прямого действия. Его «автономные боевые группы», созданные на основе синтеза террористов прошлого и современной правой среды, сильно пережили своего создателя. Об «автономах» мало кто что-то знает – какие были группы, куда они делись, сколько их было и кто из них правда имел отношение к проектам НСО и лично к Максиму – а кто функционировал самостоятельно от начала до конца или имел иных покровителей. Кровавый след деятельности некоторых групп этого типа стал широко известен – на примере резонансных дел о терроризме и многочисленных убийствах. Но многие остались и «в тени» - никто не раскрыл серию нападений на посты ГИБДД летом 2010-го, за пределами внимания общественности остались многие случаи захватов активов, разбоев, похищений людей. Общее у всего этого было то, что внешне являясь обычным криминалом высокого уровня, эта деятельность велась по совершенно иным принципам, имея в своей основе цель войны с государством и наращивание собственной мощи. Мотивация личной наживы у членов автономных групп была значительно слабее – что обеспечивало гораздо лучшую выживаемость групп, нежели у тех же скинхедов, даже толковых, или просто бандитов.
Кроме особой формы преступности, эта деятельность сформировала совершенно уникальную породу людей, по сравнению с которыми тот же Виктор являл собой образец приличной и социализированной личности. В этом контексте нельзя не вспомнить дважды забавную историю – как с представителями «автономов» довелось пересечься одной молодой и глупой банде скинхедов.
***
У людей, о которых пойдет речь ниже – много лет не было ни лиц, ни имен, ни каких-либо социальных привязанностей. Ни одного места работы, прописки; не было также судимостей или административных штрафов. Несколько лет, начиная с московских тем, они работали тройкой – так мы их и назовем: «Первый», «Второй» и «Третий».
«Первый» был родом из Казахстана, и с детства вел сомнительную жизнь беженца, который будучи русским оказался нафиг не нужен в России. Отсутствие каких-либо социальных ориентиров и детство в интернате, куда он тут попал, очень быстро привело его в криминал, причем совершенно дикий. Не сел он только благодаря удаче, мозгам и развитой с детства интуиции. Жизнь в обстановке, в которой приходилось выживать, сделала «Первого» чрезвычайно сильным и абсолютно безжалостным ко всем, начиная с самого себя. Именно это качество оценил в нем Базылев – а что привлекло в идее правого террора «Первого»… Реальная причина была в том, что в душе он искал какую-то цель более высокого порядка для такой жизни, чем деньги. Идеи Базылева очень способствовали тщеславию и при этом совершенно не мешали зарабатывать – предлагаемая им модель обеспечивала криминальный и опасный, но высокий доход. Поработав какое-то время с будущими НСО-Север, «Первый» вовремя отскочил со своей тройкой и продолжил карьеру совсем полного «автонома» - на сей раз старшим группы.
«Второй» попал в автономы из правых бригад. Привел его туда перфекционизм: раз за разом он перерастал уровень очередных подельников, пока не стал работать с сильнейшей в Москве бригадой, той же в которой был Базылев. Субкультурный период закончился у них где-то в одно и то же время, и на пару лет они расстались – чтобы встретиться уже в совершенно новой структуре. Потом история повторилась – личностный рост «Второго» заставил оборвать старые связи и уйти в свободное плавание вместе с «Первым». «Второй» сам так захотел – благодаря чему чудом не прилип вместе с прочими по делу НСО-Север. Он не отрицал формального старшинства «Первого», но и не подчинялся ему напрямую. Принципиально со старшим товарищем их отличало то, что если «Первый» так жить был вынужден, то «Второй» просто хотел – получая ни с чем не сравнимое удовольствие от собственной жестокости и ничем не ограниченной свободы. Например, он необычайно любил пытать людей – порой не требуя за это ни денег, ни какой-то выгоды, а просто ради самого процесса. По причине этой его черты даже в правой среде он сталкивался с отчуждением – мало кто мог нормально общаться с натуральным палачом и патологическим садистом.
Откуда взялся «Третий» не знал никто – просто так вышло, что со «Вторым» стал работать мрачный и здоровый парень, который во всем ему доверял и проявлял чрезвычайную исполнительность. Единственный из всей компании он служил в армии, и отвечал за все «военные» специализации, как то стрельба, взрывное дело, и все что касалось оружия. Оружие было единственной вещью, которая его интересовала в жизни – при крайне низком общем культурном уровне его знания в этой сфере были близки к энциклопедическим. Был ли «Третий» скинхедом до армии никто точно не знал, но в их тройку он попал достаточно подкованным идеологически. Главную мотивацию «Третьего» для такой жизни замечательно описал В.С. Высоцкий строкой «Не надо думать – с нами тот, кто все за нас решит». «Третьему» очень нравилось, когда все как в армии, только жизнь состоятельнее и веселее.
«Тройка» каталась по стране и за ее пределами, решая задачи самого разного уровня. Работали с бандитами, с политиками и бизнесменами; почти год провели в Польше где плотно общались с ОПГ, работавшими по автомобилям, еще столько же на Балканах, где немало нажили с наркомафии. В Екатеринбург они попали из Киргизии, где отлично заработали на темах с заложниками и накопили немалые ресурсы. По иронии судьбы на Урале они занимались совершенно легальным делом – вкладывали деньги в активы, постоянно приносящие прибыль. После обычных дел коллектива ловля номиналов с последующим оформлением на них всякого было чем-то милым и безобидным. По мнению «Первого» миром правила экономика – и «общак» на нескольких счетах должен был пополняться постоянно с нескольких активов. Поскольку обзаводиться семьей и тратить деньги самостоятельно автономам положено не было, то «общак» выглядел очень прилично и позволял решать практически любые задачи. Периодически господа «автономы» вспоминали о своих корнях, и сами били в выбранную цель – в духе террора ради террора. Немало денег тратилось и на расширение сетки последователей – в нескольких городах страны воспитывались подконтрольные банды и структуры более низкого порядка. Всю свою криминально-террористическую империю «Первый» строил исключительно из личного тщеславия – тот самый случай, когда средство постепенно превращалось в цель.
***
Все началось как всегда внезапно – «Первый» возлежал на кушетке в салоне тайского массажа, когда у него запищал «скайп» на планшете. Поскольку бродяжная жизнь не давала возможности окружить себя комфортом и обрекала на гостиницы и съемные хаты, то он очень любил самые телесные удовольствия – дорогую жратву, массаж, спа-процедуры и прочее. Также, переправив немыслимое множество людей на тот свет и мучая других, он нежно любил и всячески обхаживал собственное тело, тратя на это любые деньги. Что может быть приятнее, чем балдеть на горячем камне в хамаме, после того как только что сжег терпилу в бензине?
…Звонил номинал Вова – розовощекий мальчик-менеджер, в душе считавший себя верным гитлеровцем и национал-социалистом. За всю жизнь Вова не разбил ни одного лица, зато всегда хотел быть близок к страшным и опасным нацистам. Такая возможность ему представилась через случайное знакомство с «Третьим» на концерте, и в кратчайшие сроки Вова стал директором нескольких фирм, через которые потекли деньги. Несмотря на то, что вклад Вовы в расовую войну исчерпывался походами к нотариусу и в юридическую контору, возгордился и обнаглел он необычайно, через губу разговаривая со старым праворадикальными приятелями с района. Те произошедшие перемены просто не поняли, потому что много лет привыкли относиться к Вове как к терпиле и пустозвону.
- На связи. Что стряслось? – «Первый» перевернулся на спину, воткнув гарнитуру в «айпад».
- Вадим…
- Без имен, еб твою мать! Сколько можно повторять?
- Папка пропала!
- Какая еще папка? Ты чо несешь?
- Та самая… две доверенности и свидетельство о праве собственности.
- Похуй! Где флэшка?
- Т-т-там же.
- Понял. Бери такси и дуй сюда.

Час спустя в тихом дорогом ресторане сидели три мрачных типа и белый как полотно Вова. Трясясь от страха, Вова поведал про то, как его поймали скинхеды, которых он знал много лет, и отобрали все что у него было – кошелек, телефон и папку с документами. Сделано это было на основании обвинений в пиздабольстве, как раз под громкие завывания Вовы о том, что скоро им всем пиздец.
- Ты какого черта вообще о чем-то базарил с ними, а? Тебе сколько раз повторять – все! Теперь ты сидишь дома, и ходишь исключительно в магазин за продуктами и в банк.
- Я не хотел! Я думал они не посмеют!
- Знаешь, не первый раз замечено – у таких, как ты, всякая хуйня обычно начинается со слов «Я думал…». Думать тебе явно не положено – получается хуево.
- Му-му-му…
- Заткнись, дебил, и иди домой. Чтобы телефон держал включенным. Через час чтобы у меня в почте были все контакты твоих друзей.

Когда Вова вышел вон, все замолчали. На взгляд со стороны показалось бы что присутствующие сняли маски – их общение между собой сильно отличалось от разговоров при посторонних. «Первый» сразу перестал походить на ухоженного бизнесмена средней руки, и наружу полез оскал бывшего детдомовца и беспризорника, «Второй» начал улыбаться – так, как он это делал пытая людей. Костлявый и очень высокий – около двух метров роста, бритый налысо и в капюшоне, он сразу начинал напоминать смерть со средневековых миниатюр.
- Ну чо делать будем? - «Второй» затянулся сигаретой. Единственный из команды он курил. – Этого-то куда? Как обычно?
- Нет. Пока нельзя. Еще полгода Вова пригодится. – «Первый» брезгливо поморщился от едкого дыма.
- Надо папку найти. Я возьму на себя адреса и маршруты.
- Работаем. До вечера сделаем машину и «группу поддержки». Что по железу?
- Только дежурный комплект на одну машину. – «Третий» впервые подал голос.
- Это что у нас?
- Ремингтон-870, SAT-8, травматика, газ и ПМ. Еще мой Стечкин, но его я использовать не буду.
- Ну да – у вас с ним любовь. – «Второй» глумливо заржал. «Третий» больше всего на свете гордился своим АПСом, и на эту тему было сочинено множество шуток – про интимные формы отношений между пистолетом и его владельцем. Гладить и разбирать АПС «Третий» мог натурально часами, при этом лыбясь как идиот с выражением полного счастья на мерзкой харе.

«Первый» старался не думать о последствиях в виде пропажи флэшки. Там не было никакого палева или компромата – просто список счетов, фирм, людей, который не стоило нигде показывать – пока элементы схемы были сами по себе, ничего нельзя было сказать о ее сути. Собранные воедино элементы «паззла» показывали как раз суть – экономическую сторону всей структуры. Менять все легальные звенья из-за кретина Вовы… чушь. Флэшку следовало вернуть. Вместе со всем остальным. Срочно.
***
Время словно растянулось – там, где у обычных людей оно мерялось днями и неделями, у «Первого» оно измерялось минутами. Планшет и три телефона буквально раскалились – вот к бригадной «Инфинити» нашлись три рабочие одноразовые машины; вот кроме основной троицы собралась команда обеспечения из числа мелких провинциальных бандитов. За все платилось сразу и много денег – и за информацию в том числе. К вечеру на столе лежали распечатки со всеми данные оппонентов – начиная со страниц из социальных сетей и заканчивая данными всевозможных официальных баз.
По всему выходило, что драгоценная папка досталась совершенно отвратительной бригаде с района – мутного состава, без серьезных достижений, зато довольно многочисленной. Где искать среди высоток и аллей конкретную вещь – нетривиальная задача, с учетом того, что избавиться от нее секундное дело. Для полиции эта задача практически нереальна, но «Первый» работал совершенно иначе. Имея в своем распоряжении где-то семь часов на подготовку, вечером того же дня он атаковал.
***
Мало людей могут сказать, какой день в их жизни стал самым хуевым – но сутки спустя скинхед Митя имел полную уверенность в этом. Ад наступил сразу же после того, как он сделал шаг в собственную парадную, направляясь домой с учебы.
Раз! Струя едкой аэрозоли из «удара» резанула глаза и легкие; а под ноги упала гильза.
Два! Боковой по печени и колено в солнечное сплетение; руки рвануло в разные стороны.
Три! На руках застегнулись браслеты, а на голове оказался плотный мешок.

Спустя пять с половиной секунд с начала приемки, скинхед Митя оказался в недрах тонированной «Инфинити», которая рванула из двора. Во мгновение ока он оказался без одежды, которую отчасти сняли, а отчасти срезали.
- Привет, дорогой. В жопу ебаться будем? – «Второй» ласково улыбнулся с переднего сидения.
- Ыыыыы! За что??? Вы кто такие? Я все скажу! Про всех!
- Конечно скажешь. Ты все блядина скажешь – а пока скажи: в жопу-то хочешь ебаться?
- Нет! Не хочу!
Хрусть! Шмяк! В руках «Второго» появились плоскогубцы.
- Не, ты хочешь. Щас определишься со своими желаниями.
- Аааа… бляяя… за чтооооо!!!! Да! Да! Хочу, хочу ебаться в жопу немедленно!

«Второй» остался даже разочарован – по сравнению с чурбанами страшный скинхед Митя оказался чрезвычайно слаб и сразу раскололся до той самой жопы, в которую он согласился ебаться – после первых же сломанных пальцев и надорванной крайней плоти. Еще через пять минут он со слезами усердия на глазах вызванивал лучшего друга, отобравшего папку у номинала Вовы – скинхеда Саню по прозвищу Фонарик.
- Саня! Тут меня Вова грузит – говорит в мусарню побежит за папку которую ты подрезал. Надо встретиться перетереть! Да, срочно, я сам подъеду.
«Инфинити» взяла курс из леса на место встречи, а «Первый» с помповым ружьем на коленях координировал действия еще четырех машин с бойцами.
- Горячка… Ненавижу так делать – ничего не готово. Внимательнее к тому как он вообще на встречу явится, как бы не с мусорами был.
- Если что-то пойдет не так, то я в него сразу выстрелю! – радостно прокомментировал ситуацию «Третий».

Стрелять не пришлось. Еще через полчаса трясущийся от страха скинхед Саня отдал чужое имущество добровольно, не получив ни одной пиздюлины. «Первый» зажмурился от удовольствия – молниеносное решение проблемы очень сильно тешило самолюбие. В очередной раз команда показала идеальную сработанность. Впереди предстояли вечер в ресторане и ночь в загородном отеле с гибкой большеглазой брюнеткой. Лишь в самой тени сознания вспыхнул и погас маячок опасности – что-то будет не так…
***
Утро следующего дня началось с истеричного звонка Вовы. Даже не звонка – звонков. К тому моменту как «Первый» включил телефон, накопилось несколько десятков пропущенных вызовов и сообщений.
- Свяжись со мной срочно!!! Мне угрожают и хотят убить!
- Не паникуй. Через пару часов заеду.
И вот снова те же лица – ресторан, трое лидеров и перепуганный Вова.
- Хорош трястись и говори по сути. У меня времени мало. – «Первый» выглядел крайне зло. Он уже успел пожалеть что вообще связался с Вовой – вокруг того постоянно был лишний кипишь и гемморой.
Вова поведал, что теперь по всему району его ищет «основа» местной банды скинхедов, откуда был пострадавший Митя. По иронии судьбы, как и у наших героев лидеров у оппонентов тоже было трое – возрастной скинхед по прозвищу Веник, его младший друг Фонарик и еще более юный но крепкий и габаритный тип без погоняла по имени Арсений. Веник с Фонариком служили в армии, и остальных держали в повиновении довольно жесткими пиздюлями. Вову они знали довольно давно, и теперь жаждали спросить за беспредел – от Вовы, коего было принято считать терпилой, такого результата никто не ожидал. Теперь Вова трясся от страха – Веника на районе было принято очень бояться.
«Первый» задумался. С одной стороны, лишний рамс им был совершенно не нужен – но с другой оставлять Вову как есть было неосмотрительно. Вова заметно «поплыл» от страха, и мог выйти из-под контроля.
- Тебя там кто ищет? Веник этот? Ну давай вечером забьемся и побазарим. – «Первый» потер глаза. Давно, очень давно никто в правой среде не смел разговаривать с людьми их уровня в таком тоне – с кем угодно вопросы решались на уровне звонка или коротких переговоров. Достаточно было вспомнить несколько людей и прояснить кто они есть – и претензии заканчивались сами собой.
Наступил вечер. «Инфинити» катилась по району, а Вова дозванивался до Веника. Когда это удалось, то начались странности: несмотря на то, что это Веник искал Вову, а не наоборот, на встречу куда сказано ехать Веник отказывался, настаивая на своем месте. Ситуацию не исправило даже то, когда трубку взял лично «Первый», сославшись на ряд известных личностей региона типа того же А. и Виктора. Их юные скинхеды попросту не знали, а базарили нагло и совершенно отвратительно.
- Слушай, похуй. Поехали туда уже – я этого Веника охуеть как увидеть хочу. – «Второй» выкинул окурок в форточку. – Не успокоится – поставим под стволы, да и все. Дел на полчаса.
- У меня мерзкое предчувствие… - «Первый» на секунду задумался. – Хотя ладно – поговорим.
Машину поставили на выезде, и «Третий» пошел осматривать район. Как только у них появились деньги, «Третий», фанатично любивший оружие и все с ним связанное, начал усиленно внедрять в обиход тактическое шмотье – и на движухах они всегда носили 5.11, «Блэкхок» и прочие тряпки в стиле милитари, дополняя их непременным атрибутом в виде худи с капюшоном, скрывающим лицо. Одежда замечательно скрывала силуэты, не палилась в повседневной обстановке как тот же камуфляж и не ассоциировалась ни с одной субкультурой.
…Район был практически пуст. У одной из парадных сидела стайка молодежи, которые кого-то ждали. Когда около них затормозила «Инфинити» с тонированными стеклами, и оттуда вылезли трое в капюшонах – ребята занервничали. Когда один из троицы закинул дробовик на плечо и спросил не их ли они ждут – они буквально исчезли.
Подлый Веник по телефону ебал мозги и долго не выходил.
- Шнурки гладит, пидор – «Второй» заржал. Его переполняло дикое и дурное ожидание насилия; Т-12 в кайдексной кобуре, длинный нож и удобные перчатки, казалось, сами провоцировали начать бойню. Психически он давно оставил позади пределы нормы – еще где-то в начале двухтысячных, и сейчас просто дико хотел крови. Ударить, порезать, выстрелить… что угодно.
Время шло. «Первый» уже даже перестал нервничать и начал гадко улыбаться, предвкушая провал морали у оппонентов… когда…
Когда навстречу из-за дома вывалилось два десятка весьма увесистых ребят в камуфляже, тяжелых ботинках, или модных тряпках под околофутбольный «кэжуалз». В руках у нескольких были ножи, у одного – что-то типа дубинки. Стволов видно не было.
Трое против двадцати.
Времени на принятие решения было мало, и «Первый» сделал как обычно – дернул из машины первое что попалось под руку, а под руку ему попался полуавтоматический «Фабарм» в пластике. К этому моменту «Второго» переклинило окончательно, и рванув нож, он прыгнул на толпу.
- Чо, сссука… кому тут неясно кто мы? – «Второй» пошел один на строй. Сзади раздался металлический лязг – «Первый» с фланга навел на оппонентов дробовик. Глядя в лицо «Второму», противники попятились. Никто не мог пошевелиться или что-то сказать – даже когда «Второй» резанул ножом ближайшего к нему и пошел дальше»
…В эти минуты в душах у «Первого» и «Второго» происходило совершенно разное.
«Бля, мы же щас их убивать будем!» - «Первый» казалось был в страшном сне. Против них стояли не чурбаны, не антифашисты и не сотрудники милиции – а молодые правые ребята, такие же как когда-то они сами. Ничего сложного не было в быстрой серии выстрелов дробью по ногам… а потом просто добить и погнать остальных. Но так делать… Впервые в жизни «Первый» остановился в некоторой нерешительности.
«Убить, убить, резать…. Аааа, ссут, пидоры, всей толпой ссут» - «Второй» ничего не видел перед собой, кроме дичи, от которой несло страхом. Похуй, что их два десятка, а их трое – для них он был палач, а они – жертва. Глаза застилало кровью. Никакого пистолета… только нож, чтобы чувствовать каждого из них. Ощущение власти над жизнью и чужого страха полностью лишало «Второго» остатков вменяемости – в таком состоянии он бы и на сотню пошел с ножом, и убил бы при том немало.
…Финал этому положили две вещи: команда «Первого» отступать, и рев полицейских сирен. Страшные скинхеды так долго собирались потому, что на стрелку заранее вызвали мусоров. От страха.
Через пару минут во дворе началось столпотворение. Ездили машины, бегали какие-то люди, сотрудники полиции кого-то вязали. Излишне уточнять, что троица в капюшонах и черная «Инфинити» оттуда испарились – а приняли мусора именно тех, кто их собственно и вызвал. Толпу скинхедов с аргументами в руках.
…Только одна деталь выпадала из общего идиотизма этой картины. А именно – два хлопка с крыши гаража в сторону наших героев, и спрыгнувший оттуда парень в камуфляже с чем-то длинным в руках. Его лицо запомнилось «Третьему» - по фотографиям из «вконтактика» оппонентов. Тот самый скинхед с редким именем Вениамин по прозвищу «Веник», в армии служивший снайпером.
***
- Ебануться. Давно в меня не стреляли… Хуево правда. - «Первый» чистил на съемной квартире грязную одежду. В углу сидел белый как полотно Вова, и в который раз читал расплывающиеся на мониторе буквы – то, что ему старые друзья написали в асечку.
- Ва-вадим…. Глянь.

«Первый» подошел к ноутбуку. Выражение лица с удивленного последовательно сменялось на охуевшее и затем восторженное.
- Ааааа!!! Братья – скорей сюда. Нам только что объявили войну! Причем БЕЗ ПРАВИЛ!
…Вова не понимал, что вокруг него происходит. Господа автономы так обрадовались, словно каждому досталось много-много денег и остров в Карибском море с наложницами в придачу.
В эти минуты «Первому» лучше всего подошел бы знаменитый монолог майора Монтаны про войну – «Хорошо же, будет вам krieg. Вся наша мощь – здесь, в наших стиснутых кулаках, готовая к удару. Но тем, кто прождал во тьме целых полвека... простой войны мало! Великая война! Война, в которую мы вложим душу и сердце!». Эти слова наполняли его существование смыслом – неважно, с кем и зачем было воевать. Важен был сам факт: наступил момент, когда можно реализовать и сделать все то, к чему так долго готовились – и не ради каких-то денег, а ради чистой идеи насилия. В эти минуты ему было наплевать на какие-то переживания о том что там, на месте, были вроде как «свои» - «Первый» уже раскаивался в том, что не открыл на месте беглый огонь по противнику и мусорам одновременно. Выстрелы из мелкашки с крыши поставили точку в этических сомнениях – «без правил» значит «без правил».
Информация была собрана заранее, и теперь пришло время задействовать заранее подготовленный алгоритм.
…Все участники группы и ее окружение в считанные часы сменили место проживания на несколько съемных на подставных лиц квартир. Вова и его родственники вообще переехали за город.
…Через два часа после объявления военного положения курьер принес «Первому» охапку новых дешевых мобильников и «левых» сим-карт, оформленных на таджиков, а также новые планшетники для руководителей. Группа перешла на связь только по ним – все старые номера оказались отключены, а вся старая оргтехника, компьютеры и телефоны – вдали от места пребывания их владельцев.
…Через полсуток фотографии Веника и прочих оказались одновременно у «своих» сотрудников полиции, у блатных с района и в местном СИЗО. Задачи у всех стояли разные – у полиции и блатных «найти» и передать данные; на тюрьме – не упустить шансы при прибытии туда любого из оппонентов. «Первый» платил, и платил много – окажись кто угодно из противников на централе, расправа не задержалась бы ни на минуту по сравнению с делами на воле.

…В это же время специально обученные человек работал с базами и социальными сетями. По каждому из жертв был сделан список родственников, друзей, девушек – со всеми адресами, где любой из них мог появиться.
…Тогда же «Третий» вскрыл арсенал. Несколько десятков единиц карабинов «сайга», помповых ружей, травматических пистолетов и обрезов ждали тех, кто готов пустить их в ход.
…Через сутки «Второй» на вокзале встретил первую партию «гастролеров» - оплатили и организовали прибытие вообще не засвеченных в городе двух разборных коллективов из числа дикой криминальной молодежи. Сев на арендованные машины, на вторые сутки они поехали по выявленным адресам – организовывать наружное наблюдение. Без команды никто не работал.
Сорок восемь часов спустя для Веника и остальных не произошло ничего – кроме того, что вокруг их бригады распустилась огромная сеть. Это и было «автономное прямое действие» - синтез работы террористов, бандитов, блатных и правоохранительных органов. Едва ли не идеальное оружие, способное противостоять практически кому угодно – именно по этому алгоритму «Первый» выносил даже этнические криминальные кланы, вырезая целые семьи и забирая активы. Главным секретом успеха была их полная неуязвимость выраженная в полном отсутствии социальных связей – случайные документы, случайные адреса, нет семей и нет никаких привязок. Так воевать можно только тому, кто этим живет.
***
В классической войне банд обычно побеждают те, кто больше двигаются, могут дольше не спать, и лучше подготовлены. «Первый» рассчитывал на то, что пока идет работа по установлению конкретики по противнику те пытаются или работать на опережение, или, если не выходит, лечь на дно.
Однако не даром сказано мудрыми: «Не ищи в жопе мозг – там говно!»
Ни Веник, ни Фонарик, ни Арсений, не говоря уже об их молодых, не делали ровным счетом нихрена из того, что могло спасти им жизнь. Веник ограничился тем, что свалил от семьи к другой девке; Фонарик так и продолжал жить дома, а Арсений – на съемной квартире где жил много лет. При этом все они очень много разговаривали про войну: как они всех найдут, покарают и уничтожат. Чем больше вслух об этом говорилось, тем страшнее было каждому из них – Арсению очень запомнился тип с ножом, от которого побежала вся бригада. По скудоумию он еще не научился бояться огнестрельного оружия – в него никогда не стреляли, и не понимал, что прыжок с ножом был не более чем давлением на психику, а реально смерть бы им принес шквал свинца в упор.
…Они собрались на квартире у одной из любовниц Веника, когда у Арсения зазвонил телефон, номер которого он никому не давал.
- Привет, говно. Вы там когда без правил воюете – хоть по месту прописки не появляйтесь и у блядей ваших, а.
- Ты кто?
- Да не важно кто я. Дай-ка лучше сюда Веника своего.
- Алё…
- Хули «алё», бля. На вон послушай лучше… Слышишь ребенок плачет?
- Вы чего с ним сделали?
- Ничего пока не сделали – вот он тут у меня сидит, Степашка твой трехлетний. И девка твоя стремная рядом – мы в гости зайти решили. Я вот думаю – тебе его голову прислать или с пальчиков начнем? Маленькие такие и прикольные… Ты не бойся, он плакать не будет скоро. Совсем не будет.
- Сукаааа!!! – Веник нанес несколько ударов Фонарику. – Из-за тебя и твоей папки, пидор все началось…
Между Веником и Фонариком завязалась безобразная драка.
…«Второй» бросил трубку, и набрал «Первого». Он стоял в тонированной «двенащке» возле дома, где собрались противники.
- Во, братан, послушай. Щас цирк будет. Побежали-побежали-побежали!
- Да я знаю. Только что с этим дебилом перетер.

По двору неслись Веник, Фонарик с разбитым еблом, и Арсений. Опять зазвонил телефон у Арсения:
- Ты чо-то меня расстраиваешь. Вон трубку бросил – а у меня человек не знает, мимо которого вы бежите, стрелять в вас или нет.

Арсений отстал, сделав вид что запнулся.
- Слушай, что я могу для вас сделать?
- Во, базар по сути. Вали оттуда и через полчаса стой на углу у пиццерии.

Тем же вечером за столом сидели наши герои и Арсений. Последний совершенно разочаровался в своих друзьях, и идее войны без правил. Побледневший от ужаса, глядя в лицо «Первому», он был готов на все что угодно ради того, чтобы выжить.
Рассказ Арсения о бригаде немало позабавил троицу. Оказалось, что у Веника это уже вторая бригада под его руководством, поскольку первую посадили где-то в 2007-м. Свою карьеру он начинал с тем самым редкостным гондоном Медведем, которого сходняк приговорил к смерти за беспредельное убийство своего же. С Медведем его роднило еще одно обстоятельство – удивительное дело, но Веник был не только «красным», но и вполне гордился обстоятельствами своей замусоренности, и по разным поводам перетаскал в милицию к своим друзьям едва ли не весь собственный состав. Также на этом поприще весьма отличился и Фонарик, стучавший на своих друзей с Веником наперегонки.
Это и было секретом того, почему в бригаде никто не знал авторитетов, на которых сослался «Первый». И А., и Виктор, и прочие бы попросту завалили этих деятелей – и в принципе не могли иметь с ними ничего общего.
Арсения больше всего бесило то, что коллектив вообще не занимался профильной деятельностью – то есть не акционировал. Веник распускал страшные слухи о своих деяниях и приписывал себе сотни белых шнурков… но вот его соратники не видели за всю карьеру ни одной приличной драки, а два или три эпизода когда забивали всерьез были совершенно омерзительны, и касались дворников и рабочих со стройки. Единственный достоверный случай «акции» с результатом с участием Веника закончился тем, что соратника, который собственно и бил ножом, в последствие посадили – кто его сдал, все догадались сразу же. Лично Арсений с ними ничего делать не рисковал именно по этой причине – хотя очень хотелось, да и единственный из них он в общем не ссал прямого действия.
А последней каплей в разладе Арсения с Фонариком и Веником стала всплывшая наружу история гомосексуальной связи обоих арийских воинов, произошедшая во время пьянки. Этот факт не выплыл бы, если бы одна из присутствовавших там блядей не рассказала о том лучшей подруге. История дополнила давние слухи о том, что в армии Веник постоянно ебался в жопу в пассивной роли. Лично Арсений предъявлять это Венику опасался – как и все в той компании, где Веник годился за лидера и бригадира. Но и идти на смертный бой за педерастов с группой «Первого» не желал – а чем пахнет эта история он понял очень хорошо.
- Во, дела. Бригада – два пидора, три гада! – проржавшись, прокомментировал ситуацию «Третий».
- Поздравляю, дорогие друзья. Нам объявили войну без правил педерасты! – резюмировал «Второй».
***
- Брат, я тебя не понимаю – Второй закурил. – Какой был смысл столько ловить вениковскую блядину с детенышем, сутки пасти и попадать в квадрат, для того чтобы потом просто их отпустить? Дальше что – снова ловить их будем? Давай их ебнем! – «Второй» любил убивать детей. Это нисколько не радовало технически – но он давно привык делать свои слабости сильными сторонами, и делал все, для того чтобы внушать страх даже самым матерым убийцам. Отчуждению вокруг своей персоны он с годами начал даже радоваться, и находил в брезгливом ужасе окружающих какое-то особое удовольствие.
- Неее. Не будем. Теперь крысы сами сожрут друг друга… - «Первый» мечтательно улыбнулся.
- Жаль… «Второй» вздохнул. Воображение рисовало притягательные картины Веника с окровавленной головой собственного сына в руках… но не стоило путать работу и удовольствие.
…Арсений на месте развернул бурную деятельность. Воспользовавшись тем, что Веник с Фонариком оборвали со всеми связь и начали бегать, буквально за сутки он перетянул себе всю молодежь их бригады – пользуясь мудрыми советами «Второго». Ему даже дали немножко денег на движение – и очень скоро среди той же публики он стал самопровозглашенным бригадиром. «Первый» был тонким психологом, и очень точно понял мотивацию перебежчика – им руководили не только страх, но и неудовлетворенные амбиции. Арсений хотел видеть себя лидером нормальной правой банды, и если подумать об образцах для подражания, то такими он видел как раз своих оппонентов в лице тройки «автономов», а никак не Веника.
Первой же задачей для обновленного состава молодежи стали поиски двух беглых фюреров – Фонарика и Веника. Арсений изо всех сил старался делать это хорошо, ибо ему крайне не хотелось наследовать лавры бригады педерастов. Самих их изловить не вышло, зато на «Первого» обрушился шквал разнообразной информации про их похождение. Единственным реальным достижением Арсения стало то, что в Веника кто-то выстрелил из переделанного под мелкашку пистолета, ранее Венику и принадлежавшего. С дырой в пузе подранок благополучно удрал, а «автономы» долго глумились над незадачливыми киллерами.
Если сначала «Первый» к истории разгрома педерастов с привлечением колоссальных ресурсов относился даже с некоторым стыдом – типа как по комарам из дробовика стрелять, то после изучения их достижений стало ясно что такова была воля Всевышнего.
Так сразу же была найдена информация, что кроме ебли с мужиками Веник отличился изнасилованием малолетней девочки, ко всему ее до смерти запугав. С девочкой была проведена соответствующая работа - на тему «почему не следует бояться педерастов и как правильно писать заявление». История стала достижением гласности, после чего Веника приняли столь любимые им мусора – к которым Веник по старой памяти прибежал самостоятельно. Следом к изнасилованию малолетки ему прикрепили какого-то зарезанного узбека, и он торжественно отбыл в СИЗО. Один из смотрящих, родом с Кавказа, трижды звонил оттуда «Первому» говорить за Веника «спасибо» - во-первых фашист, а во-вторых дырявый, сильно разнообразил половую жизнь тамошних обитателей. Хуем на тюрьме сейчас не наказывают, но в отношение добровольного петуха данное правило, естественно, не сработало. По итогам Веник так и сгинул где-то в петушином углу и от чего-то там умер - после продолжительных мучений и анальных страданий. «Первый» долго ржал по этому поводу, поскольку денег он за это не платил, и так вышло по принципу «оно само».
Фонарик от страха повадился употреблять вещества, и на этом поприще завязал отношения с какими-то блатными. Это оказалось недальновидным поступком, ибо слухи про дырявость Фонарика распространились достаточно далеко. В результате он кому-то остался должен денег, и в добровольно-принудительном порядке был привлечен к оказанию сексуальных услуг старым пересидкам, которые даже сняли про это поучительный видеоролик. Дальнейшие приключения этого героя теряются в голубой дали, и в правой теме он больше не всплывал. Где-то по пути он остался без квартиры, чем компенсировал команде автономов понесенные расходы. "Война кормит войну"(С).
...Какова в этих событиях была роль нашей троицы история умалчивает. Но обычно с их врагами выходило как-то так. У них стремительно портилась карма – и частенько с летальным исходом.
***
Лично у меня эта история вызвала двоякие чувства. Я был знаком в разные годы со многими из идеологов того, что спустя годы выросло в «автономов», и, сказать по правде, весьма далек от оправдания терроризма. Описанные личности совершенно серьезно могут и умеют воевать без правил – вырезая семьи, убивая сотрудников полиции, взрывая и стреляя во всех кто просто попадался под руку.
Вместе с тем, и осуждать их особенно не получается – если задуматься над тем, откуда они взялись. «Автономы» во всем их разнообразии – от этой, еще достаточно цивилизованной, троицы, до яростных фанатиков, воюющих ради Идеи, являются совершенно закономерным итогом. Государство потратило немало усилий для того, чтобы из обычных правых ребят вырастить такое – посредством последовательной борьбы с экстремизмом. Осуждать «автономов» за то, что они такие получились – примерно как ругать антибиотики за то, что они валят всю микрофлору оптом, а не только вредоносные бактерии.
Другой вопрос, что в нашей истории и эти кадры послужили доброму делу – вскрыв редкостный рассадник вырождения и педерастии. До этой эпичной истории я конечно слышал разное про похождения Веника и его команды, но финал вышел на редкость удачным.
А так… никто не знает, сколько всходов дала доктрина «автономного прямого действия», и сколько по итогу существует команд такого рода. Если в стране не случится революции или какого-то глобального катаклизма, то у них есть всего два пути – или в сторону могилы или «Лебедя», так и совершая теракты; ну или адаптироваться и мутировать в особо опасную форму ОПГ. Вызывает улыбку стремление правой молодежи к такой жизни – мало кто из них понимает цену такого выбора.

29. Вершители судеб

Что бы не происходило вокруг, Виктору всегда помогали блондинки и кошки. Кошки помогали с раннего детства – когда детские обиды и печали заканчивались под пристальным взглядом желтоглазого мурлычущего кота. Кошки его любили все без исключения – от чужих домашних балованных кисок до хвостатых уличных бродяг. Самый мерзкий и блохастый помойный кот, с отмороженными ушами и хвостом, всегда был готов проникнуться любовью к Виктору и немедленно начинал мурлыкать и тереться об ноги.
Одна история про кошек и вовсе заставляла поверить в мистику. Однажды Виктор попал в достаточно серьезный замес, когда деловая встреча переросла в отвратительную попытку их накрыть – с поножовщиной, стрельбой, и забегом от мусоров по чужому и совершенно незнакомому району.
…Удалось оторваться. Казалось, еще только что за спиной были слышны матюки преследователей – но вот рывок, темный провал между домами и две машины – а между ними наваленные тарные поддоны и строительный мусор. Виктор забился между ними, судорожно сжимая рукоятку ствола – в ожидании неведомо чего, то ли выстрела, то ли окрика ППСника. Невдалеке выли сирены, судьба спутников была совершенно неизвестна. В этот момент он чувствовал едва ли не полное одиночество – и в глаза бросались какие-то мелкие детали. Вот двухэтажный барак; на балконе – чей-то велосипед без колес и древняя стиральная машина; у грузовика у обочины спустило колесо и на нем нет одного болта… еще какая-то херня. Надо было куда-то идти и уходить оттуда – но кошелек с деньгами перед встречей отдал одному из своих, нет денег и вот-вот сядет телефон. В этот момент Виктор почувствовал под рукой что-то пушистое – и обнаружил спинку небольшой изящной кошечки помойной полосатенькой масти. Киска терлась и мурлыкала, всячески выражая свое расположение, от чего становилось спокойнее. Некоторое время под тарными поддонами они провели вместе, а потом она куда-то пошла. Слабо соображая что он делает, Виктор последовал за ней – и она его привела в незакрытый подъезд крохотного флигеля старого дома со скрипучей лестницей. На пустой площадке сидел еще один кот – на сей раз черный, с мудрыми зелеными глазами. С ними Виктор и провел еще примерно час – хлопали двери, милиция прочесывала подъезды, но так и не вошла в ту неприметную деревянную дверку. Спустя какое-то время на остатках аккумуляторной батареи Виктор вызвал туда такси – и в итоге ушел совершенно чисто. Отдельно забавляло то, что окраска мохнатых помощников совершенно совпадала с теми котами, которые жили у Виктора дома. Мозг человека частенько обзаводится суевериями и ограничителями – и единственным живым существом, которое Виктор бы не смог убить по причине моральных ограничений и была кошка. Старые подельники, которые считали Виктора совершенно конченым и отмороженным убийцей, сильно удивились бы, узнав об этом обстоятельстве. Мало кто об этом знал.
С женщинами было немножко по-другому. Среди десяток всевозможных девиц, окружавших нашего героя, изредка встречались особенные – расположение которых однозначно дарило фарт в делах и просто приносило удачу. Очень многие из всевозможного движнякового люда – от бандитов и воров до военных и разных альпинистов с парашютистами, крайне внимательно относятся к удаче и тому, что ее приносит. Постоянный риск смерти или серьезных проблем заставляет уважать удачу и то, что ее приносит – смеяться над этим не принято.
Так Виктор спустя какое-то время с удивлением понял, что удачу ему приносят натуральные блондинки нордического типа – с которыми реально начинает приходить удача. Многие из них и не догадывались бы, что единственная причина особого отношения к ним со стороны Виктора, отличного от нормального цинично-пренебрежительного, была удача, которую они приносили. Это перекликалось в его душе и со множеством любимых произведений искусства и столь любимого еще юным нацистом Вагнером. Когда Виктору было семнадцать, казалось, это северные саги и легенды оживают у стен гук-общаг под прекрасную музыку великого композитора – а если что-то пойдет не так, то не за горами небесный чертог, куда он войдет под руку с белокурой воительницей. Реальная кровь и настоящая смерть, которую он нес, очень убедительно делали мифы реальностью.
Странным образом это работало и в обратную сторону. Совершенно реальные и живые девочки чуяли в нем злое и веселое начало, от которого несло чем-то опасным. Он никогда ничего не рассказывал… но как-то так выходило, что те, кого он считал валькириями, частенько видели в нем Зигфрида. Так и шла череда этих быстрых и ярких отношений – которые продолжались до тех пор, пока очередная Валькирия не исчерпывала запас везения, и не превращалась в обычную блондинистую дуру. Но от этого Виктор не переставал думать – что когда-то так было и у древних, когда именно мысль о своей сероглазой Валькирии направляла руку воина и приносила удачу в бою.
Все вместе взятое, а также накопленный жизненный опыт, сделали Виктора изрядным фаталистом – он действительно верил в судьбу. Все знают, насколько причудливо бывают связаны события и линии чужих судеб – но не у всех есть власть сделать так, что норна оборвет чью-то нить жизни. Темная сторона жизни, столь хорошо известная Виктору, изобиловала немыслимым количеством всевозможной дряни и накипи рода человеческого. Убил цыганку-наркоторговку – оборвется вся цепочка грабежей, краж, угонов и прочей мерзости, которые бы сотворили те, кто с ее помощью скололся. Может быть кто-то из них и купит потом у другой – а может быть и нет. Так и будут жить те, кто никогда не пострадал от последствий зла, которое так и не наступило – так об этом и не узнав. Это давало ощущение власти над какой-то частью мироздания, инструментом воздействия на которое становились ножи и арматура.
Смысл правой идеи, таким образом, был не в умозрительном следовании каким-то нормам или политическому мировоззрению, а в конкретных действиях. В этом было существенное отличие наших героев от обычных бандитов – частенько они делали одно и то же, но руководствуясь принципиально разными мотивами. Кто-то считал важным для нации террор и какие-то политические действия, а Виктор – делать так, как он считал нужным. Брать на себя ответственность карать и миловать по своему усмотрению – определяя, кому жить положено, а кому нет. Это начало порой скрывалось в тени обычного стремления к наживе, или издевательствам над людьми ради насилия – но всегда оставалось.
Рядом с этим всегда уживалась тяга к прекрасному – музыка, литература, живопись, природа давали ему огромную моральную разгрузку и стимул что-то делать. Периодически, к своему удивлению, он находил множество совпадений своей картины мира и великих произведений искусства – особенно в эпохе Возрождения, когда те, кто остался в веках, не стеснялись брать в руки ножи и убивать – а потом создавали гениальные полотна. Еще умение ценить прекрасное отлично способствовало восприятию контраста – между идеальными образами искусства и той мерзостью, которая встречалась в окружающем мире. Там, где звучит Вагнер, барыгам и разнопородной нечисти существовать было совершенно точно не положено.
Созидательное и разрушительное начала в его душе примерно соответствовали такому же состоянию психики – когда в одном человеке сочетались интеллигентный парень, способный нравиться людям, и жестокая и циничная тварь, стремящаяся убивать. Несмотря на все свои позывы к прекрасному, все же сам Виктор точно понимал свое место в картине мира – и оно принадлежало к темной стороне жизни. С годами «темный попутчик» в его сознании становился все сильнее, а вот создавать прекрасное как-то не получалось.
***
Человек, известный читателю как лидер автономов – «Первый», тяги к прекрасному не испытывал никогда. В его картине мира существовало «дорого», «престижно», «богато», и иногда даже «красиво» - но лишь в той мере, в которой это было нужно для удовлетворения собственных потребностей. Однако, о судьбе и тех кто ее вершит он мог бы рассказать гораздо больше чем Виктор – в силу куда более богатого жизненного опыта.
Когда ему было совсем немного лет и он был обычным юным бандитом, старый и много повидавший авторитетный человек в Татарстане сказал, что убивать можно до той поры, до которой это устраивает Всевышнего – и стоит ошибиться в понимании его воли, как или посадят, или убьют, и ты будешь наказан. Страшноватые глаза старого татарина остались в памяти на всю жизнь – он накрепко запомнил это, и не раз имел возможность проверит на наглядных примерах из своей и чужой жизни.
С годами к «Первому» пришло понимание того, что он – меч Всевышнего. Иначе как было объяснить то, что за много лет он сохранил жизнь и свободу, выживая в самых отвратительных раскладах?
Задуматься о судьбе заставляло и исполнение заказов. Когда «Первый» и его группа работали ликвидацию какой-нибудь сволочи, словно сами небеса помогали. Все получалось как по маслу, моменты риска вообще себя не проявляли, милиция смотрела в другую сторону, а терпила наоборот сам деятельно шел к своей участи навстречу вершителям его судьбы. А когда это просто был случайный коммерс, который кому-то помешал… Очень часто даже совершенно выгодные расклады давали сбой – ничего не выходило. Сталкиваясь с таким невезением, несколько раз «Первый» отказывался работать и возвращал деньги, ибо где-то на интуитивном уровне верил в то, что нельзя идти против воли, явно превосходящей собственную.
Со временем он стал считать, что это работает и в обратную сторону: если они кого-то завалили случайно, то наказания без вины не бывает. Значит, так было надо.
Правая идея для него была не целью, а средством – как максимально избавиться от ограничений социума и сделать шаг к свободе. Виктору было достаточно власти менять что-то вокруг себя – а «Первому» нужна была власть над жизнями множества людей. Национал-социалистическая революция была нужна не для светлого будущего, а для бесконечной войны ради войны. Путь террора был гораздо более сильным адреналиновым наркотиком, нежели бандитизм – и именно отсутствие понимания этого и есть самый большой барьер в том, чтобы осознать кто такие «автономы». Бесполезно искать в их действиях реализацию каких-то созидательных стремлений – искоренить этническую преступность, или поменять антинародный режим на расово верный. Не нужна им и власть как средство управления людьми, или деньги для этого. Это все может декларироваться как цель и служить для оправдания своих действий – но делать это будет кто-нибудь другой, а не герои террористической войны. Тот же Гитлер прекрасно это понимал, после прихода к власти избавившись от массы такого рода публики в «ночь длинных ножей. Штурмовики SA, с которыми любят себя сравнивать скинхеды, оказались не нужны там, где надо создавать государство, а не разрушать все вокруг себя. Сталин таких же героев революционного террора также рассчитал крайне быстро – и правильно сделал.
***
Большинству наших героев такие размышления были вообще не свойственны – за полным отсутствием способности к рефлексии при слабо развитом интеллекте. «Пошли чурок пиздить? А пошли!». Самое высоконаучное объяснение поведению огромного числа мальчиков, которые при относительно сытой и хорошей жизни собирались и шли убивать – тяга к гендерному насилию. Правая идея стала лишь катализатором – ускорив процесс развития хулиганов до убийц, и то лишь от того, что оказалась очень востребована обществом. Если бы в обществе не было нужды в диком национализме, абсолютное большинство тех, кто попал в «бригады», дрались бы с себе подобными после дискотеки, или там «район на район».
В этом наблюдалась эволюция в чистом виде: кто был глупее садились или портились, кто поумнее – вырастали, и становились совершенно обычными и нормальными людьми. Кровавые краски «акций» со временем смазывались в сознании, оставив след лишь в формировании жесткого стержня в душе – какой частенько появляется, например, после армии.
Судьба и тут находила свое проявление – стать жертвой дикой «бригады» можно было и совершенно случайно, примерно с той же долей вероятности, как жертвой ДТП. Но – насколько мерзко порой выглядели спонтанные нападения на случайных прохожих, настолько нормальной оставалась психика их участников, которые могли легко отойти без последствий от всего этого дерьма и зажить полноценной жизнью. Сотрудники милиции неоднократно поражались – как отойдя от куража нападения, бравые «скинхеды» растекались лужицей в отделении и начинали только что не маму звать – поскольку в некотором роде воистину «не ведали что творили». Потом на суде не было никаких скинхедов – а были испуганные подростки с затравленным взглядом «мама, забери меня обратно».
А те, кто нащупали подобно Виктору в себе настоящее темное начало и осознанно стали «вершителями судеб» - порой заплатили за это немалую цену, потому что пути назад из этого состояния не существует. Опасно даже не то, что ты делаешь, потому что убивают по сути все одинаково – а понимание того, что ты делаешь. Потому что после этого там, где у всех остальных четкое «нельзя» - полная свобода, и понимание того, что «можно, и нужно». Когда-то жить с этим очень неплохо, да и в делах помогает – а когда-то не особо, поскольку достаточно расслабиться, и ты начнешь убивать спонтанно и на каждом шагу. Некоторые герои с такой манерой поведения даже не палятся длительное время, однако любое везение рано или поздно заканчивается. Итоговая цена, которую за это приходится платить – полная социопатия, и отсутствие пригодности к любой созидательной деятельности, от создания семьи до нормальной работы и даже простого общения с обычными людьми.
Если в человеке при этом сохраняются рудименты моральных норм и принципов, усвоенных с детства и пришедших извне – что там любить надо, детей растить, хорошее что-то делать – то выходит классическое «сидение на заборе», когда очень больно в области ягодиц. От невозможности сочетать нормальную жизнь с мироощущением «ночного охотника» появляется чувство постоянной неудовлетворенности собой – а там где-то рядом и депрессии, и суицид. Эти проблемы знакомы не только выходцам из преступности любого рода – но и многим «служивым», когда бесконечная война, ставшая работой, заставляет полностью убить в себе все остальное, включая семейные привязанности. Отсутствие возможности реализовать себя в семье, бесконечное одиночество, и саморазрушение – от бутылки до выстрела в лоб или петли.
При этом те, кто были последовательны в своем выборе и сделали его осознанно – как правило, живут и чувствуют себя замечательно. Почему так выходит? Я думаю, что потому, что путь Виктора и ему подобных – не девиация, как там педерасты или антифашисты, а вариант эволюционной нормы. Просто в текущей реальности такое поведение не вписывается в социальные рамки – но в исторической ретроспективе так было далеко не всегда.
***
Ночью озеро казалось черным; с воды дул странный для весны теплый ветер. На берегу было людно, среди отблесков костров, автомобильных фар и фонарей было видно очертания палаток, машин и парусов. Чуть в отдалении от скопления народа горел костер, у которого сидели двое. Подойдя поближе, с некоторым удивлением я узнал знакомое лицо. Виктор пил из горла коньяк из бутылки овальной формы. Положив ему голову на колени, лежала стройная светловолосая девочка, которая вертела в руках SOG Pentagon и грызла травинку. Со стороны пара выглядела весьма умиротворенно, и даже кинжал с одной серрейторной стороной казался не страшным и каким-то игрушечным.
- Юрист…Ну здорово. Ты какими судьбами тут? Коньяк будешь?
- Доброй ночи. Это чего у тебя?
- Frapin XO. Ну… будем.
- Хороший нож у твоей подруги. Взгляну?
- Если отдаст, бгг. Аккуратнее с ней. – Я встретился с девочкой взглядом, и теплую весеннюю ночь резануло февральским холодом.
- Держи… не порежься тока. – Тонкая ладонь протянула клинок странных, но не лишенных изящества пропорций.
- Этот точно не порежется. – В темноте не было видно выражения лица собеседника, но насколько я знал Виктора – в такие моменты выглядел он весьма глумливо. Протянул "Пентагон" хозяйке - и не будем отказывать себе в удовольствии…

Никогда не переставал поражаться, насколько совершенна эта штука. Руку к поясу – а дальше рефлекс, и буквально со скоростью мысли серповидное лезвие сносит молодую иву. Остановил нож, ловя на плоской стороне лезвия отблеск костра; по бедру хлопнули пластиковые ножны на шнурке и свободно повисли. Пламя костра озарило восхищенное лицо девочки – серые глаза, чуть волнистые светлые волосы, правильные черты еще чуть детского лица.
- Браво! Знаменитый «Кондрат» - всегда приятно посмотреть. – Виктор шутливо зааплодировал. – Хорошо помню другой твой нож, на котором ты начал зарубки ставить.
- Быстро надоело. Да и этот все равно лучше – та финка это просто память. О прошлом.
- А вот кстати да. В последнее время частенько вспоминаю это все. Классные были времена – бедные и дурные, но веселые до крайности. Это так прекрасно, когда есть враги, и есть соратники – а не одни деловые интересы. Хотя тебе не понять, наверное, у тебя всегда были одни интересы.
- Кроме интересов и друзей немало тоже. Как и у тебя, пожалуй. – Коньяк был великолепен, играя десятками совсем тонких вкусов, оттенков и тонов, плохо понимаемых сразу. Мир вокруг менялся вслед игре благородного напитка, и вот уже в сознании появилось приятное ощущение, что в мире ничего больше нет – только озеро, ночь, да пара напротив меня.
- И то правда. Ну что, давай за тех, кто не выжили, и за тех, кто остался. – Виктор пружинисто встал. – Похулиганим?
- Зиг хайль! – пронеслось над озером, и эхом отразилось от скал. Следом ударил по ушам выстрел – выпив и вскинув правую руку, Виктор выстрелил в темноту из угловатого пистолета, в котором внимательный взгляд сразу узнал бы словацкий Т-12, и протянул мне бутылку. Я выпил, и отсалютовал ножом.
- Сколько шума… - Девочка грациозно потянулась. – Пошли-ка лучше кого-нибудь ебнем вместо этого, все больше толку.
- Она серьезно?
- Более чем. – Виктор мерзко ухмыльнулся. – Ты когда-нибудь видел, чтобы девочка в одного сработала «шнурки» - от и до? Ты мое солнышко… - Виктор поцеловал белые локоны.
- Чтобы один на один если честно, то нет. Даже та, что с А. работала, только с коллективом что-то делала.
- Вот и я не видел… до недавнего времени. Странно так – она моложе нас на целую жизнь, а порой как в зеркало смотрю. И знаешь что думаю? Что все это было не напрасно, и у нас есть будущее. Нация это мы.
- «Ты молод и силен, за окружающих в ответе, белые крылья венчают твой силуэт на рассвете?». Но посмотри вокруг – горят костры, и у каждого – люди. Практически все из них никогда никого не убивали и не убьют. Им это не надо, там каждый второй даже по морде получить боится.
- Это все равно. Пока будут такие как мы – не они сами, так их дети в нужное время сделают то, что должны. То, что они терпилы, тоже неплохо, поскольку такие нужны и тебе, и мне. Важно то, что пока они боятся всемогущих диаспор и сочиняют мифы про любого непобедимого врага для оправдания своей слабости – всегда сохраняется другой путь, и те, кто его придерживаются. Что для одних «беспредел», для других «свобода».
- Чего-то тебя, брат, на философию потянуло.
- А для чего же еще пить? – Виктор патетически поднял остатки коньяка. Я поймал его взгляд, и понял, что собеседник был практически трезв.
- Надоел. Пошли ебаться! – Спутница Виктора прервала философскую беседу и решительно направилась к палатке.
- Вот, так всегда. Ты-то сам как?
- Иди уже! А то смотри – с терпилой перепутают. Я бы на твоем месте так не рисковал.
- И то верно. Доброй ночи. Рад был увидеть. Если что не теряйся.
***
К тому моменту я был знаком с Виктором уже весьма давно, но все равно не знал, как иной раз к такому относиться. С одной стороны, мир ночной охоты всегда был мне понятен и близок – и частенько глядя на человека, я представлял, как ляжет первый разрез. А с другой… никто не знал, насколько глубока кроличья нора. Об этом мог бы многое рассказать «Первый», да только вряд ли и он бы захотел рассказывать, и кто-либо пожелал это слушать.
Ночь была прекрасна. Когда затихли разговоры, совершенно по-другому стали слышны ночные звуки – плеск воды, хлопки парусов, шелест листвы и множество лесных шорохов. Городские жители привыкли восторгаться гармонией природы и леса, однако именно там идет непрерывная борьба за выживание – когда каждый стремится выжить сам и продолжить род, убив ради пропитания более слабого. Иные убивают и для развлечения – как столь милые сердцу Виктора кошки, для которых это просто игра.
Достойны ли жалости те, кто проиграли войну за выживание? С моей точки зрения нет. Мы не жалеем и не замечаем тысячи и миллионы смертей дичи, добытой хищниками, или животных, не нашедших пищи и умерших от голода и холода – так устроена жизнь.
Зайчики и мышки хотя бы симпатичные, и осознанно не делают ничего плохого. Чего нельзя сказать о разной дряни, которая виновата если не своей мерзостью, так своей слабостью.
Сколько бы не говорили о морали, добре, цивилизации – а мир не меняется, и по-прежнему решают право силы, страх и классическое «горе побежденным». Тех, кто убивает за идею и какое-то благо и концевую мразь, убивающую старушек за пенсию отличает не то, что они делают – потому что делают они по большому счету одно и то же. Отличие лишь в воле, и в том на что она направлена. По этой причине я воздержусь от обобщений – как оценивать личности наших героев скопом. Пусть читатель делает это самостоятельно. Когда я начинал писать эту книгу, я рассчитывал встретиться с абсолютным большинством негативных оценок, однако вышло по-другому. Видимо, причина этого в том, что люди совершенно не боятся убивать – и не боятся самих убийств и историй об этом. Каждый второй художественный фильм на большом экране льет крови гораздо больше, чем найдется в этой книге. Никто этому не ужасается – наоборот, это нравится и востребовано людьми.
Однако, столкнувшись в реальности с подобным, все то же большинство испытывает страх. Со временем я начал искренне считать, что это – не страх причинить смерть и сделать кому-то больно. Боятся люди принять это решение и взять на себя какую-то ответственность – а если так выйдет, что убивать и мучить будет можно, выгодно и безнаказанно – все то же большинство сделает это с радостью и с удовольствием.
А сама по себе сильная воля очень нравится людям. Даже если это воля преступника и убийцы.

[Дело банды Федоровича
8 июля в Свердловском облсуде стартовал процесс по делу «банды Федоровича», костяк которой составляли сам Василий Федорович, Роман Курьяков и Даниил Поташников. На счету членов ОПГ – убийства 14 человек, покушения на убийства еще пяти человек. Банда действовала с декабря 2006 по июнь 2012 года. Преступления совершались в Екатеринбурге, а также в других городах Свердловской и Курганской областей. Среди эпизодов – одно убийство и три покушения на убийство на национальной почве и два эпизода убийств из хулиганских побуждений абсолютно без причины. «Когда в банду приходил новичок, и его принимали, ему говорили – убей первого встречного. И он убивал. Так, в частности, абсолютно без причины был изрезан мужчина», – рассказывают в СКР.
Федорович подписал соглашение со следствием, чтобы избежать пожизненного заключения, признался в 7 убийствах, 2 похищениях, 3 разбойных нападениях, в руководстве бандой и т.д. В общей сложности 20 преступлений.
В ходе судебного процесса над выжившими членами банды стал известен еще один эпизод, касавшийся убийства матери двух участников ОПГ Антона и Данила Поташниковых Валентины. Убийство произошло в декабре 2006 года.
В 90-х годах глава семейства Станислав Поташников оставил жену и детей, а также забрал бизнес. Валентина Поташникова начала употреблять алкоголь и деградировать, сдавая одну из двух имевшихся квартир. Младший ее сын Антон не впервые оказался в тюрьме, а старший – Данил – жил периодически то с матерью, то с биологическим отцом. В ночь на 18 декабря 2006 года женщину выманили из квартиры и на улице перед подъездом забили обрезком трубы. Труп с разбитым черепом, сломанным носом и глазницей обнаружили прохожие спустя несколько часов после убийства. Что интересно, сам Данил Поташников, как ни в чем не бывало, был возле трупа.
Скрывать убийство Валентины Поташниковой Данилу удалось несколько месяцев подряд. Сначала ему удалось заставить отказаться от всех прав на наследство своего отчима Ибрагима Шарипова и выселить его в садовый домик. Еще позже – год спустя после преступления – продать квартиру за 2,7 млн рублей.
Судьбоносная для будущих главарей банды – криминального элемента средней руки Даниила Поташникова и «вменяемого националиста» Василия Федоровича – встреча произошла в сентябре 2011 года. Отличительной чертой этой банды стало то, что в ней было сразу два главаря. Но их функции все-таки разделялись, – объясняют в Следственном комитете. – На Федоровиче был поиск жертв и юридическая защита членов банды. Он мониторил через СМИ, чтобы узнать, как продвигается расследование их преступлений. И давал своим сообщникам указания, как им действовать – прятаться, залечь на дно или продолжать вести себя как ни в чем не бывало. Поташников же был, можно сказать, стратегом. Он планировал собственно само преступление: захват жертвы, допрос (применять или нет наручники), убийство и, наконец, как лучше уничтожить труп.
Для обеспечения мобильности преступной группы злоумышленники использовали различные транспортные средства (автомашины марок «Богдан», «Додж», «Мицубиси», «ВАЗ» и др.). Планы совершения преступлений и иные действия банды обсуждались в нескольких жилых помещениях, в которых проживали злоумышленники или их родственники, а также в арендуемом гаражном боксе, где совершались и преступления, в том числе убийства граждан.
По версии следствия, обвиняемые действовали в составе банды с декабря 2006 по июнь 2012 года и совершили на территории Свердловской и Курганской областей ряд тяжких и особо тяжких преступлений в отношении граждан и их имущества. По данным СКР, на счету банды девять убийств, два эпизода похищения человека и многое другое.
Гражданин США Джордж Кар Якубян вылетел 6 марта 2012 года из Москвы в аэропорт Екатеринбурга. Вскоре его тело в наручниках и с колото-резаным ранением шеи было обнаружено в одном из гаражных боксов в Екатеринбурге. В этом преступлении обвиняется сам Федорович. Якубяна, планировавшего приехать в Екатеринбург, чтобы организовать бизнес по установке и обслуживанию платежных терминалов, Федорович и четверо его подельников решили ограбить еще зимой этого года. 6 марта 2012 года соучастники встретили Якубяна в аэропорту «Кольцово» и обманом вывезли его на арендованном автомобиле Hyundai Solaris по дороге Кольцово – Арамиль на территорию одной из свалок. Здесь иностранца ожидали еще трое – сам Федорович и двое его подельников. Они похитили у Якубяна ноутбук, кредитные карты и компьютерные внешние жесткие диски. Что касается Якубяна, то на следующий день на машине ВАЗ-2115 его перевезли в гаражный массив на улице Коммунистической. Здесь у недостроенного гаражного бокса они нанесли своей жертве несколько ударов в область шеи, от которых он и скончался. Затем один из убийц взял кувалду и размозжил Якубяну голову. Пытаясь скрыть преступление, тело погибшего обложили покрышками, облили бензином и подожгли. Правда, перед этим у него нашли еще одну кредитную карту. С нее через банкоматы впоследствии удалось снять порядка 100 тыс. рублей.
Наручниками группировку снабжал 28-летний Иван Гужин, на тот момент сотрудник отдела полиции на станции Шарташ. В криминальный коллектив оборотень в погонах попал через водителя криминальной организации Антона Чиркина, с которым они были друзьями детства. Как-то на дне рождения Чиркина с молодым полицейским познакомился Даниил Поташников. Слово за слово, последний предложил Ивану немного заработать. Для этого Гужину нужно было всего лишь снабжать милицейской формой членов банды.
Впрочем, однажды полицейский напрямую поспособствовал убийству. Иван рассказал Поташникову и Федоровичу, что недавно к ним в отдел доставляли молодого торговца наркотиками Гришу Лежнина, у которого есть немалая сумма денег. Главари тут же раздобыли телефон дилера, прикинулись клиентами и попросили привезти дозу по нужному адресу. «Нужным адресом» оказался гаражный бокс на улице Стачек на Уралмаше, где банда Федоровича пытала своих жертв. Там Лежнина поджидала уже вся криминальная компания. Как только связанный Григорий рассказал подельникам, где он прячет деньги, большая часть преступников поехала забирать прибыль. Ну а руководители - Василий и Даниил - остались, чтобы добить очередную жертву.
Василий Федорович был задержан 19 июля 2012 года. Федорович на первом же допросе у следователей схватил со стола ножницы и вонзил себе в шею. Правда, попытка самоубийства успехом не увенчалась. Совсем недавно в своем блоге Федорович (он пишет туда с помощью жены Любови, которой передает записи на бумаге) рассказал, зачем он это сделал. «Дело шло к полуночи, кабинеты пустели, и интуиция стала мне подсказывать, что в тех кабинетах без видеокамер может остаться немало здоровья. Все мои гражданские права, как известно, ушли вместе с вещами, и было принято спонтанное, но классическое решение: вскрыться. Дальнейшие события вместе с принятием решения заняли от силы пару секунд: рвануть со стола ножницы, оттянуть в сторону сонную артерию, чтобы не сдохнуть, прикинуть расстояние от вены и гортани - да и воткнуть ножницы себе в горло сантиметра так на четыре в глубину. Собственная кожа оказалась на удивление прочной… Далее - Уралмаш и 23-я больница. На меня целый один шов, дренажную трубку, и - в ИВС. С этого момента обращались со мной как со стеклянной вазой», - написал Федорович.
В первый раз Даниил Поташников и его двоюродный брат Роман Кирияков убили мамашу Даниила – в 2006 году. Поташникову были нужны деньги, и он решил продать квартиру своей ближайшей родственницы. Загвоздка заключалась лишь в том, что на этих метрах собственно и жила Валентина Поташникова. Как-то поздним вечером «любящий сын» приехал к ее подъезду. Но вместо того, чтобы подняться в квартиру, он позвонил в домофон и попросил Валентину Нигаматбаевну спуститься на крыльцо. Но едва Поташникова вышла, Кирияков стал бить родную тетю по голове железной трубой. Эта расправа тогда сошла им с рук. И спустя два года Даниил решил продолжить при помощи кузена Романа истреблять родственников. Так, в 2008 – 2009 годах они убили двух братьев и отца жены Поташникова. Вся эта кровь проливалась, чтобы Даниил вместе со своей женой и крохой-дочкой смогли переехать в просторную трехкомнатную квартиру, где как раз и жили ближайшие родственники девушки.
Однажды Даниил вместе с кузеном вызвали домой проститутку. А когда девушка пришла в сопровождении двух сутенеров, сообщники забили мужчин… кувалдами. После этого они ограбили путану и заперли в багажнике машины ее «работодателей».
Не менее жестоко родственники расправлялись с гастарбайтерами. В марте 2011 года Роман Кирияков, Даниил Поташников и его младший брат-вор Антон, который только вышел из тюрьмы, гуляли вечером по Сортировке. На углу Маневровой и Соликамской троице повстречались двое безобидных таджиков Алазбек Абдрайымов и Уулу Амирбек. Преступники набросились на жертв с ножами. В результате Абдрайымов погиб на месте. А Амирбек, несмотря на сильное ранение в живот, смог убежать.
А вот руководитель бригады по укладке асфальта Грач Асланян уже не сможет дать показания на своих обидчиков, хотя и остался жив. В сентябре 2011 года все та же троица в Юго-Западном районе Екатеринбурга приметила Асланяна, который руководил другими гастарбайтерами. Поравнявшись с мужчиной, Даниил Поташников достал из кармана травматический пистолет «Оса» и ради забавы выстрелил Грачу Вальтеровичу в левый глаз. В результате не только лишил Асланяна зрения, но и повредил ему мозг.
Затем 12 апреля Федорович вместе с тремя приятелями похитил на улице Титова в Екатеринбурге молодого человека. Его вывезли в лесной массив около микрорайона Краснолесье и выбили из него информацию о краже ноутбука, принадлежавшего Андрею Зорину, сыну начальника управления интернет-ресурсами администрации свердловского губернатора Евгения Зорина.
На сегодняшний день Семен Ермолинский – единственный член банды Федоровича, который до сих пор не пойман. Как только торговец оружием прочитал в новостях, что его уральских подельников арестовывают, он, недолго думая, пустился в бега. Сейчас он находится в международном розыске.
В марте 2012 года Ермолинский приехал из Санкт-Петербурга в Екатеринбург, чтобы принять участие в Открытом первенстве Урала по ножевому бою. 21 марта вместе с Федоровичем и Даниилом Поташниковым они заехали домой к Лене Сухих на улице Восстания - девушке нужно было взять вещи, чтобы отправиться вместе с друзьями-отморозками в баню. В это время в подъезде сидел сосед девушки Андрей Шаркунов, который несколько дней назад вышел из тюрьмы, где провел несколько лет за хранение наркотиков. Лена, не теряя времени, пожаловалась приятелям: вот, мол, с каким опасным типом ей приходится жить поблизости. И «джентльмены» решили разобраться. Поташников, Федорович и Ермолинский прямо в подъезде стали угрожать мужчине ножами. Но тот не растерялся и пустился наутек. Жертва выскочила из подъезда и выбежала из двора на широкую улицу. Хотя был уже поздний вечер, на Восстания рядом с продуктовыми магазинами все равно оказалось примерно 10 прохожих. Но это обстоятельство не остановило банду. Вот как описал дальнейшие события в своем «ЖЖ» питерский гость: «Все действо, от первого удара до последнего, едва ли заняло больше 10 секунд. Первый колющий, падение, удар, серия прыжков на голове, почти одновременно с ней - серия «уколов», двое бросаются прочь, третий наносит еще один удар и отправляется следом. Многолетний опыт даже в совершенно спонтанной ситуации позволил сработать абсолютно безошибочно… Далеко отступать не пришлось. Практически ровно к моменту, когда жертва получила последние колющие, почувствовавший ситуацию «Толстый» (Антон Чиркин. - Ред.) подъехал к месту действия. Вся троица прыгнула в салон, снова взвизгнули покрышки, и неприметная машина с левыми номерами умчала убийц в ночь, словно все происходило в кино».
Спустя 10 дней Ермолинский вместе со своими уральскими друзьями расправились с еще одной жертвой - студентом Егором Полянским. Через общих знакомых студент Горного университета Егор Полянский вышел на юриста Федоровича – хотел проконсультироваться, как можно наладить легальный бизнес по сбыту курительных смесей. А во время разговора с адвокатом обмолвился, что у него и финансы для этого есть. Блогер немедленно сообщил о денежном госте Поташникову. И вместе они разработали план. Вместо того чтобы помочь с легальным бизнесом, Василий предложил Полянскому беспроигрышный вариант, как «поднять» кучу денег. Мол, у него есть знакомый с кучей наркотиков, и он готов по дешевке отдать всю партию оптом. Егору же останется только поделить это «богатство» на дозы, продать их и озолотиться. Полянский согласился. В роли поставщика выступил сам Даниил Поташников. Он взял у студента 100 тысяч рублей и пообещал, что скоро передаст «товар». Однако обещанные наркотики Егору отдавать никто не спешил. Тогда накачанный парень Полянский (он много лет занимался борьбой) принялся угрожать Федоровичу и Поташникову расправой, если те не вернут деньги. И главари, недолго думая, решили убрать неугомонного человека. Федорович назначил Полянскому встречу, но в указанном месте Егора ждал не только юрист, но и еще три человека – Роман Кирияков, Семен Ермолинский и Даниил Поташников. Причем последний был одет в полицейскую форму. Чтобы жертва не сопротивлялась, Поташников сообщил Полянскому, что он – сотрудник полиции, который работал под прикрытием, и что Егор арестован за покупку наркотиков. Кириякова и Ермолинского Даниил также представил как стражей порядка, просто одетых в гражданку. «Полицейские» взяли «арестанта» под руки, посадили в свою машину, но вместо отделения увезли в гараж на улице Стачек. Там Егора пытали, пока тот не признался, где прячет свои сбережения. Кирияков вставил ему в анус микрофон, а Ермолинский потом выложил фото зада с микрофоном в свой блог. Затем Егора отвезли в лес. Сначала Даниил Поташников выстрелил ему в голову. Затем Федорович и Ермолинский принялись бить жертву ножами в шею. Напоследок отморозки облили тело Полянского бензином и подожгли.
В апреле к банде Федоровича присоединились студенты Артем Вафин и Андрей Зорин. Отец последнего - на тот момент сотрудник администрации губернатора Свердловской области Евгений Зорин – попросил у блогера помощи, когда у его сына украли ноутбук.
Весной Вафин и Кустов позвали Андрея Зорина на квартиру пить пиво. А когда Зорин-младший задремал, экс-десантник вместе с еще одним приятелем забрали у студента сумку с ноутбуком. Андрей, едва заметив пропажу, набрал номер отца.
У банды Федоровича был и собственный мотив поиска ноутбука. Вместе с ним исчезли и некие документы, уличающие группировку в махинациях с недвижимостью. Банда выслеживала обладателя ликвидной собственности, под пытками заставляла подписать доверенность на продажу, а потом убивала хозяина жилья. Именно эти доверенности и исчезли со злополучным ноутбуком. Ворами оказалась компания националистов во главе с бывшим снайпером и ветераном Чеченской войны Владимиром Кустовым. Чтобы выяснить, где находится техника, Федорович, Поташников и Андрей Зорин похитили Владислава Лузина, 17-летнего приятеля Кустова. Когда Кустов понял, с какой силой ему пришлось иметь дело, он залег на дно. Но Поташников категорически не хотел спускать все на тормозах. Чтобы узнать, где прячется Вова, группировка похитила лучшего друга Кустова Диму Медведева (другой друг «чеченца» Артем Вафин в это время переметнулся на сторону Федоровича). Дмитрия пытали Василий, Даниил и Антон Поташниковы и Егор Дровников. Дровников еще и ограбил Медведева – забрал у него деньги и сотовый телефон. Вскоре бандитам, наконец, удалось схватить и самого Владимира Кустова. Братья Поташниковы сначала задушили его, а затем сожгли в бочке. Спустя семь месяцев лишь тест ДНК смог определить, что останки принадлежат Кустову.
Вот что рассказала жена десантника Екатерина: - В действительности разборки начались не из-за флешки и папки с документами, как утверждает Федорович в своей книге, а из-за ноутбука, который украл Вовин приятель. А мой муж, как обычно, решил, заступиться за товарища. Вова собрал крепких друзей, и они забили «стрелку» с бандой, которая хотела отомстить за кражу техники. Но во время драки приехала полиция, и главаря той банды арестовали с обрезом в руках. А через пару недель, когда Вовы не было дома, к нам в домофон позвонили. Это был тот самый человек, которого задержали. Он представился Даниилом «Добрым» и предложил выйти к нему на улицу. А у меня ведь сынишка маленький, поэтому я отказалась. И тогда гость прямо через домофон выдвинул условия. В полиции сняли его отпечатки пальцев, и Даниил требовал с нас два миллиона рублей, чтобы выкупить у стражей порядка свои «пальчики» плюс за моральный ущерб, который ему нанесли в полиции. Вроде бы, его там избили. А в противном случае он угрожал нас убить. После того визита он очень часто звонил, причем всегда с разных номеров, и говорил: «Даже не думайте куда-то бежать. У меня везде связи. Вас снимут и с поезда, и с автобуса, и с самолета»… Эти угрозы продолжались несколько недель, а потом Вова исчез.
Тем временем банда решила испытать «перебежчика» Артема Вафина. Чтобы юноша доказал свою преданность, Василий Федорович предложил ему убить человека. Любого. В результате парень выбрал первого попавшегося незнакомца. 17 мая на улице Билимбаевской, 30, он несколько раз ударил ножом 33-летнего безработного Олега Журавлева, который уже долгое время сидел на «крокодиле». Жертва скончалась на месте. А Вафин был окончательно принят в банду.
Ночью 14 мая Артем Вафин и Андрей Зорин возле екатеринбургского ТЮЗа остановили серебристую «Дэу-Нексия». За рулем сидел уроженец Душанбе Бахром Зубайдов, который приехал в Екатеринбург погостить у друга. Машину приятеля таджик и взял покататься, а по дороге решил подзаработать. В результате двое молодых людей попросили довезти их до озера Глухое под Первоуральском. Однако незадолго до места назначения Артем и Андрей, сидящие на заднем сиденье, выхватили ножи и начали бить Бахрома в спину. Водила смог выбраться из машины и спрятавшись в лесу, выжить. Он дополз до ближайших дачных участков, где имелся сторож, который и вызвал «скорую». Вафин слил Зорина на допросе, сказав, что сам ударил водилу-мигранта по лицу кулаком, а Зорин нанес несколько ударов ножом.
К маю 2012 года силовики стали все ближе подбираться к беспредельщикам. Понимали это и главари группировки. В мае 2012 года Даниил Поташников, чтобы затаиться, снял квартиру на окраине Екатеринбурга. Компанию ему составил другой член банды - друг и экс-сокамерник его младшего брата Антона - Егор Дровников из Каменска-Уральского. Он помогал старожилам банды в нескольких убийствах. Но вскоре Дровников начал подозревать, что у Даниила и Василия есть на его счет не очень приятные планы. По версии Егора, которую он озвучил на допросе, Поташников и Федорович задумали бежать за границу по поддельным паспортам. А чтобы их никто не искал, они решили инсценировать собственную смерть. Для этого им понадобились две жертвы. Якобы Даниил решил выдать за свой труп тело младшего брата Антона. В принципе, зная тягу этого субъекта к истреблению родственников, поверить в данную версию не так уж и сложно. Ну а юрист Федорович приметил для своей мертвой ипостаси как раз Егора Дровникова, с которым у него одна комплекция. Наступил момент, когда Даниил достал свой нож НДК и напал первый, размахивая ножом, а вор-рецидивист Егор двумя ударами молотка по колену (молоток он спрятал заранее, и первый удар нанес по левому колену с внешней стороны, потом на возврате по внутренней стороне колена) сумел заставить того потерять равновесие и упасть на пол, после чего нанес удар ему молотком по голове. Когда приехал на квартиру Антон Поташников, Егор поставил того перед фактом, в ответ Антон признался, что Даниил убил его маму (в 2006 году Антон сидел в тюрьме) и помог закопать его тело. Остальным коллегам по криминальному цеху заговорщики рассказали байку, что Даниил бросил свою родную банду и дал деру.
Дровников покинул город и устроился работать на вахту в Ленинградской области. В городке Кингисеппе Егора и поймали сотрудники местного Следственного комитета.
Ермолинский henri_spb страдал тем же идиотизмом, что и Федорович viper_ns – он выкладывал в интернет свои завуалированные байки, изменив имена героев, но при этом оставляя действия героев такие же, как и реальности. А также оба любили пиариться на youtube, выкладывая видео поединков на макетах ножей. Фото жопы с микрофоном, выложенное Ермолинским в ЖЖ – вообще запредельный образчик самодоноса. Косвенное свидетельство (фото бородача в черных очках) присутствия Ермолинского на территории самопровозглашенных ДНР (Донецк) и ЛНР разместила на своей страничке "ВКонтакте" его подруга Веселина Черданцева по кличке Злобная.]

Байки от Генри – История 1, в которой сразу навылет угадываются Федорович и Даниил Поташников -
«Как и предыдущая байка, эти события относятся не к началу-середине "нулевых", а к более позднему, недавнему времени. Один из её героев уже знаком читателям - это тот самый Гена. … Гена повзрослел. Жизненные приоритеты с национальной борьбы сметились в сторону зарабатывания денег, в то время как общий склад личности изменился мало - со всеми вытекающими. В спорте наш герой добился определённых успехов, даже пробовал силы на национальном уровне, но дальше уровня КМС не продвинулся. Что касается жизни в целом, дела тоже пусть медленно, но верно шли в гору. Многие прежние контакты оборвались вместе с распадом старой бригады и фактическим отходом от правого движения, но появилось и много новых.
Тот вечер он коротал именно в компании относительно новых друзей: Ивана и Тимофея, с которыми его объединяли в том числе и деловые интересы. Естественно, эти двое были весьма интересными личностями.
Тимофей представлял собой, в целом, вполне типичного бандита, связанного с правой средой лишь некоторыми прошлыми проектами. Впрочем, успешно преодолев тридцатилетний рубеж, он избавился от многих порочных элементов криминальной психологии, и мозгами (а значит, и деятельностью) от большинства бандитов значительно отличался в лучшую сторону. Однако, оставаться совершенно отмороженным типом Тимофею это совершенно не мешало – его опыт в разнообразном насилии был чрезвычайно обширен. При всём этом, выглядел Тимофей достаточно благообразно: невысокий, слегка полноватый, неброско одетый, как правило - с крайне добродушным выражением лица.
Иван был помладше, примерно ровесником Гены. Внешне он являлся противоположностью Тимофею - ростом выше среднего, худощавый, с крайне неприятным взглядом, лицом напоминавший нечто среднее между известными интернет-макро trollface и fuck yeah. Ваня был родом из провинциального города, где в юности занимался всем тем же самым, что и Гена – то есть, спортом и праворадикальной деятельностью в составе серьёзной скиновской бригады. Однако же, после окончания ВУЗа Иван волею судеб оказался в Санкт-Петербурге, и действовать начал по формуле, описанной в фильме «Брат» героем Сухорукова: «Бизнес! Всё, в общем!». Девяностые годы закончились только в сознании обывателей - реальное лицо успешного молодого предпринимателя, как показывал пример Ивана, могло быть совсем не похоже на вроде бы общепринятый ныне образ.
А проще говоря, в тот момент, в одном из довольно претенциозных питерских ресторанов сидели трое мужчин, у которых руки были в крови не то, что по локоть - скорее, по самые плечи. При том, отмороженность и жестокость привели их вовсе не в могилу или на нары, а к довольно-таки хорошей жизни.
Хотя вообще-то, их было не трое, а четверо: Иван привёл спутницу, хрупкую блондинку едва ли двадцати лет отроду, по имени Оля. Она чувствовала себя в такой сомнительной компании просто прекрасно, хоть по внешности догадаться о довольно схожем со спутниками складе её характера и было решительно невозможно. Именно Ольга, как это часто и бывает с женщинами, стала катализатором последующих событий.
Вечер был, без сомнения, прекрасен. Исторический центр Санкт-Петербурга, начало лета; сумерки плавно перетекали в тёплую белую ночь, с безоблачным небом и мягким, свежим ветерком. По набережным прогуливались праздные туристы с фотоаппаратами и влюблённые парочки, в работающих допоздна заведениях кипела жизнь. Четверо друзей за столиком любовались видом в огромное окно и неспешно вели беседу.
Гена, потягивая отличное красное вино, развалился в мягком кресле, расстегнув ворот поло Burberry и поглаживая в кармане не закрывающийся от свеженажитой пачки пятитысячных купюр лопатник. Без сомнения, своей жизнью в этот момент он был совершенно доволен. Тимофей, прихрюкивая и травя какую-то весьма кровавую байку, с удовольствием уплетал стейк из мраморной говядины; Оля трогательно положила голову на плечо Ивана, выражение лица которого по мере употребления алкоголя становилось всё более глумливым и надменным. Настроение у всех было крайне благодушным. Поневоле возникал вопрос - как продолжать вечер?
- А может, поедем за город? Ну там, в район залива куда-нибудь. В гостиницу запилимся, в сауне посидим? - предложил Иван, которого сразу же поддержала Ольга.
- Гы, ну вам-то лишь бы в сауну, а мы с Геной чо там делать будем? - усмехнулся Тимофей, дожёвывая вкусную новозеландскую корову.
- Бля, ну вызовите себе туда девок, проблема, что ли? Гена, ты-то как?
- А я чо? Я за любой кипишь, не по домам же разъезжаться. Погнали! Давайте тогда такси заказывать, а то все уже пьяные, машину придётся тут бросать. - Гена кивнул на стоящую под окном ресторана Audi Ивана.
- Да не, нахуй нам такси? - снова возразил Тимофей, - Я щас своим пацанам позвоню, будет машина. Вы пока думайте, куда конкретно едем.
Вскоре к ресторану подъехала неприметная машина с тонированными задними стёклами. Тимофей был человеком прагматичным, и практические соображения у него всегда превалировали над понтами; подобные авто как нельзя лучше подходили для различных движняков, и он со своими людьми всегда перемещался именно на таких. Они не выделялись в потоке и на стоянке, на них спокойно ставились левые номера, да и избавиться от такой машины при случае было не жалко.
За рулём сидел штатный водитель тимофеевской организации, под незамысловатым погонялом Толстый. За годы специфической работы он приобрёл профессиональную деформацию, выражающуюся в исключительно агрессивной манере вождения даже тогда, когда это совершенно не требовалось. Однако дело своё знал отлично - по крайней мере, Гена если и видел водителей аналогичного класса, то буквально пару раз в жизни.
Как только вся компания погрузилась в машину, выяснилось, что для начала придётся заехать домой к Ольге; ей, дескать, надо было то ли что-то забрать, то ли переодеться. Что же, никто никуда не торопился - поехали.
Проживала Ольга вместе с родителями, в одном из самых злачных районов Питера, пользующемся дурной славой даже среди тех, кто там отродясь не бывал. Домчались до него, благодаря вождению Толстого, в мгновение ока. Не успела в колонках отзвучать пара-тройка треков 25/17, как вся компания уже обозревала мрачные окраины мегаполиса, где в эту прекрасную белую ночь гуляли вовсе не иностранные туристы и представители золотой молодёжи, а омерзительный люмпен-пролетариат, и весьма мрачные типы.
Машина припарковалась прямо у угла дома Оли, и они вместе с Иваном исчезли в парадной. Толстый, Тимофей и Гена завязали какой-то разговор, дабы скоротать ожидание, но парочка вернулась как-то слишком быстро, и немного странно выглядела. Лицо Оли выражало озабоченность и испуг, а глаза Ивана горели так знакомым всем героям кровожадным огнём.
- Пацаны! Пошли, дело есть!
- Чего? Чо ты там исполнил уже, ёбана?
- Пошли-пошли! Железо не забудьте, и перчатки!
- Только маму не разбудите! Не разбудите мою маму! - твердила Оля, которую этот вопрос явно беспокоил больше всего.
- Не волнуйся! Маму не разбудим! - уверенно успокоил её Иван.
Тимофей и Гена не привыкли задавать много вопросов, когда требовалось действовать. Быстро натянули всегда носимые с собой перчатки: Гена - модные тактические, фирмы 5.11, а Тимофей - простые строительные. Похлопали по поясам и карманам - всё на месте. Обеспокоенную Олю запихнули в машину, в компанию к оставшемуся за рулём Толстому. Вперёд!
По дороге от авто до подъезда Иван быстро изложил ситуацию. Некоторое время назад в парадной у Оли завёлся нехороший тип - то ли алкоголик, то ли наркоман омерзительного приблатнённого вида, и весьма скверного поведения. Пару раз у девушки случались неприятные встречи с ним. А сейчас он обнаружился прямо на её лестничной клетке, и в агрессивном расположении духа.
Никто по пути не обсуждал, как именно поступить с данным люмпеном, но мысль в голове всех парней возникла примерно одинаковая: милой, хрупкой девушке Оле такой сосед совершенно не положен. Самому же деклассированному элементу в этот момент можно было только посочувствовать: встретить в ночном городе более опасных противников, чем наша троица, было трудно. Фактически, с этого момента его судьбу полностью определяли они - сам клиент едва ли мог что-то изменить.
На один из верхних этажей поднялись пешком, чтобы не привлекать внимания. И действительно, на лестничной площадке обнаружился естественный враг ганзовского самооборонщика: агрессивный тип уголовной наружности, явно употребивший чего-то вкусного, меняющего сознание.
- Милиция! Пройдёмте! - уверенно, с протокольной интонацией произнёс Иван, который в острых ситуациях очень любил выдавать себя за сотрудника органов.
Похоже, с милицией люмпен был знаком не понаслышке, ибо сразу погрустнел, и замямлил что-то на тему "начальник, я ничо не делал". Ваня с Геной подтолкнули его к ведущему вниз лестничному пролёту; не сговариваясь, гопника решили тихо вывести из парадной, и разобраться уже на улице. Увы, тут всё испортил Тимофей.
- Я сейчас этого пидора ножом потыкаю! - весело заявил он, извлекая из широких штанин SOG Pentagon.
Гопнику эти слова пришлись не по нраву. Во-первых, перспектива быть потыканным весьма брутального вида ножиком вообще мало кому понравится, а во-вторых, он явно понял, что имеет дело вовсе не со стражами правопорядка. Несмотря на изменённое состояние сознания, решение он принял мгновенно, и абсолютно верное: молча бросился вниз по лестнице, к выходу.
- Твою мать!!!
- Стой, пидор!!!
- Блядь, погнали!!!
Наша троица помчалась следом. Гена лихо перепрыгивал по половине пролёта, Тимофей тоже почти не отставал (несмотря на не больно-то спортивное телосложение), тяжело стартовал только Иван - он недавно повредил ногу на тренировке. Однако буквально секундное замешательство героев дало их цели возможность создать некоторый отрыв. К моменту, когда Гена выскочил из дверей парадной, люмпен уже успел отбежать довольно далеко, и скорость не сбавлял.
Всем троим, опять же - без всяких совещаний, стало ясно одно: упускать "пидора" нельзя. Да и судьба его, которая ещё могла повернуться по-разному, теперь виделась очень чётко: кто знает, свяжет ли он угрозу ножом с Олей, и как поведёт себя с ней впредь? Что творилось в голове этого персонажа, можно было только догадываться, а оставлять неопределённость наша троица не привыкла.
Гена принялся догонять убегающего, на ходу поймав ошеломлённый взгляд Оли и оценив помрачневшее лицо Толстого. Тимофей и Ваня мчались следом, в меру текущей спортивной формы; совершить такое ускорение, как Гена, они просто не могли. Да и тот прилично отставал от жертвы.
Что делать? Стрелять в спину? Травмат с "помоечными" патронами висел у Гены на поясе, но толку на такой дистанции, да по бегущей мишени, от него не было бы. И устраивать пальбу посреди улицы - палево... Оставалось надеяться на хороший рывок; Гена побежал, что было сил.
Расстояние между ним и гопником постепенно сокращалось: в легкоатлетическом соревновании с годным спортсменом, пусть и тяжёлого веса, тому светило не особо большее, чем в поединке со всей троицей. Да и Тимофей, подключив все резервы организма, постепенно догонял авангард; только хромающий Иван маячил вдалеке. Однако была и плохая новость: вся процессия давно покинула двор типа "кричи - не кричи", и стремительно приближалась к перекрёстку широкого проспекта, и хорошо освещённой улицы поменьше. Проезжающие машины, случайные прохожие на тротуаре, окна, а может - даже камеры... всё это не сулило ничего особо хорошего, но отступать было некуда.
По-видимому, преследуемый как раз и рассчитывал, что на оживлённом, видном месте от него отстанут, или он найдёт там какую-то помощь. До этой точки сил ему ещё хватило, но на перекрёстке люмпен совсем сбавил темп. В итоге, погоня завершилась прямо на середине того самого проспекта, на глазах доброго десятка зевак.
Видя, что противник уже точно никуда не денется, Гена оглянулся в поисках своих соратников. Тимофей практически поравнялся с ним, неведомо откуда взяв силы - конечно, он имел спортивное прошлое, но на хорошего бегуна давно не походил. В руках Тима по-прежнему сжимал "Пентагон", а лицо его выражало полную уверенность в дальнейших действиях. Иван был чуть позади; он как раз извлекал из ножен свой клинок, пробегая мимо семейной пары, с удивлением взиравшей на происходящее.
Общий план действий нарисовался в голове Гены мгновенно: опыта ему было не занимать, как и его друзьям. Он сразу же определился со своей ролью, чуть пропустив вперёд нацеленного на немедленную атаку ножом Тимофея. Гопник как раз достиг разделительной полосы проспекта; за зрелищем внимательно наблюдали охранник круглосуточного магазина и две малолетние девки на другой стороне улицы.
Тимофей из последних сил прибавил скорости, настиг противника, и на ходу неприцельно пырнул куда-то ножом. Одновременно с этим он как-то умудрился толкнуть люмпена, сбив того с ног. Однако при этом Тима и сам потерял равновесие, пролетел чуть дальше, и свалился на землю.
Гопник было попытался подняться, но как раз тут рядом оказался Гена, который с разгона пробил ему мощнейшую "футбольную" подачу прямо в лицо. Голова люмпена отскочила, словно мячик, однако он продолжил попытки встать. Поднимался и Тимофей, заодно нащупывая вылетевший из руки "Пентагон". Иван, с ножом в руке и радостным выражением на лице, как раз спрыгивал с поребрика.
Геннадий ещё в юности усвоил золотое правило, прекрасно сформулированное в известном стишке: "не мешайте бить друг другу, не толпитесь возле чурки". Оценив взаимное расположение всех участников действа, он тут же почти рефлекторно занял наиболее верную позицию - со стороны головы лежащего. А поскольку резать его и так уже было кому, Гена счёл, что его задача - не дать жертве рыпаться. Для этого не было ничего лучше старых добрых прыжков на голове.
Раз! Два! Нога в новеньких белых кроссовках совершила каноничные "топчущие" движения, впечатав голову противника в асфальт. Он ещё продолжал шевелиться и пытаться что-то сделать, но третий удар успокоил клиента окончательно. В этот же момент Иван всё-таки доковылял до него с противоположной стороны, и нанёс серию уколов в область почек. Очевидно, что для люмпена это был конец; встретившись взглядом, Гена и Иван поняли друг друга, и, не теряя времени, бросили жертву. Поднявшийся на ноги Тимофей как раз в этот момент твёрдой рукой загнал "Пентагон" в шею умирающему - по сути, контрольный удар, или своеобразный coup de grâce.
Всё действо, от первого удара до последнего, едва ли заняло больше 10 секунд. Первый колющий, падение, удар, серия прыжков на голове, почти одновременно с ней - серия уколов, двое бросаются прочь, третий наносит ещё один удар, и отправляется следом. Ни единого лишнего движения, ни мгновения промедления, чёткое взаимодействие и чёткое техническое исполнение. Многолетний опыт даже в совершенно спонтанной ситуации позволил сработать абсолютно безошибочно.
Далеко отступать обратно не пришлось; практически ровно к моменту, когда жертва получила последние колющие, почувствовавший ситуацию Толстый подъехал к месту действия, и с визгом оттормозился на перекрёстке. Вся троица прыгнула в салон, снова взвизгнули покрышки, и неприметная машина с левыми номерами умчала убийц в ночь, словно всё происходило в кино.
Местная милиция получила в своё распоряжение классическое нераскрываемое преступление: ни мотивов, ни нормальных свидетелей (кто за считанные секунды, в сумерках, запомнит приметы?), ни каких-то следов на месте. Только тело человека, нагло зарезанного неизвестными посреди проспекта, на глазах кучи людей, которые даже понять ничего не успели.
А наши герои спустя пару часов уже расслаблялись в отличной бане, со смехом обсуждая детали произошедшего. Тимофей очень сокрушался по поводу испачканной одежды, Гена ворчал по поводу того, что формально оказался лишь соучастником, а Иван и Оля в основном были заняты друг другом...
...финальный акт этой истории имел место утром. Геннадий проснулся поздно. Потянулся на широкой гостиничной кровати, отхлебнул остатки вина из стоящей рядом бутылки, и посмотрел сквозь стеклянную стену его номера на прекрасный карельский пейзаж. Светило яркое летнее солнце, перед глазами простиралась так любимая им северная природа. Дорогие напитки, хоть и выпитые в значительном количестве, совсем не дали похмелья.
В целом, Гена чувствовал себя прекрасно, после вечера и ночи, наполненной чуть ли не всеми любимыми им удовольствиями: общение с друзьями, вкусная еда, хороший алкоголь, акт насилия, после баня с бассейном, секс, и сладкий сон на свежем воздухе. Особенную остроту этому придавало осознание того, как вообще прекрасно быть живым - ведь чья-то жизнь вчера оборвалась по его, Геннадия, воле. Он натурально заглянул в бездну, ощутив будоражащий холодок смерти, и отошёл от края. Он может и дальше наслаждаться каждым отпущенным мгновением, а кто-то в одночасье лишился этой возможности, всего лишь подвернувшись под руку...
Эти приятные мысли прерывал ввалившийся в номер Тимофей, который попросту скучал: Иван с Олей всё ещё спали. Потрещав и допив остатки алкоголя, друзья снова вызвали Толстого - на этот раз, чтобы ехать обратно в Питер. Ждать всё равно нужно было довольно долго, и со скуки Тимофей с Геной полезли в интернет с планшета.
И немедленно на одном из новостных сайтов глаз зацепился за фотографию до боли знакомого места. Совершенно фалломорфировав, герои проследовали по ссылке, и глазам их открылся потрясающий текст.
Оказывается, некие отслеживающие городские происшествия журналисты, ночью (пока Тима с Геной пили, парились в бане и трахали блядей) выехали с милицией на место преступления в спальном районе. Как выяснилось, убитый имел при себе документы, благодаря чему журналистам стало известно, что он недавно освободился из мест лишения свободы, где отбывал срок по тяжкой статье. Также отмечалось, что терпила был "сильно избит", что немного повысило слегка уязвлённое ЧСВ Гены. Но самое смешное заключалось не в этом.
На основании показаний свидетелей и криминального прошлого убитого, журналисты сделали вывод, что произошло... заказное убийство! Дескать, все признаки налицо: убит уголовник, убийцы действовали хладнокровно и профессионально, был подготовлен транспорт для отхода...
Вот над этим все участники поржали от души. Собственно, именно потому не стоящий выеденного яйца эпизод врезался им в память. То, что обыватели совершенно спонтанное, совершённое мимоходом преступление, приняли за спланированное, и даже более того – заказное, выглядело весьма забавным и показательным. Вот насколько люди со стороны могут не представлять глубину кроличьей норы: реальное заказное убийство выглядело бы, мягко говоря, совершенно иначе. А в глазах обывателя именно такие случайные выступления «на классе» – вершина…
Впрочем, сотрудники милиции едва ли утруждали себя такими рассуждениями. Не удивлюсь, если данное убийство было блестяще раскрыто «по горячим следам» – посредством назначения виноватых из числа первых попавшихся местных рецидивистов, в коих недостатка точно не было. Да и так называемые «свидетели» опознали бы кого угодно, а уж проблемы с чистосердечным признанием решаются совсем легко, если очень надо. Именно так часто и происходит с пресловутыми «глухарями» – как бы ни были жизненны первые книги Кивинова, в этом он покривил душой.
Ну, и ещё немного добавлю от себя. Помимо всего вышеописанного, данный эпизод очень чётко показывает, насколько на самом деле рулит «за гаражами» профессионализм, где он в действительности приобретается (не то, что не в группах СК и самообороны – даже не в годном спортзале), и чего стоит всё то, на чём простые люди основывают свои концепции безопасности. В описанном эпизоде потерпевшему не помог бы ни пресловутый КС, ни навыки мастера спорта по БИ, ни что-то ещё. Даже легкоатлетическая подготовка мимо кассы – догнали бы на машине. Окажись на месте люмпена хоть спортсмЭн-красаУчик, хоть свободный вооружённый гражданин с КС – эта троица за счёт опыта и чёткой работы на результат «исполнила» бы его в любом случае. Возможно, менее красиво и более шумно, но…
Поэтому, после всего сказанного выше, закончить пост хочется цитатой из всё тех же 25/17:
«Десять пулевых, сорок ножевых - Все боятся мёртвых, а надо живых!
Комедия с печальным финалом на киноленте, Люди не поймут, люди не заметят» (с)»

История 2 (Крест – это Федорович, у которого жена и 2 детей) -
«… Сегодня – новый выпуск баек: я представляю вашему вниманию вторую часть своеобразного «цикла в цикле», который назвал «Вершители судеб»…. Прошу прощения за то, что публикую байки редко. После того, как я перестал ходить в офис, и более-менее оклемался от сумасшедшего ритма последнего года жизни, появилась возможность всё-таки взяться за литературный проект, давным-давно находящийся в зачаточном состоянии. Поэтому байки решительно отошли на второй план. Но они всё равно будут тут появляться, я гарантирую это.
Сегодня я вам расскажу историю, отчасти перекликающуюся в предыдущей: одним из её героев снова окажется типичный деклассированный элемент. Однако отнюдь не это совпадение привело к публикации данной байка в цикле "Вершители судеб". Итак, прошу под кат:
Героями сегодняшнего повествования станут двое товарищей, ещё не знакомых читателям. На момент описываемых событий оба они являлись более-менее социально адаптированными людьми, возрастом приближающимися к тридцати годам. Уже не очень многое напоминало о их бурной молодости, связанной с одной из известных в Питере скиновских бригад. Обстоятельства сложились так, что оба, несмотря на более чем солидный «послужной список», успешно соскочили в нужный момент, так и оставшись вне поля зрения правоохранительных органов.
Одного из героев мы обозначим незамысловатым погонялом Фриц. Хотя дни боевой славы давно прошли, уступив эстафету вполне упорядоченной мирной жизни, Фриц по-прежнему производил на большинство окружающих весьма гнетущее впечатление. Высокий, тяжёлый, атлетично сложенный, с бритой головой и крайне мрачным «бандитским» лицом, покрытый недвусмысленными татуировками – далеко не из тех людей, встрече с которыми в подворотне можно обрадоваться. При этом, пять дней в неделю Фриц надевал строгий костюм, скрывающий все правые партаки и придающий ему более-менее приличный вид, и отправлялся на работу – в серьёзное государственное предприятие, где занимал довольно солидную инженерную должность.
Вечера Фриц, как правило, проводил или в спортзале, или дома – в небольшой квартире, где проживал один. В этот раз, однако, у него нашлась компания: в гости зашёл один из старых друзей. Его мы назовём другим нехитрым погонялом – Крест.
На внешности Креста прошлое тоже оставило отпечаток. Он был более лёгким и сухим, не брил голову, не имел татуировок – но это был именно тот случай, когда, как говорится, «на лбу всё написано». В данном случае, на лбу был написан не один десяток эпизодов по тяжким статьям. Несмотря на это, ныне Крест тоже был практически добропорядочным гражданином – если закрыть глаза на периодические порывы «тряхнуть стариной». Он обладал небольшим, но вполне сносно кормящим его бизнесом, а также образцовой арийской семьёй, состоящей из красавицы-жены и двух маленьких детей.
Старые друзья сидели за столом; в стаканы было налито пиво, из колонок негромко играл Landser, и вечер вполне мог бы пройти совершенно мирно. Однако Фрицу весь день не давала покоя одна проблема.
Проблема эта была совершенно аналогична той, с которой столкнулись герои предыдущей истории – у его возлюбленной, очаровательной девушки Ксюши, внезапно появились плохие соседи. Представляли они собой группу бомжей, облюбовавших подвал дома и его окрестности. Не то, чтобы эти деклассированные элементы составляли прямую угрозу безопасности Ксюши, как фигурант истории про девочку Олю и её друзей; но понятно, что рад им никто из жильцов тоже не был.
Проживать рядом с бомжами вообще едва ли кому-нибудь понравится, и Ксюше такое изысканное мазохистское удовольствие положено точно не было.
Однако в то же время, идею радикальной расправы над люмпенами Фриц отверг сразу, и Крест его в этом поддержал. Во-первых, резать говно в локации, где Фрица многие знали в лицо, однозначно было чрезмерным палевом – острота ситуации не требовала такого риска. Во-вторых, против выпиливания «соседей» возражала Ксюша, которая хоть и не отличалась излишним человеколюбием, но и не считала (в отличие от Гены и его друзей, к примеру), что совершенно нормально убивать кого угодно просто потому, что это самое простое решение проблемы.
Ну и наконец, учитывая наличие у Фрица впечатляющей коллекции «белых шнурков», полученных далеко не только за унылых таджикских дворников – идти резать каких-то бомжей ему было просто западло.
На момент беседы за пивом с Крестом лучшим решением, пришедшим в бритую голову Фрица, было натравить на бомжатник какую-нибудь не слишком отмороженную правую молодёжь. И для карланов – ненапряжная тренировка, и ему – решение задачи без каких-либо усилий. Вариант и правда выглядел неплохим, но увы – несколько отложенным по времени. А между тем, на Питер уже почти спустилась осенняя ночь, и двое друзей, прошедших вместе через многое, были вполне готовы тряхнуть стариной хоть прямо сейчас…
- Нахрена нам оружие-то? Я же говорю: мочить наглухо там никого не надо! – Фрица обеспокоило то, с каким энтузиазмом Крест стал копаться в его домашней коллекции разнообразных «аргументов».
- А ты бомжей собрался руками-ногами пиздить? Во-первых, противно, а во-вторых, заразиться ничем не боишься? – вполне логично парировал Крест.
Оба наших героя, уже твёрдо решив этим вечером очистить двор дамы Фрица от скверны, принялись увлечённо перебирать различные средства угнетения ближних, обсуждая, какие из имеющихся девайсов наиболее эффективны для опиздюливания говна, и при этом наиболее нелетальны.
Ножи отпадали сразу, кастеты не обеспечивали должной безопасности, бейсбольная бита и арматура легко могли привести к летальным повреждениям у клиентов, не говоря уж о молотке и топорике… В конечном счёте, из всего имеющегося многообразия, были выбраны обычная милицейская ПР (то есть, палка резиновая), и телескопическая дубинка. По единодушному мнению Фрица и Креста, такое оружие не угрожало жизни противника, по позволяло качественно раздать люлей с комфортной дистанции. Оба бойца не являлись мастерами фехтования, но обладали солидным опытом ударных единоборств, годными физическими кондициями, и народу в жизни перепортили достаточно. Это вселяло уверенность: всё пройдёт легко, весело, и точно по плану.
Два старых скинхеда, одевшись в удобную одежду и прихватив выбранные «аргументы», отправились в путь, сквозь тёмные дебри неприветливого спального района. Идти было совсем недалеко, минут пятнадцать быстрым шагом, хорошо знакомым Фрицу маршрутом. Разумеется, оба не испытывали какого-то особого мандража – задача вломить показательных пиздюлей откровенно слабым оппонентам никак не могла вызвать у них волнения. Они ещё не знали, что на самом деле ситуация сложится в стиле не то Квентина Тарантино, не то Гая Ричи…
Точное количество нежелательных обителей локации было героям неизвестно, но на месте они обнаружили двоих. Непосредственно возле парадной, за полукруглым крыльцом (думаю, дома-«корабли» этой серии хорошо знакомы многим петербуржцам) вольготно расположилась парочка: ожидаемо омерзительного вида бомж средних лет, и его не менее отвратная самка неопределённого возраста.
Поздним вечером буднего дня уже в редких окнах окружающих многоэтажек горел свет, да и случайные прохожие отсутствовали в закрытом дворе, не просматривающемся с прилегающего проспекта. Условия явно благоволили тому, чтобы по-быстрому расправиться с жертвами, и раствориться в темноте, но ведь этот вариант был отвергнут заранее…
Увидев перед собой две крупные спортивные фигуры в капюшонах, перчатках, и с увесистыми продолговатыми предметами в руках, люмпен ничуть не смутился. Он тут же представился Петей, а затем поинтересовался:
- Какого хуя вам надо?
В ответ на это Фриц толкнул короткую речь о том, что Пете и его друзьям проживать в этом месте совершенно не положено, и территорию необходимо полностью освободить как можно быстрее. В противном случае и Петю, и всех его товарищей ждут чудовищные пиздюли, боль и страдания. Крест подкрепил его слова, резким кистевым движением раскрыв телескопическую дубинку.
Однако тут шаблон если не и разорвался, то оглушительно затрещал: ни на Петю, ни на его самку эта угроза не произвела ровным счётом никакого впечатления. Бомж мутным взором окинул мрачные лица скинхедов, телескопическую и резиновую дубинки, и, чуть ли не позёвывая, изрёк:
- Ну давайте, пиздите меня, мне похуй.
Похоже, он обладал не меньшим опытом брутального уличного насилия, чем его противники – но в качестве жертвы. Ну что же: дважды делать такое прямое предложение Фрицу и Кресту было не нужно. Попытавшаяся двинуться в их сторону самка бомжа была отброшена в угол, а на Петю обрушился град ударов дубинками.
Били изо всех сил, но аккуратно. Фриц расположился у верхней части тела лежащего люмена, поскольку резиновая палка меньше угрожала его жизни при попадании в голову (хотя туда старый скинхед всё равно старался не бить). Крест же методично отбивал жертве ноги стальным телескопом, время от времени пинком отправляя обратно пытающуюся вмешаться бомжиху.
Петя действительно переносил жесточайшие пиздюли необычайно легко. Могучих ударов ПРом в исполнении спортсмена-тяжеловеса он вообще, казалось, не замечал; а на телескопическую дубинку, которой Крест пытался переломать ему нижние конечности, реагировал крайне вяло.
- Шлёп! Шмяк! - Да мне похуй! Идите нахуй, пидорасы! - Хрясь! Хрясь!
Вскоре бойцы начали осознавать, что всё идёт как-то совсем не по предполагаемому сценарию. Бить людей они умели замечательно, но с Петей все их скиллы, похоже, были почти бесполезны. Видимо, за годы лишений он приобрёл настолько феноменальную устойчивость к физическим воздействиям, что ему действительно было «похуй» на побои, которые любой нормальный человек счёл бы чудовищными.
Уже начинала сказываться усталость. Фриц снизил частоту своих ударов, тщательно выцеливая рёбра, и отбивая руки, которыми Петя закрывался. Крест перехватил телескоп двумя руками, и с замахом из-за головы, тяжело дыша, бил бомжа по коленям – удары по голеням того не впечатляли совсем. Конечно, можно было переключиться на голову, но это грозило жертве смертью, чего нападающие как раз и не хотели.
Процесс затягивался. Фриц и Крест избивали Петю уже слишком долго, пусть и находясь в тени крыльца, но всё же – прямо перед парадной многоэтажного дома. Да и шума участники действа создавали чересчур много – звуки ударов, вопли бомжихи, гневные выкрики самого Пети. При этом совершенно не было похоже, что уже достигнут необходимый эффект, однако не бросать же начатое на полпути?
Совершая очередной замах, Фриц случайно нанёс довольно сильный удар по руке Кресту. У того же, в процессе дробления второго колена люмпена, сломалась телескопическая дубинка. Крест, однако, не растерялся, подобрав какую-то доску, и продолжив избиение уже с её помощью.
- Фууух блядь… – тяжело вздохнул Фриц, переводя дух.
- Сука, как ты уже заебал! – Крест в сердцах пнул Петю поддых, но едва ли это подействовало на его больше, чем все предыдущие процедуры.
На какое-то время у наших героев открылось «второе дыхание», словно у бегунов на длинную дистанцию. Удары стали сильнее и чаще, били уже без всякого разделения зон поражения, как придётся. Похоже, к этому моменту и жертва наконец-то начала чувствовать себя как-то нехорошо: вместо мата в ответ на пиздюли понеслись стоны и хрипы.
В конце концов, всё-таки наступил переломный момент. Из всех участников событий Петя первым понял, что по сути дела происходит; набрав воздуха в грудь, он истошно заорал на весь двор:
- Лююююди!!! Убивааааают!!!
Теперь стало ясно, что усилия Фрица и Креста, как минимум, не напрасны. По инерции они продолжали избивать уже не пытающегося закрыться от ударов Петю ещё около минуты, после чего Крест отбросил своё импровизированное оружие.
- Всё блядь, я не могу больше!
- Да, я тоже. – сплюнул Фриц, – Ну его нахуй! Чтоб я больше ни одного из вас тут не видел, пидорасы, ясно?
Бомжиха закивала, а Петя прохрипел что-то нечленораздельное, очень похожее на классическое краканье баклана «хро-хро-хро». Прихватив с собой ПР и останки телескопической дубинки, скинхеды спешно покинули двор, привычно петляя между тёмными громадами спальных девятиэтажек. Затеряться в ночной окраине города было нетрудно, учитывая, что за ними никто не гнался…
…на следующий день мобильный Креста завопил … ещё до обеда. Звонил Фриц.
- Ты представляешь, этот гондон вчерашний! Короче, после того, как мы его бросили, он выполз на помойку посреди двора и сдох там!
- Да лаааадно!…
Крест сильно удивился, что у невероятной пиздюлеустойчивости Пети всё же оказались границы, и они до этих границ смогли дойти. В целом же, ситуация приобрела отчётливые трагикомичные черты: долго размышлять о том, как бы не испортить жертву совсем, подобрать подходящее оружие, потратить огромное количество физических сил и массу времени… ради такого безблагодатного «трофея»?
Впрочем, главная цель была достигнута в полной мере. По всей видимости, бомжиха-свидетельница крайне красочно описала своим друзьям, насколько долго и мучительно какие-то отморозки убивали несчастного Петю. Подвившись такой жестокости, видавшие виды деклассированные элементы исчезли в тот же день – как ветром сдуло.
Фриц же долго доказывал своей возлюбленной, что действительно не хотел подобного исхода, но так уж вышло – «оно само»…
…над эпической историей о том, как два заслуженных скинхеда, с серьёзным спортивными уровнем и оружием, ходили мучительно забивать до смерти несчастного бомжа, уже знакомый читателям Гена ржал долго, едва не поперхнувшись пивом.
- Ну вы и изуверы! Зарезали бы его по-быстрому лучше, гыгыгы!
- Ну правда же не хотели! Даже по голове специально не били! – искренне открещивались герои истории.
- Ага, специально, хотели его мучения продлить, бугага! Отморозь, одно слово! – не переставал издеваться Гена.
- Да иди ты!…
- Я вам, парни, за это белые шнурки подарю! Носите с гордостью!
Узкий круг посвящённых вспоминал Фрицу и Кресту эту историю ещё очень долго, и, вероятно, будет вспоминать всегда. Благодаря своей гротескной нелепости она стала чуть ли не столь же ярким эпизодом биографии этих бывалых господ, как и многие их былые отжиги (о которых, возможно, читатели ещё узнают).
Ну а с Петей, безусловно, это удивительная невосприимчивость к побоям сыграла предельно злую шутку. Судьба и так явно не баловала этого человека, но уж чем он заслужил перед Всевышним столь отвратительный финал, остаётся только догадываться. Лично я придерживаюсь мнения, что «наказания без вины не бывает», и подобные стечения обстоятельств вовсе не случайны. Напротив – они обусловлены соображениями какой-то высшей справедливости.
Как видите, при практически идентичной вводной, в итоге эта история выглядит какой-то злой пародией на ту, что я рассказал вам в прошлый раз. Ещё одно подтверждение тому, что жизнь сочиняет лучше любого сценариста, и чувство юмора у неё, мягко говоря, очень своеобразное…».

Из взломанной лички Федоровича на ганзе.
«Провели мероприятие по чуркошафкам - клааассс.... Началось со вчера - когда встретились с героем темы - мелким пиздюком 17 лет от роду. Видел он ситуацию в черном свете, и описывал, как его долбили всемером через день, и пообещали зарЭзать в пятницу, если не откажеццца от фашизма.
Козленыш распиздел, что на стрелку собираецца поехать Великая Основа (ТМ) , и этим создал проблему - по нашим данным поддержать г-на Хачикяна там могла все местные абреки.
Вчера обещались быть наши - "сборная по кудо" в расширенном составе + несметные орды скинхедов всея Ебурга. Участие ОФ-деятелей было под вопросом уже вчера... Последний пункт меня не обрадовал, но мешать не стали... Время - 19.30, место - РТИ (пердь и жопа на окраине)
Сегодня утро началось с прозвонов. Во-первых, ОФ-деятели никуда ехать не собрались, ибо отмечали победу Зенита. За исключением двоих надежных парней.
Во-вторых - потерялись несметные орды скинхедов. Если в 15 часов были готовы ехать с их слов 50 человек, то на встречу в 18 часов в том районе не пришел никто - позвонили одним, те доложили, что все "покупают пиво".
Встречаемся. Нас - 9 человек + 3 охраннега из администрации и господин чиновник в "Альфе-М65". Одеты без палева, у меня даже волосы отросшие. Охраннеги вообще в хардкорных спорткостюмах "адидас три полосы" . Все старше 20 лет, весовая категория "70+", четверо хорошо за 100 - трое охранников, одни из них МС по вольной, и один наш - тренер по кудо. На всех - Ратник, 3 Осы, правильный Мак-8 с АКБС, куча ГБ, 2 Кондрата и несколько брендовых фолдеров, в основном - спайдерки эндуры.
Посовещавшись, приняли решить накрыть лично г-на Хачикяна и его сподвижников на марше до места встречи - часиков в семь.
В 18.20 звонит разведка и докладывает, что шафки пропалены в дворе в 10 минутах ходьбы.
Окружаем место - двор здоровый, из-за гаражей и садика нас не видно. Посередине, на детской площадке, тусуются полтора десяткка худосочных деятелей в рэперском и афа прикиде, из них штуки четыре чурбана на коже и в брюках на ДИКОМ ГОВНЕ!!!!
Оторванные от забора деткого садика металлические трубки под 2 метра длинной; биты (особо хороша была черная бита с надписью RUSSIA ULTRAS у чурки в кожаной куртке ), палки с гвоздями, цепи и посередине Хачикян в арафатке, с РУБИЛКОЙ ДЛЯ КАПУСТЫ (!!!), насаженной на метровую ножку от табуретки. Ею он махал аки Тор Мьёльнором, вдохновляя свое воинство.
Стоят, вертят чью-то пневматику. Наши расстроились по поводу хилого состава шафок, но тут появилась машина Опель 198..лохматого года, откуда вылезли пятеро хардкорныых чурок в тяжелом весе. Приблудились еще несколько деятелей в арафатках - всего стало порядка 23-25 щщей.
Проявляли чудеса беспалевности - стоя с аргументами, торговали еблом во все стороны. Г-н чиновник с охраной имели наглость сесть на соседние скамейки, и слышали их беседу - обсуждалось глумление над героем встречи, хачикян призывал НЕ БОЯТЬСЯ, ибо ему известно, что оппонентов будет всего 8 пацанов по 16-17 лет.
Из двора - 2 выхода. Один через проход между домами - второй - через узкую подворотню. Мы мечтали, чтоб они пошли в подворотню, но не повезло - в 19.05 они двинулись в сторону прохода, беспорядочной толпой с чурками в центре и с реперами по краям.
Мы перегруппировались - не скрывая намерения. Они и это НЕ ЗАМЕТИЛИ!!! Чиновник с охраной тупо пошли за ними, и понеслась...
Номером 1 зам мэра Екатеринбурга (врезка из другой взломанной лички – «Заместитель мэра конечно жжот... Уникальный падонок - коричневый пояс по кудо, ножевик, один из лучших. Стрелок из СВД-Тигр и Сайги-12. Внешне - дрЫщь в очках 1м 75 72 кг насквозь ботанического вида.») исполнил мая в прыжке, пробив в спину одному из шафок, бросив его нах. Далее заметил воткнутого башкой в землю чурку (сработал вольник) и бутылку старопрамена, пущенную в голову дебилу с битой похмелявшимся ей ОФшником. Попал...
Далее шафок стали пиздить со всех сторон, сгоняя их в кучу. Был стремный момент - не попасть бы под говно с самого начала, но рэпокалы стали бросать его на землю, а кое-кто из наших подобрал...
Исход был решен в тот момент, когда самый здоровый чуркО, возопив "Ибат будут!", упал мордой на землю и закрыл голову руками.
Плохо, что нас было все-таки меньше - около половины съебались, включая Хачикяна, которому попали с ноги в голову (фантастика... хватило сил удрать). Рубилго для капусты было брошено на поле боя...
Далее началось добивание. Били сильно - были отмечены и классические прыжки на головах, и растягивание за руки с пробиванием с ноги по растянутому, также были заюзаны по бывшим владельцам трофейные аргументы. Одному из наших сломали руку битой - хозяину биты ею потом сломали по-моему все...
Я успел с мая положить тощего афашника, и повалить одного из здоровых хачей ударом в затылок и пинком по яйцам сзади. Ну и попрыгал на тушках - один черт с земли пнул меня в нос - хорошо разбил.
Отпрессовав, отступили. На все про все ушла где-то минута чистого экшна + пара минут добивания. Я утащил с поля боя рубилго для капусты для своей коллекции аргументов - пожалуй, сфоткаю и выложу в теме Шипера. Офигенная вещь...
Через полчаса нашли армию скинхедов - они толпой в 20 с лишним рыл отпиздили компанию каких-то гопников и раскурочили им машину, подозревая в антифашизме. По качеству состав был копия афашного, но без здоровых чурок...
Наши целы, окромя закрытого перелома руки и моего позорно разбитого носа. У остальных - синяки и разбитые руки. Оппоненты, не съебавшиеся - в основном отпизжены до ТТП. Из съебавшихся совсем целых по-моему нет
З.Ы. Только что узнал, что спасенный от пиздюлей герой всех приключений, разгоняет, что он победил врагов, воспользовавшись помощью Великих Основных Скинхедов, которые его уважают и помогли. Вот говнюк - среди нас не было ни одного скина и всего 2 правых хулигана-ОФшника.
Завтра будем ловить Хачикяна и лечить от антифашизма - придумали редкую хохму...
Отдохнул - супер! Почаще бы так..."»

Продолжение –
«Поймали пидара! Поехали на машине составом 4 человека на до боли знакомое место - РТИ. Приехали раньше времени - сидим в машине, слушаем Ландсер. Из снаряжения - наручники, 2 ГБ и рубилго для копусты. Обсуждали планы использования рубилки - самым пафосным предложением было запихать ее Хачикяну в жопу, но не согласился йа - аргумент из коллекции отдавать не хотелось, как и очищать его после сования в жопу.
Наступает время - без 10 восемь. На смену козлу к 9 - с ним работает охране друг одного из опиздюленных скиненышей.
Водитель - единственный, кого не было вчера выдвигается на этаж и начинает палить квартиру великого онтефошиста.
Час ждем - ни хрена. Приняли решение ждать 10 минут и сваливать... когда в начале десятого отзванивается разведчик - вылез, дарагой
Заходим в подъезд - ждем лифт с хачикяном.
Йа в балахоне Еверласт с капюшоном - капюшон на морде. Слышу шум кабинки, достаю из-под под балахона культовое оружие антифашизма , двери открываются... и выходит старая бабка. И видит фигуру в балахоне, но не с косой, а с рубилгой для капусты . Немая сцена.
В этот момент подъезжает второй лифт, и оттуда выплывает Хачикян с разбитым еблом и явным сотрясом щщей - под глазами синяки, без арафатки, в классическом хач-прикиде. Показываю ему рубилго для капусты, и в это время раздается фраза одного из нас "Бабушка, вы проходите..." и Хачикян прыгает с ревом кастрируемого ишака на нас.
Что правда - он умеет драться. Видимо, боксер... Довольно здоровый молодой чурко - не даром в охране...
В бою вылез тот же косяк, что и вчера - работали несогласованно: оркестр из солистов. Каждый лупит сам, и не думает про коллективные действия - не будь это подъезд, чурко съебался бы опять.
Пару раз попал по нему рубилгой, но постелил его наш молодой тренер-тяж - классическим маваши в корпус, со спины в почку.
Скрутили, одели браслеты и потащили на черный ход - через галерею на лестницу. Когда Хачикян почувствовал снимаемые штаны, вой "Не надо ибать!" был слышен этажа до второго...
Как и собирались - 0,5 КО-ФОГа в штаны и КО-Джет в пасть, зажав паскуде нос. Пинался гад любо-дорого, плюс нажрались газа - все еще в глотке стоит...
Самое забавное, после ингаляции Хачикян не издал ни звука - только вертелся, сцуко...
Оставили его на обоссаной лестнице, в браслетах и со спущенными штанами - пусть доказывает, что не выебали...
Далее - быстрый спринт через двор, прыгнули в машину и уехали. Оревуар...
З.Ы. Куда делась бабка из подъезда - не понял никто. Испарилась нах...
Эйнхерий > Viper NS 2008-05-03 23:10:12»